Наша толпа. Великие еврейские семьи Нью-Йорка - Стивен Бирмингем

«Возможно», — ответил Гарриман. «Если я смогу быть председателем исполнительного комитета».

Шифф категорически отказался и ушел. Противодействие его планам стало еще сильнее. Вскоре он вновь предстал перед Гарриманом. «Предположим, — сказал Якоб Шифф, — мы включим вас в исполнительный комитет линии. Тогда, если окажется, что вы самый сильный человек, вы станете в конце концов председателем».

«Отлично», — сказал Гарриман. «Я с вами. И, конечно, я буду самым сильным человеком».

Объединение усилий Шиффа и Гарримана стало началом сотрудничества, которое продлится более двадцати лет, в течение которых эти два человека практически ежедневно общались друг с другом, которое приведет к накоплению самого большого состояния в мире в области железных дорог, и которое приведет к тому, что великий Дж. П. Морган, называвший Гарримана такими эпитетами, как «сопляк» и «прокладка», и часто называвший Джейкоба Шиффа «этим иностранцем», признает обоих людей «моими дорогими друзьями».

Иллинойс Сентрал» Гарримана действительно обеспечил быстрый источник кредита, но для такого масштабного проекта, как возрождение Union Pacific, Шифф сразу же понял, что потребуется иностранный капитал. Он обратился к человеку, который был одним из его друзей детства в Германии, а сейчас являлся лондонским финансистом почти наравне с Ротшильдами, — сэру Эрнесту Касселю.

Кассель был маловероятным другом для Шиффа. Он стал элегантен и эпикурен, хотя его происхождение было схоже с происхождением Шиффа. Кроме того, Кассель, как и Август Бельмонт, был полным отступником от своей веры. Шифф мог быть весьма утомительным в вопросах соблюдения религиозных обрядов. Шифф презирал Бельмонта, которого однажды назвал «устрицей без раковины». Однако очень похожий на Бельмонта сэр Эрнест стал главным финансовым связным Шиффа в Лондоне, а с годами — и его личным арбитром вкуса в одежде, живописи, мебели и даже столовом белье и столовом серебре. Судя по всему, они никогда не обсуждали вопросы религии.

Если Джозеф Селигман практически изобрел международный банковский бизнес в Америке, то Джейкоб Шифф взял это изобретение на вооружение, усовершенствовал его и превратил в искусство, а его союз с сэром Эрнестом Касселем — еще один пример более современного и рационального подхода Джейкоба. Джозеф Селигман разработал семейный бизнес в духе Ротшильдов: «один за всех, все за одного», когда в каждой важной европейской столице находился брат. Такая схема вполне устраивала Селигманов, особенно в те времена, когда еще не было радиотелеграфа и атлантического кабеля, когда кровные связи через море с людьми, которым можно было доверять, были крайне важны. Однако ко времени Якоба Шиффа эта система стала старомодной и каунтифицированной. В наш более быстрый и конкурентный век она была слишком жесткой и негибкой.

Двигаясь как единое целое, семейный комплекс Селигманов двигался медленно и неуклюже. Ему постоянно приходилось останавливать свои дела, чтобы помочь брату, совершившему дорогостоящую ошибку, или выкупить шурина, или помочь Уильяму в Париже купить жене бриллиантовое колье. После смерти Джозефа Селигманы с запозданием осознали это. В 1897 г. оставшиеся братья составили «Соглашение о ликвидации семьи» — не соглашение о ликвидации семьи, а план отделения друг от друга нью-йоркской, парижской, лондонской и франкфуртской фирм и разделения их активов между управляющими партнерами. Речь идет о сумме в 7 831 175,64 долларов США, которая была разделена на разные части, причем самая большая доля — 1 375 444,47 долларов США — досталась Исааку в Лондоне. Но, видимо, ностальгия по старому, более привычному способу ведения бизнеса быстро прошла. Не успели братья разделить свои активы, как начали скупать друг друга: Уильям, Леопольд, Генри и Исаак приобрели по 10,4% доли в нью-йоркском доме (по 800 тыс. долл.), а нью-йоркский дом — доли во всех трех европейских домах. Селигманы продолжали жить своей дружной семьей, что вызвало улыбку Якоба Шиффа, который сказал, что «Селигманы никогда не оставляли своего маленького семейного дела в Баварии».

Шифф с недоверием относился к таким «постоянным союзам». Он предпочитал иметь возможность выбирать альянсы в зависимости от случая. У Якоба тоже были братья. (Его брат Герман уехал в Лондон и занялся банковским делом, а младший из Шиффов, Людвиг, остался во Франкфурте в качестве биржевого маклера). Но Якоб предпочитал неформальные контакты с корреспондентами и друзьями по бизнесу, и эта система позволяла ему беспрепятственно перемещаться по сложным сферам международных финансов. «Он был человеком, — говорит один из его коллег, — который двигался быстро, потому что всегда путешествовал налегке».

Однако свои ценности он всегда носил с собой. Например, сэр Эрнест имел доступ к высшим эшелонам британской финансовой и политической власти. Он часто обедал с канцлером казначейства и даже был на слуху у престола. Теперь, когда Кассель разделял интерес Шиффа и Гарримана к реорганизации Union Pacific, банкиры по обе стороны Атлантики навострили уши. В течение трех дней после известия об участии Касселя Шифф и Гарриман получили обещания на сумму 40 млн. долларов, и внезапно проект, казавшийся Уолл-стрит «нелепым», стал казаться совсем не таким.

Хотя Шифф знал толк в железных дорогах, он обнаружил, что Гарриман — гений железнодорожного дела. Получив финансирование, он отдал Гарриману свою голову. Группа Шиффа-Харримана купила Union Pacific 2 ноября 1897 г., а в декабре Харриман был избран в совет директоров этой линии.

Затем он начал долгую борьбу с другими членами совета директоров за разрешение потратить 25 млн. долл. на подвижной состав, пути и улучшения. В то время это была неслыханная сумма, и Уолл-стрит в очередной раз осудила Гарримана и назвала его дураком. Но Шифф и Кассель поддержали его, и в конце концов он одержал победу. Пока сомневающийся Уолл-стрит наблюдал за происходящим, судьба Union Pacific начала меняться. Шифф вскоре предоставил Гарриману желаемое место председателя совета директоров, но, как и положено хорошему банкиру, Шифф сохранил за собой место за рулем. К настоящему времени линия вылезла из долгов и даже стала приносить прибыль.

Но на протяжении всей реорганизации Union Pacific оставался один вопрос, который озадачивал некоторых наблюдателей. В то время как Гарриман, бывший офисный работник и сын бедного епископального священника, становился одной из доминирующих фигур на американских железных дорогах, его единственным значимым конкурентом в этой области был маленький миннесонец Джеймс Дж. Пока Гарриман строил Union Pacific, Хилл, поддерживаемый Морганом, активно скупал конкурирующую Northern Pacific. Как долго, задавались вопросом люди, Хилл и Гарриман могли оставаться друзьями Джейкоба Шиффа?

22. МИСТЕР ШИФФ ПРОТИВ МИСТЕРА ЛОЕБА

Если Джейкоб Шифф любил свободные и неформальные деловые отношения, которые можно было быстро разорвать и возобновить по своему усмотрению, то в