Невероятный иммунитет. Как работает естественная защита вашего организма - Дэниэл М. Дэвис

Ключ к пониманию, как и почему тело иногда нападает само на себя, — в том, что один и тот же человек иногда выказывает симптомы более чем одного аутоиммунного заболевания. Сахарный диа- бет первого типа — довольно распространенное аутоиммунное заболевание, оно возникает, когда иммунные клетки нападают на инсулин-производящие клетки поджелудочной железы, что приводит к недостатку инсулина, а он управляет концентрацией сахара в крови. У некоторых людей с этим типом диабета одновременно проявляются неполадки со здоровьем, вроде бы не связанные с недостатком инсулина: у них не производятся в достатке гормоны щитовидной железы, которые регулируют метаболизм в теле, — это происходит из-за того, что иммунные клетки атакуют щитовидную железу; бывает, что у диабетиков этого типа проявляются симптомы глютеновой болезни — частые боли в желудке и понос: таков ответ организма на глютен. Конечно, не все, кто болеет диабетом первого типа, страдают от этих симптомов, однако таких людей больше, чем было бы по чистой случайности. То же и с животными. Мыши, генетически предрасположенные к диабету, обычно страдают от симптомов и других аутоиммунных заболеваний[584]. Следствие из этого таково, что глубинная причина аутоиммунного заболевания необязательно сводится к происходящему в каком-нибудь одном органе: это нечто, касающееся всей иммунной системы целиком, — ослабление ее способности отличать здоровые клетки и вредоносных микробов.

Японский ученый Симон Сакагути тщательно обдумал этот вопрос. Он осознал: если выяснить, какие события в теле могут заставить его атаковать само себя, это может привести к более глубокому пониманию, как вообще работает иммунная система. Так Сакагути принялся изучать аутоиммунитет — чтобы разобраться в системе, а не чтобы найти способ лечить от аутоиммунных заболеваний[585]. Но ему необходимо было отыскать подход к этой задаче, а она громадна даже на первый взгляд. С чего люди вообще начинают свой научный путь? Они шагают по уже оставленному кем-то следу, а затем уходят в сторону.

Сакагути начал с пути, который впервые проложили в 1969 году двое японских ученых — Ясуаки Нисидзука и Тэруё Сакакура. Работая в Нагое, они наткнулись на причину возникновения аутоиммунитета у мышей. Брались они совсем не за иммунную систему — Нисидзука и Сакакура были не иммунологами, а эндокринологами, изучали гормоны и железы и хотели проверить, как гормоны влияют на развитие рака. Для этого они хирургически вырезали у мышей вилочковую железу, чтобы далее посмотреть, что случится, если у мышей, без всяких гормонов, производимых этой железой, возникнет рак. То, что они обнаружили, не имело прямого отношения ни к гормонам, ни к раку.

Они выяснили, что, если у мышей удалить вилочковую железу, когда им всего три дня отроду, у животных разрушаются яичники[586]. Поначалу эти два эндокринолога, сосредоточенные на исследовании гормонов, сочли, что вилочковая железа, должно быть, выделяет гормоны, необходимые для роста яичников у мышей. Но их догадка, напрямую восходящая к их образованию, оказалась ложной. Дальнейшие эксперименты показали, что на самом деле яичники мышей — а также другие органы — оказываются под ударом иммунной системы[587]. Теперь нам известно: это происходит потому, что иммунные клетки (а точнее — Т-клетки), способные нападать на здоровые клетки и ткани, обычно отбраковываются в вилочковой железе. У животных с железой, удаленной в юности, опасные для самого́ тела Т-клетки не уничтожались, что и привело к аутоиммунной болезни.

Когда это открытие состоялось, двадцатишестилетний Сакагути только начал работать в лаборатории Нисидзуки. Для своей диссертационной работы он провел в точности такой же эксперимент — удалил вилочковую железу мыши, но затем ушел в сторону и так совершил собственный большой прорыв. «Воодушевился я или нет, помню смутно», — рассказывает он[588]: чтобы провести этот эксперимент, потребовалось три года, с 1979-го по 1982-й. Сначала нужно было приготовить множество реагентов — антител, чтобы помечать отдельные виды Т-клеток, а это заняло около года, затем каждый эксперимент происходил по нескольку недель, и Сакагути ждал, что случится с мышами, которых он лечил. Годы усилий свелись к нескольким строчкам с простым, но ярким выводом: сперва мышам удалили вилочковую железу, и у них, как и в предыдущих экспериментах, развилось аутоиммунное заболевание. Затем этим мышам ввели иммунные клетки здоровой мыши (той же инбредной линии[589]), и — поразительно — иммунная болезнь прекратилась[590]. Эти клетки можно было вводить мышам либо до, либо после удаления железы, и иммунная болезнь исчезала в обоих случаях. Иначе говоря, Сакагути открыл средство от аутоиммунной болезни, которая в противном случае оказалась бы неизбежной.

Это большое открытие, особенно для диссертационной работы, которая обычно рассматривается как квалификационная, а не заслуживающая славы значимого научного прорыва. Но Сакагути понимал, что прорыв этот не сможет тут же воплотиться в медицинской практике, потому что иммунные клетки от человека к человеку так просто не пересадишь (генетические различия усложняют эту процедуру, проста она для инбредных мышей), к тому же в его эксперименте мыши получали аутоиммунное заболевание неестественным путем — хирургическим вмешательством, удалением вилочковой железы. Открытие Сакагути, одним словом, стало не медицинским, а научным свершением: он показал, что в иммунных клетках здоровой мыши должно быть нечто, останавливающее иммунный ответ — и способное прекратить аутоиммунную болезнь.

У любого мига в истории есть своя предыстория. Мысль о том, что иммунные клетки некоторых типов, возможно, присутствуют в организме не для включения, а для прекращения иммунного отклика, уже возникала. И в 1960-е, и в 1970-е годы поиск знания о нашей иммунной системе толкали вперед методы, позволявшие выделять разные типы иммунных клеток. По нынешним меркам тогдашние способы были грубыми, но в ту пору иммунные клетки разных видов можно было разделять и смешивать в разных комбинациях — и смотреть, как эти сочетания взаимодействуют с микробами или их молекулами. Это привело к открытию, как иммунные клетки помогают друг другу, и мы в главе 2 уже разобрались, что именно этим путем были открыты дендритные клетки — как значимые для запуска ответа. В начале 1970-х несколько исследовательских групп в разных уголках планеты обнаружили, что добавление клеток определенных типов подавляет, а не подпитывает иммунный отклик[591]. В Йельском университете Ричард Гершон и его ассистент Кадзунари Кондо обнародовали свои наблюдения этого процесса в британском «Джорнел оф Иммунолоджи» — один коллега посоветовал это издание как «склонное рассматривать неортодоксальные данные»[592].