Сказки немецких писателей - Новалис

class="p1">— Ах, — отозвался человек, отпуская кончик носа, который со звонким щелчком вернулся на место, — прошу прощения, что забылся, но я временами страдаю припадками задумчивости, потому что занят поисками философского камня.

— Боже мой! — вскричал Хинцельмейер. — Никак вы соседский сын Касперле, который ушел из дому и не вернулся?

— Да, — отвечал ему незнакомец. — Это — я.

— А я соседский сын Хинцельмейер, — сказал Хинцельмейер. — И я тоже ищу философский камень.

Познакомившись таким образом, они ещё раз пожали друг другу руку, по-особенному скрещивая пальцы; по этому знаку они поняли, что оба относятся к числу посвященных. Затем Касперле сказал:

— Я перестал искать философский камень.

— Так вы, наверно, отправились на поиски розового сада? — воскликнул Хинцельмейер.

— Нет, — ответил Касперле. — Я перестал искать камень, но я его уже нашел.

Услышав такое, Хинцельмейер умолк; наконец он молитвенно сложил руки и торжественно промолвил:

— Я так и знал. Это должно было случиться. Потому что девять лет тому назад я изловчился послать черта из пушки во вселенское пространство, и он теперь изгнан с земли.

— Должно быть, это сынок, — возразил Касперле. — Со старым чертом я вчера повстречался.

— Нет, — сказал Хинцельмейер, — это был старый черт, у него были рога во лбу и хвост с черной кисточкой. Но расскажите же поскорей, как вам удалось найти философский камень!

— Очень просто, — ответил Касперле. — Вон там в деревне живут глупые люди, которые ничего не видали, кроме овец и коров; они сами не знали, какое у них есть сокровище, а я отыскал его в погребе, где оно валялось, и купил по три полушки за фунт. С тех пор я уже второй день думаю над тем, какая от него может быть польза; по всей видимости, я бы давно до этого додумался, кабы не колокольчик, который мешает мне рассуждать.

— Ах, дорогой коллега! — сказал Хинцельмейер. — Очевидно, это трудноразрешимый вопрос, а до вас над ним никто ещё не задумывался. Но, скажите мне, где же ваш камень?

— А вот я на нем и сижу, — сказал Касперле и привстал, чтобы Хинцельмейер мог посмотреть на круглый предмет желтоватого, воскового оттенка, на котором он только что восседал.

— Да, — сказал Хинцельмейер, — вы его действительно нашли, в этом не может быть никакого сомнения; давайте же теперь поразмыслим, какая от него может быть польза.

Так, покончив с разговорами, они уселись друг против друга на земле по обе стороны от круглого камня и стали думать, обхватив голову руками. Они сидели и сидели, солнце закатилось, взошел месяц, а они всё никак не могли ничего придумать. Время от времени один спрашивал другого:

— Ну как? Придумали?

А другой только качал головой и отвечал:

— Нет, не придумал. А вы?

И тогда другой отвечал:

— И я не придумал.

Крагириус очень весело расхаживал по траве и ловил лягушек. Касперле с горя снова принялся дергать себя за нос; тут закатился месяц и взошло солнце; Хинцельмейер опять спросил:

— Ну как? Придумали?

А Касперле снова потряс головой и сказал:

— Нет, не придумал. А вы?

И Хинцельмейер уныло в ответ:

— И я не придумал!

Потом они опять долго думали; наконец Хинцельмейер сказал:

— Нам надо сначала протереть очки, тогда и увидим, какая от него может быть польза.

И не успел он снять с носа очки, как тут же выронил их в траву и воскликнул:

— Я придумал! Дорогой коллега, его надо съесть! Извольте-ка потрудиться и снять очки с вашего почтенного носа.

Тут Касперле вслед за Хинцельмейером тоже снял очки и, внимательно осмотрев камень со всех сторон, сказал:

— Сие есть так называемый сыр, черствый как подошва, и его надо с божьей помощью съесть. Угощайтесь, дорогой коллега!

И вот оба вытащили карманные ножи и принялись бодро расправляться с сыром. Крагириус тоже прилетел и, подобрав брошенные очки, утвердил их на своем клюве, а затем и сам подсел к едокам и стал подбирать остатки.

— Не знаю, что со мной делается, — сказал Хинцельмейер, покончив с сыром. — Но только я испытываю непередаваемое состояние духа, из чего следует, что я заметно приблизился к философскому камню.

— Ах, досточтимый коллега, — ответил ему Касперле, — вы высказали и мои сокровенные чувства. Так давайте же не мешкая продолжим наши странствия.

С этими словами они обнялись; Касперле отправился на запад, а Хинцельмейер — на восток, а над его головою летел Крагириус, нацепивший себе на клюв очки.

Глава девятая

ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ

И он всё бродил по свету, побывал и там и сям, исходил землю вдоль и поперек, и спина у него согнулась, волосы поседели, резвы ноженьки стали спотыкаться. Много стран прошел он со своим посохом, а философского камня всё не мог найти. И вот минуло ещё девять лет. Однажды вечером он опять пришел в гостиницу, собираясь там переночевать. Крагириус, как всегда, протер свои очки и поскакал на кухню выклянчивать ужин. Хинцельмейер вошел в зал и поставил свой посох за печкой, а сам тихо опустился в кресло, чтобы дать отдых усталому телу. Хозяин поставил перед ним кружку с вином и добродушно заговорил:

— Видно, вы очень утомились, сударь, вот попейте вина, оно придаст вам силы.

— Да, — сказал Хинцельмейер и взял кружку обеими руками, — я очень устал; я долго странствовал, очень долго.

Затем он смежил веки и с жадностью припал к кружке.

— Если вы хозяин этой птицы, то, значит, это про вас у меня спрашивали, — сказал хозяин. — Как вас зовут, сударь?

— Меня зовут Хинцельмейер.

— Так, значит, с вашим внуком, супругом прекрасной госпожи Абель, я хорошо знаком.

— Это мой отец, — сказал Хинцельмейер, — а прекрасная госпожа Абель — моя матушка.

Хозяин пожал плечами и отошел за стойку, про себя он подумал: «Бедный старичок совсем в детство впал».

Хинцельмейер свесил голову на грудь и спросил, кто это о нем справлялся.

— Просто какая-то бедная девушка, — ответил хозяин. — Она была одета в белое платье и пришла босая.

Хинцельмейер улыбнулся при этих словах и тихо молвил:

— Это была дева розового сада; значит, скоро всё будет хорошо. Куда же она пошла?

— Наверно, это была цветочница, — сказал хозяин. — Если вы хотите её повидать, то легко разыщете на каком-нибудь углу.

— Мне надо сначала соснуть, — сказал Хинцельмейер. — Отведите мне комнату, а как петух пропоет, тогда и разбудите.

Хозяин отвел Хинцельмейеру комнату, и тот лег спать. Ему приснилась красавица матушка; он заулыбался, и она что-то говорила ему во сне. Тут через открытое окно в спальню влетел Крагириус и уселся над изголовьем. Ворон расправил черные перья, снял лапой очки с клюва и, замерев на