Постигая прошлое - Александр Кормильцев

Прежде чем добрались до первых жалких хибарок, пришлось отмахать ещё километр, постепенно удаляясь от реки, плавной линией, огибающей котлован по левую руку, вместе с приютившимся в нём городом. Видимо, в той стороне порт и те самые, упомянутые крестным, Стружьи ворота, через которые можно попасть в город со стороны реки. А мы, интересно, через какие ворота собираемся входить?!

Ворот на нашем пути не оказалось. Также не оказалось и охраны или дозорных, которые могли хоть как — то отреагировать на появление трёх до зубов вооруженных мужиков. Правда, основные ворота, через которые можно попасть в Красное торжище, вместе с доблестно несущей службу стражей, как оказалось, находятся наверху, за пределами видимости. Также и те, что принимают народ, приплывший сюда по реке. А мы, получается, входим в город со стороны условно непроходимой тропы, как бы через тайный ход, откуда никто и никогда не ждал и не ждёт гостей. Хотя, судя по словам бородокосого о бдительности местных стражников, даже если бы входили через одни из ворот, вряд ли смогли обратить на себя их внимание. И чем дальше мы продвигались вглубь города, тем больше убеждался в правдивости им сказанного.

Упоминание в названии городишки красного цвета, кстати говоря, так и осталось непонятным. Ничего красного по пути не попадалось. А если воспринимать так, что слово "красный" в данном словосочетании обозначает не цвет, а красоту, то тем более не ясно, ведь ничего красивого в поселении, расположенном на дне огромного котлована, и близко не было.

Правда, относительно "торжища" никаких вопросов не возникало. Торговали тут на каждом шагу и абсолютно всем. И если на отшибе в качестве торговцев выступали всё те же неопрятные, бандитского вида личности, предлагающие по большей части всяческий хлам, то чем дальше отходили от грязновато — нищей окраины, тем чище и представительней казались продавцы. Возле лотков с товаром появлялись хмурые охранники, а спектр предоставляемых услуг ширился и рос.

Помимо торговцев начали попадаться ремесленники, зазывающие прохожих под покосившиеся навесы своих мастерских, находившихся тут же, где прямо на месте оказывались услуги по ремонту одежды, обуви, сбруи для коней, а также любых других вещей. В дымящей горнами кузне предлагали починку доспехов, правку и заточку оружия, а также подковывание лошадей по самым низким ценам. Причём отсутствие этих самых лошадей у нашей пешей троицы ни капельки не смутило улыбчивого красномордого кузнеца с хитрым взглядом, о покупке лучших верховых коней вместе с седлами по лучшим же ценам он обещал позаботиться в самые кратчайшие сроки.

Другой, до безобразия наглый делец пытался уговорить меня поменять полученный от Бамбука арбалет, на связанную с самым сердцем Улья, наделяющую носителя безграничной силой и всезнаньем, диковинку из далёких, таинственных земель. С виду эта самая "диковинка" выглядела совсем не впечатляюще, в точности как череп то — ли собаки, то — ли какой-то похожей животины с вставленными в глазницы, поблескивающими красным, невзрачными камешками. Эту сделку навязчивый меняла называл главным событием в моей жизни, якобы он сам не желает расставаться с чудесным артефактом и оказывает мне эту невероятно щедрую услугу лишь по велению самого Улья, чей величественный, всепроникающий глас достигает его ушей с того самого момента, как к нему в руки попала диковинка.

Отбрехаться от судьбоносной сделки удалось лишь после прямого вмешательства Демьяна, красноречиво потянувшего из — за пояса один из своих топоров. Правда, спустя всего лишь минуту пришла очередь уже мне и бородокосому оттеснять в сторону языкастую гадалку, пытавшуюся пророчить будущее развесившему уши Демьяну.

Помимо подобных предложений, всю дорогу нас сопровождала ватага попрошаек. Хотя, насчёт дороги это я погорячился. Движение к известной лишь бородокосому цели, проходило непонятным, петляющим меж расставленных в беспорядке строений и гомонящих толп народа кружно — петляющим путём, запомнить который вряд ли получилось даже у Демьяна с его феноменальной памятью. Да и большую часть особо настырных торгашей и зазывал удавалось спровадить лишь крестному, наверняка не раз бывавшему в этом суматошном месте и умевшему разговаривать с подобными личностями. От тех же попрошаек он отделался парой виноградин, при этом спросив у одного из босых оборванцев, до сих пор ли следит за порядком среди торговцев старый Щукарь и отправив другого в корчму к Медведю с вестью о прибытии старого друга.

Попрошайки, опознав таким образом в бородокосом человека, знакомого с местными властьимущими, тут же отвязались, отправившись дальше искать какого — нибудь заезжего простачка. Похожим образом он отваживал и прочих, излишне навязчивых, торгашей, менял и кузнецов — коневодов.

Правда, в нескольких местах наш провожатый всё же остановился. Первым оказался скрывавшийся в небольшом, полутёмном помещении, оружейный магазинчик, судя по изобилию выставленных на прилавке луков, главным образом на их продаже и специализирующийся.

Невообразимо худой, но отнюдь не согбенный, обладающий цепкими, до нутра пробирающими глазами и роскошной бородой, неприветливый старичок, очень сухо поздоровался с крестным, несмотря на откровенное дружелюбие, выказываемое последним. Меня и Демьяна при этом он окинул таким подозрительным взглядом, будто заочно считал нас распоследними ворюгами, заглянувшими в его лавку лишь для того, чтобы что — нибудь спереть.

Несмотря на большой выбор, бородокосый не стал покупать ни один из выставленных на продажу луков. Перекинувшись с хмурым продавцом парой, относящихся исключительно к предмету торговли, фраз, покопавшись в выложенной на прилавок россыпи стрел и взяв из них лишь полтора десятка, да в придачу две тетивы и маленький мешочек с неизвестным содержимым, крестный расплатился и, помимо устного прощания даже поклонившись, но, при этом не получив в ответ даже скупого кивка, отправился к выходу.

Мы двинулись следом. Я, до последнего надеясь, что продавец хоть как-то отреагирует на столь уважительное прощание и перед тем, как покинуть помещение, оглянулся. Но увидел лишь недовольно — презрительный взгляд цепких глаз, нетерпеливо подталкивающий в спину удаляющихся посетителей.

— Что это за торговец такой? — окликнул, уже выбравшись обратно на улицу, двинувшегося дальше бородокосого.

— То Войцех, у его лучному делу поучался, он с меня энтакого доброго лучника сделал. — крестный отвечал не очень охотно, при этом в его скрипучем голосе слышны были оттенки грусти.

— Он со всеми покупателями такой добрый?

— Повздорили мы с им, дело давнее, уж сколь вёсен минуло, а он всё такоже не желат на мировую идтить. Хотя, оно конешно и повздорили крепко… — он прервался, словно припоминая что-то, скрытое глубоко в памяти, даже шаг замедлил, но заканчивать предложение не стал, резко тряхнул головой,