Я буду первым - Анастасия Лик

— Можешь называть меня по имени. Папа поехал за вещами, скоро вернётся, а мистер Саржу покажет комнату, где ты будешь жить два дня. Хорошо?

Артём едва заметно кивнул. Ева поднялась на ноги, взяла мальчика за руку и пошла вслед за Матисом. Тот улыбался.

— Вы подружились?

— Артём хороший мальчик, — кивнула Ева.

— А Моро?

— Что Моро?

— У тебя с ним была связь?

— Нет, — тихо ответила Ева, надеясь, что Матис поверит ей. Старший сын Саржу был необычайно проницательным и умным мужчиной, совершенно не похожим на своего младшего брата.

— Но он тебе нравится.

— Он Охотник, красивый мужчина, а я, пусть и Комиссар, но всё же женщина, но Матис, я также профессионал и никогда не позволю себе лишнего.

— Это хорошо, — кивнул он и открыл дверь гостевой комнаты.

Ева с Артёмом зашли, и, едва дверь за ними закрылась, она опустилась на колени и обняла мальчика:

— Малыш, я так рада тебя видеть.

— Ева, я соскучился, — прошептал Артём в ответ и уткнулся носом в белокурые волосы девушки.

— Ты молодец, всё делал правильно, но всё только начинается. Будь сильным.

Резиденция Семьи Саржу, Лондон, Вестминстер, 22 марта, четверг, 10:30

Семья хорошо заботилась о своих гостях. В резиденции часто проводили время Охотники, и качество из отдыха обеспечивал большой штат персонала. От повара до горничной, они все были высококлассными специалистами. С виду небольшой особняк был наделён всем, что мог дать современный мир, но при этом не потерял своей самобытности. Большой бассейн, разместившийся на цокольном этаже, — и тот гармонично вписался в роскошный интерьер начала девятнадцатого века, и даже тренировочный зал, обязательный для Охотников, располагался в не менее помпезном помещении, а все необходимые снаряды стояли на мозаичном полу, цены которому не было. Завтрак, полуденный чай, обед, полдник и ужин — всё по расписанию и только в отведённом для этого помещении. Для всех, кроме подсудимого.

Кристофер сам себе усмехнулся… «подсудимого», да, пожалуй, уже осуждённого. Ведь не зря его держали в этой комнате, словно в клетке. Можно было подумать, он убежит!

Да чёрт с этой комнатой, он уже два дня не видел сына и Еву и не имел никакой возможности справиться об их состоянии. Обслуживающий персонал, как и предполагалось, был немногословен.

Бросил взгляд на раритетные часы-башню, стоявшие в углу. Скоро Суд. И, словно в подтверждение этой мысли, дверь за спиной открылась. На пороге появилась Ева. Кристофер невольно улыбнулся. Ева… Отрада для глаз. Как всегда, идеальна, вот только сегодня она была в темнозеленой мантии Комиссара, а её прекрасное личико украшало скорбное выражение.

— Охотник, время пришло, — произнесла она и протянула руку, в которой была чёрная мантия. Цвет Охотника.

— Комиссар, вы очаровательны, — произнёс Кристофер, забирая у девушки поклажу, и она едва заметно улыбнулась.

— Я не верю, что они тебя осудят, — едва слышно прошептала Ева. — Но Матис говорит, что суд — лишь формальность.

— Я знаю.

— Нет, Крис, так нельзя. Ты прав, система устарела, но… но как быть?

— Ева, не вздумай плакать, — строго произнёс Кристофер, и она подняла на него большие перепуганные глаза.

— Нет. Конечно, не буду. Если кто догадается о моём отношении к тебе, я отправлюсь на плаху вместе с тобой. Эта жертва тебе не поможет.

Отношении? Кристофер удивлённо поднял брови и накинул на плечи мантию.

— Как Артём? — задал он давно волновавший его вопрос.

— Хорошо. На время суда он останется с Матисом. Он хороший Охотник… в отличие от брата, — добавила Ева тише.

— Он больше не подходил к тебе?

— Нет. Его вообще не было в резиденции. Вернулся лишь час назад. Пошли, Охотник, мы и так задержались.

Ева протянула руку, предлагая выходить, и они пошли вперёд. Широкие коридоры сменялись узкими, и, когда они прошли несколько лестниц и миновали большой холл, впереди показались массивные двухстворчатые двери из красного дерева, рядом с которым стояли два Охотника. Ева, не сбавляя шага, приблизилась и решительно открыла их. Кристофер глубоко вздохнул и вошёл следом.

В его сторону никто не смотрел.

Просторное помещение казалось тесным из-за большого количества собравшихся. Причём зрителей не было вовсе, зато судей предостаточно, навскидку человек эдак пятнадцать. Они сидели за длинным столом, все облачённые в чёрные мантии, показывающие статус Охотника, а перед ними были две трибуны. За одной из них стоял Клод.

Ева прошла прямо и встала за спиной Клода, словно тень. Всё верно, Комиссар всегда стоит за спинами Охотников и всегда скрыт от взора.

Стены, украшенные панелями из резного дерева, казались слишком тяжёлыми, а обстановка угнетающей, но Кристофер, не стушевавшись, прошёл прямо и занял своё место за пустой трибуной. Двери за спиной закрылись.

— Охотник Моро обвиняется в предательстве, — начал говорить один из судей, что сидел в центре. — И мы собрались здесь, чтобы дать ему возможность оправдать себя. С отчётом Комиссара все ознакомились, так что я не вижу смысла повторять его вслух и предлагаю перейти к самому процессу.

Все согласно закивали.

— Охотник знает, в чём его обвиняют?

— Да, — ответил Кристофер.

— Он согласен с обвинением?

— Да, согласен.

— В таком случае первое слово предоставляется Охотнику. Нам всем не терпится услышать мотивы, коими вы руководствовались, — сказал один из судей и махнул рукой, предлагая начинать.

— Благодарю, но боюсь, в своё оправдание мне нечего сказать, — твёрдо произнёс Кристофер, словно его не судили вовсе. — Мои мотивы поведения ясны — нелюди, которых я поклялся убивать, в большинстве своём оказались безобидными существами, желающими жить мирно и тихо.

— Что за бред! — выкрикнул Клод.

— Я могу продолжить?

— Да, продолжайте. А вам, Охотник, — обратился судья к Клоду, — ещё будет дано слово.

— Благодарю. Мне было невероятно тяжело поверить в это, я желал убить каждого, кого встречал на своём пути, даже после того, как джинн спас меня от Карвора. Желал убить и убивал. А они умирали, не сопротивляясь. Это действительно кажется бредом, но есть вервольфы, не умеющие убивать и презирающие форму волка, есть чистокровные ведьмы, отказавшиеся от своего наследия и живущие, как все. Я их убивал и отказывался верить в их мирное существование, но слишком часто я слышал, перед тем как опустить меч, слова благодарности. Они ждали смерти, считая себя проклятыми и не желая жить в постоянном страхе. Мне тяжело дался новый взгляд на жизнь, но сейчас я понимаю, что наш мир меняется быстрее, чем мы думаем, что те твари, которые пугали селян в средневековье, хотя и встречаются довольно часто, но есть и те, кто неотличимы от человека. Есть европейцы, есть афроамериканцы, а есть джинны, только последние виновны от рождения, а человеку позволено убивать и грабить. Его вина условна.