Искупление Атлантиды - Алисия Дэй

— О чем-то задумался? — спросил Лукас, и Алексиос опомнившись от своих беспорядочных мыслей, обнаружил, что комната пуста, и они совсем одни.

— Что-то не так, Лукас, — сказал Алексиос, внезапно ударив сжатыми кулаками по бревнам возле камина. Он смотрел невидящим взглядом, как груда бревен разрушилась, и те покатились по полу.

— Хани будет в восторге, — ехидно отметил Лукас. Он прошел к столу и наполнил стаканы прозрачной коричневой жидкостью, затем вручил один Алексиосу. — В чем дело?

Тот вздохнул запах отличного шотландского виски, затем двумя большими глотками осушил стакан. Он вытер рот тыльной стороной руки, как тут Лукас выхватил у него стакан, многозначительно поглядывая на бревна.

— Мне нравятся эти стаканы, — сказал он, приподняв бровь и держа в руках бутылку.

Алексиос покачал головой.

— Больше не буду. Мне нужна ясная голова. Бреннан не пропал насовсем, но я не ощущаю его. Когда я захожу в его сознание, меня просто наводняет гнев и насилие, будто на животном уровне.

Лицо Лукаса напряглось.

— Не грузи меня этой ерундой, в которую верят лишь узколобые типы. Животные не убивают друг друга без веской на то причины.

— Ты знаешь, что я не это имел в виду. Было очень много ярости и беспричинной боли, как у животного, попавшего в капкан. Это ты понимаешь?

Лукас осушил свой стакан и поставил на стол, рассматривая его.

— Может одна только боль сама по себе блокировать связь?

— Нет. В этом-то проблема. Тут должно быть что-то еще, какое-то волшебное или экстрасенсорное вмешательство или… — Он пристально взглянул на лампы, и ему пришла в голову еще одна мысль. — Электричество. Если он, так или иначе, связан с электричеством, или его удерживают в одной из научных лабораторий, которая, понятное дело, заполнена оборудованием… — Очевидное заключение поразило его с силой цунами.

— О, Боже, Лукас. Что если они повлияют Бреннану на мозги? Если их наука столкнется с проклятием Посейдона, это в процессе может уничтожить Бреннана.

— Прекрати. Не думай об этом, это ничего нам не даст, — сказал Лукас. — Во-первых, маловероятно, чтобы у них было много времени экспериментировать на ком бы то ни было. К тому же они думают, что он Мистер Мешок С Деньгами. Так что, им придется прикидываться милыми, по крайней мере, до тех пор, пока эти убийцы не выяснят, как бы наложить лапы на эти деньги.

— Только если они его еще не раскусили, — мрачно ответил воин. — Мы понятия не имеем, что им известно, и какие у них источники. Ты знаешь это лучше других.

Еще двое из волков Лукаса сошли с ума. Ночью один из них зарезал свою жену в их же собственной кровати, а затем покончил с жизнью, заколов себя ножом. Он нанес себе множественные колотые раны, прежде чем, наконец, умер, очевидно, от потери крови. Лукас, который повидал немало насилия за свою жизнь, немного побледнел, когда рассказывал об этом Алексиосу. А второй, поддавшись безумию, вообразил себя соколом-оборотнем, и забрался на одно из самых высоких деревьев, находившихся рядом со штаб-квартирой Стаи, и пытался взлететь. Некоторые вещи неподвластны даже оборотням. Мужчина умер от падения с такой высоты, раздробив себе все кости.

Лукас напрягся, говоря:

— Когда я доберусь до этого Литтона…

— Если это действительно Литтон. У нас пока нет доказательств, — напомнил ему Алексиос. — Поэтому Тиернан и убедила Бреннана туда вернуться. Мы ведь знали, что это очень опасно, и просто надеялись, что у них будет больше времени, прежде чем петля затянется, так как ученые были уверены в том, что Бреннан именно тот, за кого себя выдает. Литтон отчаянно нуждается в финансировании.

— Он ничего не сможет получить из нормальных источников, пока занимается этой безумной наукой. Ни больницы, ни компании, ни правительственные организации не станут его финансировать.

Алексиос бросил на него взгляд.

— А вот неэтичные компании — это пока еще довольно глубокий омут. Особенно с появлением и расширением этих радикальных организаций ненавистников оборотней за последние несколько лет.

— Но он попался на приманку Бреннана. Мой лучший программист придумал и создал правдоподобную историю дельца-миллиардера, — настаивал Лукас. — Только человек с доступом к ЦРУ, способный взломать их базы данных, мог бы узнать правду. Я все еще думаю, что легенда Бреннана выдержит проверку.

Алексиос прошел к окну, и всматривался в сгущающиеся тени сумрака.

— Тогда, возможно, это уже неважно. Если можно управлять сознанием миллиардера, ты автоматически получаешь доступ ко всем его сбережениям. Зачем брать какие-то десять миллионов, если ты можешь заполучить все?

— Мы найдем их, — сказал Лукас. — Теперь, когда Хани увезла отсюда детей, молодежь и стариков, у нас нет никаких причин беспокоиться о них. Мы можем полностью сосредоточиться на борьбе. Мы найдем их.

— Да, мы найдем их, — поклялся Алексиос, положив руки на рукоятки кинжалов. — Даже если нам придется взять в заложники каждого проклятого ученого на этой конференции, мы найдем их.

Бреннан бросился на решетки, и его опять ударило током с такой силой, что он свалился на пол. В этот раз, вероятно уже в двенадцатый, он пролежал дольше обычного. Он начинал слабеть и уставать, как загнанный в клетку зверь. Его знаменитые логика и хладнокровие покидали его.

Тиернан. В нем нарастали гнев и злость, овладевая им, заставляя его искать выход, чтобы спасти ее. И он чуть не погиб, пытаясь это сделать. Но его и без того возбужденный мозг совсем слетел с катушек, поэтому воин убеждал себя, что у него нет другого выбора. И собирался с силами, чтобы вынести еще один удар тока.

— Бреннан.

Всего лишь в одном слове, его имени, чувствовалась успокаивающая сила, способная спасти его, уже находящегося на пороге безумия. Этого было вполне достаточно, чтобы вырваться и искать ее. Они посадили Тиернан в клетку прямо рядом с ним, всячески подкалывая Бреннана и отпуская мерзкие замечания о ней.

Она игнорировала все вокруг — настоящий оазис чистоты посреди жестокости и насилия. Она не обращала внимания ни на охранников, ни на клетку, в которой находилась. Для нее важен был только Бреннан. Девушка так пристально смотрела на него, что Бреннану казалось, что он чувствует прикосновение к своей коже.

— Бреннан, ты должен успокоиться, — она пыталась улыбнуться, будто в чем-то заверяя его. Она пыталась успокоить его, когда он допустил ее пленение. Позволил им причинить ей вред.

Когда они спасутся, он будет всю свою оставшуюся жизнь заглаживать перед ней свою вину.

— Мне нужно чтобы ты вел себя спокойнее. Ради меня. Я совсем выбита из колеи, а а от тебя никакой помощи, — сказала она тихо.

Бреннана затопил стыд. Он должен держать себя в руках не ради себя самого, сколько ради ее же блага. Он закрыл глаза, пытаясь найти место сосредоточения своего спокойствия, но потерпел неудачу. Его недавно обретенные эмоции бушевали, как шторм. Он мог изобразить некое подобие спокойствия и невозмутимости, мог ввести в заблуждение своей показной безмятежностью, но на самом деле все было совсем не так. По крайней мере до тех пор, пока Тиернан не окажется в безопасности в Атлантиде, предпочтительно запертая в его комнатах как минимум лет этак на сто.