Опыты сознания - Георг Гегель

Это негативное единство мышления есть для себя самого, или, лучше сказать, оно есть для-себя-самого-бытие, принцип индивидуальности, и в своей реальности – действующее сознание. Поэтому наблюдающее сознание природою вещей приводится к нему как к реальности названных законов. Так как оно не видит этой связи, то, по его мнению, мышление в своих законах остается для него по одну сторону, а на другой стороне оно сохраняет некоторое другое бытие в том, что теперь составляет для него предмет, а именно действующее сознание, существующее для себя так, что оно снимает инобытие и в этом созерцании себя самого как негативного имеет свою действительность.

Для наблюдения, таким образом, открывается новое поле в практически действующей действительности сознания. В психологии содержится много законов, согласно которым дух по-разному относится к разным модусам своей действительности как некоторого уже найденного инобытия; с одной стороны, он принимает их в себя, сообразуясь с теми обычаями, нравами и образом мыслей, которые он застал, как то, в чем он как действительность есть для себя предмет, с другой стороны, он познает себя самодеятельным по отношению к ним, со страстным влечением выхватывает из них для себя только особенное и сообразует предметное с собою; — он ведет себя негативно в первом случае по отношению к себе самому как единичности, во втором случае – по отношению к себе как всеобщему бытию. Самостоятельность сообщает тому, что дух застал, с одной стороны, лишь форму сознательной индивидуальности вообще, и, что касается содержания, остается внутри всеобщей действительности, которую дух застал; с другой же стороны, она сообщает действительности по меньшей мере некоторую специфическую модификацию, которая не противоречит ее существенному содержанию, или же и такую, в силу которой индивид противополагается ей как особенная действительность и специфическое содержание и становится преступным, снимая ее лишь единичным образом или делая это всеобщим образом и тем самым для всех, принося другой мир, другое право, другой закон и другие нравы вместо имеющихся налицо.

Наблюдающая психология, которая прежде всего говорит о своих восприятиях всеобщих модусов, встречающихся ей в деятельном сознании, находит всевозможные способности, наклонности и страсти, и так как при перечислении всей этой коллекции нельзя подавить воспоминания о единстве самосознания, то она должна по меньшей мере дойти до изумления от того, что в духе, как в мешке, могут находиться вместе столь многие и столь неоднородные друг по отношению к другу случайные вещи, в особенности поскольку они оказываются не мертвыми покоящимися вещами, а беспокойными движениями.

В перечислении этих разнообразных способностей наблюдение держится всеобщей стороны; единство этих многообразных способностей есть сторона, противоположная этой всеобщности, есть действительная индивидуальность. – Но опять-таки постигать различаемые действительные индивидуальности и рассказывать о них таким образом, что, мол, один человек более склонен к тому-то, а другой более склонен к другому, что у одного больше рассудка, чем у другого, – гораздо менее интересно, чем даже перечислять виды насекомых, мхов и т. д.; ибо эти последние дают наблюдению право брать их так порознь и не постигая в понятии, потому что они по существу относятся к стихии случайной обособленности. Брать же сознательную индивидуальность лишенной духа как единичное сущее явление противоречит тому, что сущность ее есть всеобщность духа. Но так как постигание позволяет ей в то же время вступить в форму всеобщности, то оно находит ее закон и, как кажется, имеет теперь разумную цель и занято необходимым делом.

Моменты, которые составляют содержание закона, суть, с одной стороны, сама индивидуальность, а с другой стороны, ее всеобщая неорганическая природа, т. е. оказавшиеся налицо обстоятельства, ситуация, обычаи, нравы, религия и т. д.; исходя из них и нужно понять определенную индивидуальность. В них содержится определенное точно так же, как и всеобщее, и в то же время они суть то, что имеется налицо, что предстает наблюдению и выражается на другой стороне в форме индивидуальности.

В законе этого отношения обеих сторон должно было бы теперь содержаться [указание на] то, какое воздействие и влияние оказывают на индивидуальность эти определенные обстоятельства. Но эта индивидуальность как раз в том и состоит, что она в такой же мере есть всеобщее, и потому спокойно и непосредственно сливается с имеющимся налицо всеобщим, с нравами, обычаями и т. д., а также с ними сообразуется, в какой она противополагает себя им и, напротив, преобразовывает их, – так же, как в своей единичности она относится к ним совершенно равнодушно, не дает им воздействовать на себя и не проявляет какой-либо деятельности по отношению к ним. Что должно оказывать влияние на индивидуальность и каково должно быть это влияние, – что, собственно говоря, означает одно и то же, – зависит поэтому только от самой индивидуальности; вот почему «эта индивидуальность стала этой определенной индивидуальностью», означает лишь, что она уже была таковой. Обстоятельства, ситуация, нравы и т. д., которые оказываются, с одной стороны, имеющимися налицо, а с другой стороны, в «этой» определенной индивидуальности, выражают только неопределенную сущность ее, с которой нечего делать. Если бы не было этих обстоятельств, образа мыслей, нравов, этого состояния мира вообще, то, конечно, индивид не стал бы тем, что он есть, ибо эту всеобщую субстанцию и составляют все [индивиды], которые находятся в данном состоянии мира. – Но подобно тому, как это последнее обособлялось в «этом» индивиде, и о таковом следует составить понятие – оно само в себе и для себя должно было бы обособляться, и в той определенности, которую оно себе сообщило, воздействовать на индивид; только так оно сделало бы его «этим» определенным индивидом – таким, каков он есть. Если бы внешнее само в себе и для себя было таково, каким оно проявляется в индивидуальности, о последней можно было бы составить понятие, исходя из внешнего. Мы получили бы двойную галерею образов, из коих одна была бы отражением другой; одна – галерея полной определенности и отграничение со стороны внешних обстоятельств, другая – та же, переведенная в тот вид, в каком эти обстоятельства имеются в сознательной сущности; первая – поверхность шара, вторая – центр, который ее представляет внутри себя.

Но поверхность шара, мир индивида, непосредственно имеет двусмысленное значение: он есть в себе и для себя сущий мир и ситуация и он есть мир индивида – или постольку, поскольку индивид лишь сливался бы с сущим миром, предоставлял бы ему входить в себя в том виде, в каком этот мир есть, и относился бы к нему лишь как формальное сознание; или: он есть мир индивида в том виде, в каком то, что имеется налицо, им преобразовано. – Так как вследствие этой свободы действительность способна иметь это двоякое значение, то о мире индивида следует составлять понятие, исходя только из самого индивида, и влияние, оказываемое на индивида действительностью, которая представляется сущей в себе и для себя, приобретает благодаря индивиду тот абсолютно противоположный смысл, что индивид или предоставляет потоку действительности свободу влияния на себя, или обрывает и преобразовывает его. Но в силу этого психологическая необходимость становится пустой фразой таким образом, что налицо абсолютная возможность того, чтобы то, что должно было бы оказывать это влияние, его могло бы и не оказывать.