Последний выдох - Тим Пауэрс

– Если бы кое-кто не совался в чужие дела, – фыркнула Деларава, – Земля бы вертелась быстрее.

Обстадт решил, что последняя фраза была цитатой из какой-то книги об Алисе в Стране чудес. Лоретте нравились старые дымки, на протяжении многих десятилетий обретавшиеся в вестибюлях гостиниц, Обстадт же предпочел новые. Именно старые призраки все время цитировали Алису. Среди материализовавшихся старых дымков, бродяжничавших на улицах, вся эта ерунда из Алисы, похоже, была чуть ли не Священным Писанием.

Теперь он проезжал между широкими темными газонами Ведомства по делам ветеранов – слева, и кладбищем – справа.

– А что там с твоей рыбиной? – спросил он, откусив еще кусок печенья. – Небось перебила ставку поставщика рыбы для ресторанов «Кантер»?

«Кранты твоим потугам стать Королевой-Рыбачкой, – думал он, – несмотря на все твое вегетарианство, и твои попытки молодиться, и твои застежки на липучке вместо кнопок и топологически рассчитанное положение петель для пуговиц».

– Что ты там жуешь? – осведомилась Деларава. – Не говори, когда жуешь. Ты сыплешь крошки мне в ухо.

– По телефону? Это вряд ли, Лоретта. – Обстадт рассмеялся и действительно обсыпал крошками колени. – Наверное, это дохлые блохи. Ты ведь носишь под волосами ошейник от блох, да?

– Иисус, это песок! Настоящий песок! Он что, шептал мне что-то в ухо, пока я спала? Но я его съем!

В телефоне щелкнуло, а потом Обстадт услышал длинный гудок.

Он поставил телефон в ячейку на «торпеде» и уже без улыбки проехал под путепроводом автострады, оставив кладбище позади. «Лоретта, ты же проторчала целый день на пляже, так что ж удивляешься, обнаружив песок в ухе?..»

Лоретта была сумасшедшей, без всяких сомнений. Но…

Вчера вечером, примерно на закате, произошло что-то значительное; ему пришлось встать из-за стола, когда он обедал в «Гасиенде Расти» в Глендейле, выйти на тротуар и просто стоять там, глубоко дыша и уставившись в мостовую, потому что все призраки, которых он снюхал за эти годы, орали в его сознании так громко, что он не слышал ровным счетом ничего, кроме них; ветер Санта-Аны засыпал широкую Вестерн-авеню пальмовыми листьями, и Обстадт чуть ли не в испуге смотрел на темневшие на юго-западе холмы Гриффит-парка и спрашивал себя, что же такое могло так резко изменить психоландшафт западного побережья.

Интенсивность спала, но теперь все уличные дымки что-то бормотали и жрали землю, и какого-то динозавра выбросило на берег в Венис-Бич, и Деларава плакала и не могла остановиться.

«Лоретта – просто клоун, – сказал он сегодня утром. – Она набирает фишки в грошовой игре, но никогда не обращает их в наличность, чтобы перейти к столу, где играют по-крупному; и все же и на ее столе порой проскальзывают дорогие фишки, и сейчас она разволновалась из-за одной из них».

Он яростно вдавил акселератор прямо в пол и оскалил зубы, когда мотор внезапно взревел и ускорение прижало его к спинке сиденья.

«Рыба? – думал он, – какой-нибудь Иона в рыбе? Парень, который мог уехать из штата? Ники Брэдшоу?

Кто?»

А много восточнее, на другом конце Уилшир-бульвара, где на нейлоновых веревках, ограждающих площадки, уставленные подержанными автомобилями, трепетали разноцветные пластмассовые вымпелы, где старые особняки из песчаника все еще возвышались на небольших травянистых холмах, их стены до уровня верха первого этажа даже в сумеречном свете переливались яркими цветами мексиканских фресок, где кое-как постиранное белье болталось на веревках в вытоптанных до земли дворах выцветших жилых комплексов, построенных в 1960-х годах, Кути переступил через бордюр, захромал по тротуару мимо красной вывески пива «Миллер» в угловом окне бара, и остановился, прислонившись к его стене, покрытой штукатуркой песчаного цвета.

Он время от времени говорил сам с собой, а пока брел через последние несколько кварталов, даже начал шевелить губами и шептать.

– Я не могу больше идти, – пыхтел он. – Наверное, у меня нога совсем поломалась, и теперь ее отрежут и прицепят деревянную.

– Да уж, – низким голосом ответил он себе, говоря за пропавшего призрака Томаса Альвы Эдисона, которого он (как был уверен до сих пор) оставил в виде безобразной кучи на лестнице в Музыкальном центре, – ну а у меня деревянные зубы. Нет, они были у Джорджа Вашингтона… ладно, мне приставили деревянную голову.

– Я видел вашу голову, – прошептал Кути, и его голос задрожал даже теперь, когда он всего лишь вспомнил тот омерзительный период перемещения. – Она была слеплена из кусков старого говяжьего жира. – Почти сразу же до него дошло, что последние два слова он выпалил с таким же отвращением, с каким их произнесли бы его родители-вегетарианцы. Он поспешно перескочил к следующей мысли: – Я сейчас войду в этот бар – нет, не чтобы выпить коктейль, безмозглый вы старпер!.. Я попрошу кого-нибудь вызвать сюда полицейских за мной.

Кути все еще держал в руке четвертак, который телефон-автомат вернул ему два часа назад. Он зажал его между указательным и средним пальцами и постукивал монетой по ладони на ходу. Ритм постукивания был неосознанным и неровным, но теперь – вероятно, потому что он вновь сообразил, как использовать монету, – ритм сделался четче.

– Я не хотел бы заходить в бар, – ответил он вялым стариковским голосом Эдисона. И действительно, Кути совершенно не хотелось идти туда. В памяти все еще был слишком свеж этот безумный телефонный разговор – с кем, на самом-то деле? С призраками его родителей? Именно так, если, конечно, это не была галлюцинация. И его родители, похоже, находились в баре.

Но если телефонный звонок сделает кто-то другой…

(Он поймал себя на том, что мысленно представляет себе уголь: сначала черные зерна в крошечной клетке с мягкой железной диафрагмой, которая поочередно сжимала и отпускала бы угольные зерна, таким образом изменяя проводимость; но зерна понемногу спрессовывались, и поэтому через некоторое время проводимость замирала на одном уровне…)

Если бы позвонил кто-нибудь другой, то звонок мог бы пройти по назначению, а не попасть снова в тот адский бар.

Тот звонок сначала попал куда следовало – Кути теперь был уверен, что первый услышанный им голос действительно принадлежал оператору 911, потому что, уйдя от телефона-автомата, он почти сразу же увидел патрульную машину, медленно двигавшуюся в восточном направлении в крайнем правом ряду по улице, которая, как теперь оказалось, была 6-й улицей. Кути хотел выйти и помахать рукой, чтобы полицейские остановились, но вместо этого он торопливо пересек автостоянку, открыл стеклянную дверь магазина «Все за девяносто девять центов», а там направился в заднюю часть зала и пригнулся за полкой со свечами в высоких стаканах с переводными картинками святых, прилепленными с внешней стороны.