Военная разведка в Российской империи - Михаил Алексеев

Австрийской Империи, со всеми касающимися до сего подробностями» (судя по карандашным наметкам, была приложена дислокационная карта. — Примеч. авт.). Подобные донесения военного характера поступали из Вены в большом количестве.

Татищевым были направлены в Санкт-Петербург полученные им 13 декабря 1829 г. «замечания о прусской армии, подготовленные надворным советником бароном Унгерн-Штернбергом, который находился в Берлинской миссии». В своем письме к Нессельроде Чернышев писал, что при докладе им «сведений Штернберга государю, тот удостоил Штернберга за эти сведения монаршей благодарности» (РГВИА. Ф. 38. Оп. 5. Д. 1. Л. 101).

Поступали и курьезные сведения. Военный министр в очередном письме канцлеру, сообщал, что «возвращает подлинную депешу Посланника нашего в Турине гр. Воронцова-Дашковского (1827–1830 гг. — Примеч. авт), содержавшую описание устройства военных сил в Сардинии». При этом А.И. Чернышев приносил «благодарность за сообщение сего любопытного сведения» (там же. Л. 102).

Однако «последствия, которых ожидали от сей меры, столь важной по цели, не вполне соответствовали ожиданию, ибо не из всех посольств были доставлены нужные сведения (которые не имели при том последовательности, не смогли служить составлению чего-либо целого). С окончанием похода 1829 г. приняты были деятельные меры к распространению сведений наших о военных способах иностранных государств».

Одной из интересных личностей в истории российско-американских отношений был А.Г. Евстафьев, исполнявший должность консула в Бостоне с 1808 по 1826 г. Он был автором работы «Ресурсы России в случае войны с Францией» (Бостон, 1813), а также драмы «Казаки на пути в Париж» и трагедии «Царевич Алексей», поставленных в 1814 г. на бостонской сцене. В 1826 г. он сообщил в Петербург о намерении направить в Морское министерство чертежи и описание «некоторых устройств в области морского дела». Евстафьев просил о вознаграждении для американских изобретателей, предоставивших эти материалы. Через некоторое время в Петербурге получили чертежи и описания, а награда (3000 рублей) досталась самому консулу. К морскому делу, и в особенности к судостроению, Евстафьев был неравнодушен, полагая себя сведущим человеком в этой области. В 1830—1840-х гг. он неоднократно пытался добиться руководства постройкой в Америке военных судов для русского флота, но всякий раз был отстранен от участия в этих работах. В 1847 г., находясь в составе российской миссии в Вашингтоне, Евстафьев даже написал письмо Николаю I, в котором просил поручить ему постройку парохода, который будет готов через 12 месяцев и обойдется казне вдвое дешевле, чем обычно. Но его просьба не имела последствий (Смирнов В.Т. Указ, соч. С. 44–43).

Таким образом, сотрудники российских дипломатических миссий за рубежом с той или иной степенью полноты освещали вопросы, сформулированные в Инструкции, и в первой половине XIX века Военное министерство было вполне удовлетворено складывавшимся положением вещей и не считало целесообразным выходить на императора с предложением открыть постоянные должности для представителей военного ведомства, учитывая при этом и финансовую сторону вопроса.

Сбор дипломатическими представителями России военно-статистических сведений на Востоке был далеко не так безоблачен и безопасен, как на Западе.

Первую треть XIX века Россия провела в кровопролитных войнах с Персией. Русско-персидская война, начатая в 1804 г., завершилась 24 октября 1813 г. подписанием в местечке Полистан в Карабахе мирного договора. Персия признавала переход к России Северного Азербайджана, Восточной Грузии, Имеретин, Гурии, Менгрелии и Абхазии. Россия получала исключительное право держать флот на Каспийском море, купцам обеих стран предоставлялось право свободной торговли. Договор юридически оформил проникновение России в Закавказье, вызванное по преимуществу соображениями защиты единоверцев. В 1826 г. Персия начала новую войну против России.

Начальником дипломатической канцелярии наместника Кавказа Паскевича являлся Александр Сергеевич Грибоедов[88]. К этому времени у него уже был четырехлетний опыт работы в Персии в составе российской дипломатической миссии (1818–1821 гг.). Грибоедов еще до начала войны установил тесные связи с наследником персидского трона Аббасом-Мирзой, который в дальнейшем стал союзником России. Превосходно знавший персидский быт и сам дух народа, даже саму местность, он являлся правой рукой Паскевича. Как свидетельствуют очевидцы, «все движения к городам Эчмиадзину и даже к самой Эривани были подвинуты решимостью Грибоедова, который беспрестанно толкал вперед Паскевича, не знавшего ни персиян, пи местности». Паскевич, зная личные отношения Грибоедова с персидским наследником, послал его в Эривань в лагерь Аббаса-Мирзы, командующего персидской армией, с такого рода мирными предложениями, на которые последний не согласился. Грибоедов заодно изучил состояние армии, выявил ее низкий моральный дух, «прощупал» адъютанта Аббаса-Мирзы Гаджи-Махмуда-Агу на предмет его возможного использования в дальнейшем как агента и сумел получить от него практически согласие на это (Очерки истории российской внешней разведки. Т. 1. М., 1996. С. 122–125). Вернувшись в лагерь, А.С. Грибоедов настоял на том, чтобы выступить на штурм Эривани, обещая верный успех. Крепость была взята, и Паскевич получил титул князя Эриванского.