Очарованный дембель. У реки Смородины - Сергей Панарин

Пока Старшой и княжна взламывали уродский зал, Хлеборобот закатился в левое крыло дворца, где размещались покои воеводы Ярия. У дверей стояли двое бравых молодцов. С этими у каравая игры не получилось – слишком серьезно ребята относились к своим обязанностям. Колобок свернул за угол и обомлел: из комнаты, смежной с кабинетом воеводы, вышел человек в темном балахоне. Лицо человека скрывалось под капюшоном, в руке блестел окровавленный кинжал.

Незнакомец развернулся к светильнику, висевшему на стене, и Хлеборобот рассмотрел лицо.

– Ты?! – прошептал растерявшийся колобок.

Человек проявил изрядную прыть: молниеносно нагнулся и вонзил кинжал в раскрытый ротик каравая.

«Да что это за город такой? – пришла мысль хлебцу. – Так и норовят нашинковать!»

Больше подумать колобок ничего не успел, потому что только что узнанный им человек положил левую ладонь на его глазки, и сознание живого каравая растворилось во тьме.

Ранним вечером начальник магического сыска брел по улицам Легендограда, держа топор под полой плаща. Не стоило искушать народ: прогулка с колуном в руках могла окончиться стихийной расправой. Люди частенько чинили самосуд, а также изгоняли плотников и лесорубов.

Вот и сейчас то и дело приходилось огибать небольшие кучки горожан, возбужденно споривших, роптавших и зло поглядывавших на случайных путников. Настроения в Легендограде витали взрывоопасные. До слуха главного колдуна долетали фразочки «Это ли не измена?», «Ценат все урядит», «Да шиш те он что урядит», «Вот при упокойнике такого не было», «Колья разбирать?» и прочие тревожные высказывания.

Шлось Еруслану тяжко. Волшебное чутье воспринимало отрицательные эманации, исходящие из орудия многочисленных убийств. Колдуну стало дурно, как только он стал плести заклинание поиска хозяина вещи. Более гадкого предмета Еруслан еще не видел.

Рядом топал Федорин, поддерживал шатающегося начальника за локоть.

Серая облачная дымка затянула небо, дул непрерывный ветер, но сыскари не обращали внимания на погоду. Маг боролся со слабостью и упорно двигался к цели, а Радогаст следил за тылом.

Наконец они остановились напротив старой двухэтажной усадьбы. От дороги ее отделял сквер с рядами кустов и скамеечками.

– Здесь, – выдавил Еруслан.

– Это же д-дом боярина Гордея, – прошептал Федорин.

– Один из, – уточнил волшебник. – Давай присядем, мне нужно отдохнуть.

Они опустились на скамью. Посидели минут десять, глядя в сторону дома.

– С-справимся?

– Угу. – Стоило магу убрать руку с топорища, и самочувствие резко улучшилось. – Нам надо обойти терем сзади и подняться на чердак.

Спрятав колун в кустах, сыскари воплотили план Еруслана в жизнь. К зданию была прислонена лестница. Начальник взобрался первым, дождался Радогаста.

Дверца оказалась не запертой. Внутри было темно, свет просачивался на чердак лишь через слуховое окно и маленький дверной проем.

Тень перекрестия рамы падала на грудь детины, валявшегося на полу. Бугай был голым по пояс, могучие руки были раскинуты в стороны, ноги неестественно подогнулись.

– Опоздали, – сказал Еруслан, подходя ближе. – Это точно наш Раскольник. Только мертвый. Кто-то сделал за нас нашу работу.

Крови не было. Зато остались следы недолгой борьбы. Неведомый мститель свернул убийце старушек мощную, как у быка, шею.

Федорин нашел светильник, запалил его и принялся тщательно обыскивать чердак. Мертвый лиходей не был богачом: черный длиннополый плащ с капюшоном, старая обувь, какие-то тряпки, пара книг. На ящике, служившем Раскольнику столом, лежали грязные бумаги. В основном, долговые расписки. Под ними нашелся чистый лист, и сыскарь стал обладателем духовного завещания сумасброда, который два месяца наводил ужас на жителей Легендограда.

– Читай вслух, – велел Еруслан.

Слово хищника

Я долго думал, писать это послание вам, черви, или уйти, не объяснив своей цели.

Тогда я спросил Учителя, нужно ли оставить весточку глупым слабакам? Он рассмеялся и ответил, что если очень чешутся руки, то можно. Ему все равно, ведь скоро не станет ни этой никчемной бумажки, ни тех, кто мог бы ее прочитать.

Мне нравится излагать свои мысли письменно, поэтому я все же написал. Злые языки обязательно скажут, что я делаю сие ради утоления тщеславия. Я хохочу им в лицо!

Вот вам и предисловие; более, в этом роде, ничего не будет.

История моя начинается в пору, когда я учился, и вынужден был бедствовать, перебиваясь с хлеба на воду. Денег вечно не хватало, и я не раз прибегал к услугам старухи, которая давала деньги в рост. Проклятое убогое существо, потерявшее все людское, стало моей хозяйкой. Я день и ночь думал только о том, где бы достать средства, чтобы отдать долг. Все, чего я касался, принадлежало ей, ведь покупалось на ее гроши.

Я пал на дно самой глубокой, зловонной и убогой нравственной ямы, какая только может возникнуть на жизненном пути молодого человека. А сверху надо мной потешалась она – старуха.

В детстве я терпел истязания от родного отца. Теперь его место заняла проклятая бабка с деньгами. Это было недопустимо. Я затеялся укокошить старуху. Проведя много дней в горячечном бреду, я изобретал самые страшные виды наказания, но дальше мечтаний дело не двигалось. Чаще всего я представлял в своих руках большой колун. Размахиваюсь… Опускаю его на седую старушечью головенку, и она раскалывается, как орешек знаний.

В те дни я скудно ел, мало пил, сильно поизносился и достиг предельной степени унижения. Приходя в снятую комнату, я ложился и вспоминал свою жизнь. Не стану ее пересказывать. И вообще, если вам скучно, то прошу не читать.

Хотя… лучше дочитайте. Че я, зря писал?

В нескольких улицах от меня жила старуха с большими деньгами, а я не мог позволить себе человеческой пищи. Надменное востренькое лицо ростовщицы стояло перед моим взором, что бы я ни делал.

«Тварь я дрожащая, или право имею?» – спрашивал и спрашивал я себя, казалось, и наяву, и во сне.

И мне был ответ!

«Имеешь право», – сказал глубокий исходящий со всех сторон глас.

Я испугался: «Кто здесь?»

Меня окружила тьма, а в глубине клубящегося мрака появилась черная-черная дверь с надписью «Открой меня». Я страшился. И голос велел не бояться. Пролетело немало ночей, и в каждую мне виделась дверь. Наконец я собрался с духом и открыл.

За дверью был Учитель. Он показал мне, насколько ничтожен мир. Он дал науку, где добыть топор, куда его спрятать и сколько лучше срубить бабок.

«Одной мало! – наставлял меня Учитель. – Руби их всех, но будь хитрым. Будь умным. Будь благородным хищником в овечьей шкуре».