Иная. Песня Хаоса - Мария Токарева

— Значит, я на стреме?

— Да, наблюдай за всем, что они делают. Жди здесь. Я унесу тайком инструмент из кузницы, потом срежу замок, — напутствовал Вен Аур и ушел. Сначала он медленно попятился, но потом перешел почти на бег.

— Хорошо, — проводила его Котя и села возле плетня, слилась с углом чужой избы.

Выглядела она неподозрительно и невзрачно. К тому же после целого дня хороводов и песен многие уставали и переводили дыхание, прежде чем отправиться домой на другой конец города.

Топленым маслом сгущались сумерки, переходя из золотистых оттенков в темно-синие, как вода на глубине. Котя ждала, нервно сжимая руки. Ее пробирал холод. Весна забыла о тепле, да и волнение заставляло недовольно покачиваться с носка на пятку. Скоморохи тем временем сворачивали свое представление. Они накрыли клетку шкурами, связали ходули, сняли бубенцы с нелепых колпаков и собрали прочие вещи. «Да ведь они уезжают! Утром отправятся в другой город!» — оживилась Котя, беспокойно озираясь. Второго шанса у них не оставалось, как и не было права на ошибку или промедленье. Но тогда же подоспел Вен Аур. Он уже прятал под полами одежды тяжелые щипцы.

— Вот и я!

— Вен, они уезжать собираются!

— Знаю. Я торопился, как мог. Мне кажется, они догадываются, что мы за ними наблюдаем. Нельзя идти за ними, — скороговоркой отозвался он. — Сделаем вид, что отстали от них. Но я найду Огневика по ауре Хаоса.

Вен Аур слегка запыхался, слова путались и временами превращались в недовольный рык. Казалось, еще немного — и от волнения и недовольства он превратится снова в древесного волка. Тогда точно угодит в клетку.

— Найдешь, говоришь? Так же, как меня? — подивилась Котя.

— Нет, ты — это зов. Это другое. Аура Хаоса в Хаосе бесполезна, а здесь мы «своих» чуем. Не знаю точно, как это работает, — уточнил Вен Аур, пока скоморохи и кудесники покидали площадь.

Клетку тянул впряженный в нее ручной медведь.

— Вен… Медведь! — спохватилась Котя. — У них есть медведь! Он еще танцевал вместе с ними.

— А что медведь?

— Ты же обратишься в свою истинную форму. Все легенды об этом твердят.

Вен Аур обнял ее за плечи и улыбнулся, ласково потершись носом о щеку:

— Теперь это — моя истинная форма. Я принял ее в свою двадцатую весну и пронесу до самой смерти.

— Ох, не надо сейчас о смерти, — отмахнулась Котя, нежно, но нервно перебирая кудри спутника.

— В зверя я уже не превращусь. Но если посыпать меня пеплом от медвежьей шерсти, то покажутся клыки и когти, — нахмурился Вен Аур.

— Никто не посыплет, этот медведь еще живой. И он может нам здорово помешать, — волновалась Котя.

Зубы сводило, и сердце сжималось от неопределенности. Она-то уже почти забыла в унылой прядильне, что значит смотреть прямо в лицо опасности. Теперь они не убегали, а шли ей навстречу.

Улицы почти обезлюдели, только горькие пьяницы возвращались, горланя пошлые песенки. Им-то, наверное, и продавали дурман-траву такие, как Игор. Но больше беспокоили бдительные стражники, которые проходились по широким улицам. Ратники присматривались к запозднившимся горожанам, поэтому вскоре Вен Аур и Котя юркнули в узкий лаз между двумя избами, перелезли через чей-то плетень и, потревожив сонных кур, прошмыгнули через чужой двор, уходя от караула. Вен Ауру это удавалось мастерски. Похоже, он уже изучил город и вновь вел за собой Котю, как в тот первый день знакомства в человечьем обличии.

— Куда путь держишь, добрая женщина? — интересовались ратники у какой-то тощей старухи в черном платке.

Коте почудилось, что это старая ведьма, бабка Ауда.

— Домой, добрые люди, домой. Праздник Весны затянулся, а у меня-то кости старые, иду-то медленно, — со смехом отзывалась она, и снова привиделся фантом первой жены Игора.

— Ну, проходи, проходи, — махнули старухе воины.

«Ауда? Нет, они же с Веей погибли в пожаре», — отмахнулась от воспоминаний Котя. Терем Игора остался ее личным кошмаром, как и подступавший со всех сторон огонь. Ауда тоже отчего-то выглядела корнем всех зол с ее насмешливой манерой речи и оправданием воровства. Хотя раньше Котя ненавидела отчима и первую жену больше нее, но теперь тревога за родную деревню умаляла неприязнь ко всем ее обитателям.

— Они остановились где-то у стены, — заключил Вен Аур, прижимаясь спиной к углу очередной избы или мастерской.

Котя ступала за спутником след в след и повторяла все действия.

— Конечно, завтра с первыми лучами уйдут восвояси, — прошептала она.

— Огневика им точно не увезти, — решительно отозвался Вен Аур и достал щипцы.

В случае опасности они бы сошли и за оружие. Главное, чтобы стража не настигла. Но кудесники и сами не желали привлекать внимания, выбрав местом для стоянки край гончарного конца. Недалеко маячили ворота, возле которых несли караул несколько ратников. Свет факелов выхватывал полоску рыжих сумерек. Вен Аур теперь вел по самым густым теням, и Котя ступала за ним только наощупь.

Скоморохи уже погасили свет, кудесники улеглись в расставленный специально для них шатер. Возле клетки спали двое силачей и медведь, в обнимку. Зверя они считали своим, зато созданию Хаоса не давали покоя: на ночь несчастного Огневика заковали в дополнительные цепи.

— Медведь нас учует! — сокрушалась Котя.

— Ничего, я кое-что придумал, — хитро осклабился Вен Аур. — Жди здесь!

Он вручил Коте тяжелые щипцы и кинулся вперед, на ходу теряя четкие очертания. В темноте не различалось деталей, но он вновь растворялся, превращаясь в облако Хаоса.

— Ау-у-у-у-р-р-р! — только донесся леденящий душу вой, не волчий, не звериный, не человечий. В нем слились чавканье жадной трясины, хруст сломанного ураганом дерева, пронзительный скрежет металла. И многое другое, непонятное, неописуемое — страшное.

Котя обмерла. Но от этого звука ручной медведь тоже подскочил, издал жалобный рев, исполненный ужаса, и кинулся прочь, наступая на своих друзей-сторожей. Вой повторился с другой стороны. Перепуганные скоморохи вертели головами, но никого не замечали. Трусливый медведь бежал прочь от звука, охваченный паникой. Вен Аур гнал его прямо на стражников у ворот.

— Медведь! Берегись! — вскинулись они, обнажая мечи.

Перепуганный зверь заметался в пятне света факелов, его тут же оттеснили треугольными щитами.

— Ах вы, лиходеи проклятые! Не привязываете зверя дикого! — обрушились ратники на подоспевших скоморохов.

— Помилосердствуйте!

— Не трогайте животинку! — взмолились силачи, хватая медведя за ошейник и натягивая цепь.

— В острог вас! В темницу! — тут же всполошились стражники.

На переполох сбежались другие скоморохи. Вскоре и заспанные кудесники показались из дырявого шатра, но тут же встрепенулись и бросились выручать нерадивых сторожей.