Живые. Мы можем жить среди людей - Варвара Еналь

— Неважно, — ответил ему Федор.

Таис хмыкнула, вздернула подбородок и громко заявила:

— Это я его убила. Вот так. Взяла и убила человека, представляешь, Валёк?

— Я догадывался, что это ты. Мы должны принять меры и наказать Таис. Так просто спускать это нельзя. Эмма, что скажешь?

Шея уже не болела, после того, как Федор осторожно смазал царапины мазью. Сказал, что синяки пройдут за пару часов, а царапины затянутся только к утру, и придется немного потерпеть. Теперь Эмма стояла в общем коридоре, и говорить ей абсолютно не хотелось.

Она зачем‑то закрыла горло рукой и хриплым голосом произнесла:

— Таис спасла мне жизнь. Если бы не она, Крендель задушил бы меня…

— Вот именно, — вмешался Федор, — посмотрите на ее шею. Точно так же на меня и Таис напал их Жека. Они становятся опасными от этой болезни.

— Не обязательно было убивать, Федор! — Валёк повернулся к нему, в голосе его зазвенело напряжение, — Можно было просто связать и закрыть!

— Я бы посмотрел на тебя, что бы делал ты. Я же говорил — он стал очень сильным. И у него появились нечеловеческие способности. Прыгучесть и сила. Он рычал и драл ногтями Эмку! Как по мне, так лучше пусть умрет Крендель, чем Эмма!

— Ну, хорошо, — согласился Валёк, — а убирать кто все это будет? Нагадили на нашей территории, кто будет заразу эту отдраивать?

— Я уберу. И Таис тоже, — не дрогнув, пообещал Федор, — гадость, согласен. Что‑нибудь придумаем.

— Двух Диких больше нет, — тихо проговорила Маша, — Что‑то нехорошее началось, ребята. Я помогу с уборкой, я верю Федору. Надо вымыть все в перчатках. У меня есть специальное средство, антибактериальное. Убивает все микробы и все вирусы. Вымоем им.

— Валёк, что будем делать, если зараза начнет расползаться? — спросил Коля, — Зря мы его впустили. Тайка была права.

— Мы не знали, что так будет, — отрезал Валёк, — убирайте, как хотите. И больше никого не пускаем. Федора бы с Таис изолировать надо, вдруг они заразны.

— Все тут уже заразны, — буркнул Илья, — я тоже носил ему еду. Ходил один, между прочим. Если бы он кинулся на меня, то убил бы точно. А после заявился бы в эту комнату. Могло бы все закончиться гораздо хуже.

Эмма не стала слушать дальше. Поднялась в свою спальню, легла на кровать. Но тут же встала, схватила полотенце и торопливо направилась в душ. Смыть с себя все следы от прикосновения Дикого, чтобы не осталось ничего.

Ей не скоро удастся забыть страшные глаза без белков, и узкие губы, растянутые в оскале. Прыжки, рычание… Крендель превратился в зверя. Дикого хищника, который убивает. Что это за инфекция? Помешательство от долгого пребывания в космосе? Или Дикие действительно надышались какими‑то химикатами? Может, тут где‑то есть склад химических препаратов, которые используют на производстве? А они нашли их и отравились?

Эмма все стояла и стояла под струями теплой воды, пока в дверь не постучали и не напомнили о том, что воды горячей мало. Надо выходить, надо дать возможность ребятам убрать в кладовке.

Мазь Федор оставил в комнате Эммы. Белая круглая банка стояла на полке, поблескивая этикеткой. Расчесав волосы, Эмма села на кровать и снова смазала ранки на шее. После легла и завернулась в любимое одеяло. Хотелось закрыть глаза и не думать. Ни о чем.

Как ей уже надоел этот Нижний Уровень и его проблемы. Почему‑то она не удивляется тому, что Дикие заболели. Тот образ жизни, который они вели, неизбежно вел к беде. А что делать, если проблема коснется и Темной базы?

7.

Вечером пили чай все вместе, в общей комнате. Смерть Кренделя потрясла каждого, и тревога висела над столами, обогревателем и казалась почти осязаемой. Говорили немного. Планировали завтрашнюю вылазку наверх, обсуждали коды пятнадцатых. Погибшего Дикого почти не вспоминали. Да и не хотелось.

О смерти Эмма раньше не думала. Это казалось таким далеким, неправдоподобным, что временами представлялось, что смерть не существует вовсе. Сегодня пришлось столкнуться с ней лицом к лицу. Смерть буквально заглянула в глаза, и холод ее взгляда поселился в душе надолго.

— Таис, откуда у тебя оказался ножик? — тихо спросила Эмма.

Нет, это не было дружбой, скорее перемирием. Она обязана Таис жизнью, и она это не забудет.

— Я уже видела, как нападают эти фрики, потому вооружилась, на всякий случай. И пошла с вами именно потому. Подумала, что если нападет, вам будет сложно.

Эмма кивнула и ничего не ответила. В общем зале было уютно и тепло. Неизменные языки искусственного пламени танцевали предсказуемый танец, пахло кофе и молоком. Мальки хрустели сухарями, Маша и Нитка о чем‑то тихо переговаривались. Только Валёк сидел в своей спальне и, видимо, играл.

Федор, как всегда, находился рядом с Таис. Эмма пристроилась недалеко от этих двоих, и, хотя говорила себе, что это потому, что теперь у них есть общая история, все равно понимала — на самом деле ей хочется быть около Федора.

Ей нравились глаза Федора, его редкая щетина и его манера поднимать одну бровь и смотреть со смесью недоверия и добродушной насмешки. Нравились его светло — русые волосы и длинная челка, которую он то и дело убирал со лба. Ей нравился Федор — по — другому свое состояние Эмма не могла назвать.

Но вот почему он ей нравится? Этого Эмма не понимала.

1.

Упакованный в пластиковые вакуумные контейнеры, мусор, предназначенный для лучевой печи, медленно двигался по конвейеру. У самого устья стоял нестерпимый жар, и пахло странно и неприятно. Хотя на мусорке вообще пахло гадостно, но тут сжигаемый лазером мусор оставлял после себя особую вонь, вонь сгоревшей пластиковой упаковки, пластмассовых деталей, резиновых подошв от старой обуви.

Вчера сюда же положили пакет с останками Кренделя. И Таис стояла и смотрела, как лента медленно продвигалась к устью, как после чувствительные щупальца робота подхватили то, что осталось от Дикого, и зашвырнули в пылающую белым светом печь.

Ей до сих пор чудился запах сжигаемой человеческой плоти, и от этих воспоминаний к горлу подкатывала тошнота. Она всегда подозревала, что сможет убить. Вот так просто — взмах ножом, удар. Горячая ненависть и еле ощутимая радость победы. Жаль ей Кренделя? Нет. Совсем не жаль. Она и Федор остались живы. Эмма тоже. Конечно, Эмма ее раздражает и злит, но ее можно считать своей. Она теперь одна из "детей подземелья", вернее, "взрослых подземелья". Она ведь постоянно напоминает, что все выросли и стали взрослыми.

Так странно, оказывается, взрослые на станции все‑таки есть, несмотря на все старания Моага. И эти взрослые — Федор, Таис, Валёк. Колючий и Эмма. Нитка и Маша. И девчонки с Овальной базы. Дикие не в счет. Их, судя по всему, скоро совсем не останется. И можно не паниковать насчет их вируса. Сами друг друга поубивают.