Мир жизни и смерти. Отпуск - Павел Пуничев

—Открой.

Прошло несколько секунд иобвивающие меня полосы стали расползлись встороны, оставляя меня вполулежащем, полусидящем кресле.

Яочень долго смотрел насвое тело, авголове билась только одна идиотская мысль: «Странно, явроде ненегр, точно ненегр, тогда почему…»

Черная сзелеными разводами кожа, покрытая непонятной слизью свисая вниз дряблыми волнами. Намногих суставах она невыдержала, прорываясь иобнажая торчащие наружу кости. Где-то сквозь разрывы были видны судорожно подрагивающие внутренности…

Полосы вновь сошлись, закрывая отменя этот ужас.

Незнаю, какую химию использовал Шкип для поддержания моей жизнедеятельности, но, судя повиду, яуже давно умер. Ну, что ж, так значит так. Невелика потеря.

—Шкип, помнишь, яобещал тебе самую яркую, самую запоминающуюся смерть?

—Да.

—Пришла пора исполнить мое обещание. Этим тварям ямою галактику неоставлю.

—Что тыимеешь ввиду?

—Давай коли мне свою гадость, дапобольше иполетели, будем устраивать фейерверк.

—Куда летим?

—Вцентр, всамый центр, хочу глянуть что закрошка там обосновалась.

Дорога незаняла много времени, закачанный посамые жабры нейтрониумом, Шкип летел, как наскипидаренный, носвой короткий план явсе жеуспел ему объяснить. Впрочем, наэто хватило пары предложений, ведь ничего сложного вэтом небыло.

—Тыуверен? Такого еще никто неделал, тыуверен, что получится?

—Нет, янивчем неуверен, нотысам говорил, что под воздействием Пуничевского излучения нейтрониум начинает вырабатывать антиматерию, ичем больше нейтрониума, тем большее количество его вырабатывается, причем вгеометрической прогрессии. Так сколько его произведут четыреста тонн если тебе грамма хватает для того, чтобы мотаться туда-сюда, как ненормальному?

—Незнаю, немогу посчитать, может количество антивещества сравнится ссолнечной системой, аможет совсей галактикой. Янезнаю.

— Вот ипроверим. Азатем сложим один плюс один,— яуказал насверхмассивную черную дыру, вкоторую нас потихоньку начало затягивать,— иполучим ноль.

—Тыуверен?— Еще раз переспросил Шкип.

—Янивчем неуверен, ноэто все, что уменя есть. Давай, нетяни, нехочу отправиться натот свет, неувидев этого.

—Тогда сделаем это мощно, задействуем девять издесяти излучателей. Мне напоглядеть иодного хватит. Поехали!

Сэтими словами все стены корабля стали прозрачными, аяостался висеть один, воткрытом космосе. Вернее, рядом сомной зависла глыба нейтрониума, вглубь которого сейчас ввинчивались девять излучателей, навид точь-в-точь похожих наминиатюрную копию самого корабля, после чего корабль сотряс мощный толчок, иглыба улетела вдаль, практически сразу исчезая извида.

—Пять.

—Что?— Непонял я.

—Четыре.

—А… три.

—Два.

—Один.

Вспышка.

Хотя это как-то слабо сказано.

ВСПЫШКА!

Вспышка невероятной чистой белизны.

—Хм-м, так вот тыкакая— белая дыра антиматерии. Это красиво.

—Тыправ Бро, божественно красиво.

—Только, кажется, она маловата ирастет как-то неуверенно.

—Небеспокойся, она растет просто ссумасшедшей скоростью, просто она так жебыстро удаляется отнас, вот такой эффект иполучается. Атак черная дыра тянет еесневероятной скоростью и… изначит пришло время прощаться.

—Прощай Шкип, приятно было познакомиться.

—Прощай Бро, имне.

— Пять.

—Четыре.

—Три.

—Два.

—Один.

Белая дыра антиматерии сравнявшись поразмерам сосверхмассивной черной дырой накраткий миг зависла рядом сней, азатем они стали быстро высасывать плоть друг издруга напару секунд образовав вкосмосе древний знак Инь иЯнь. Апотом ихруки коснулись друг друга.

Вспышка!

Вспышка!

Яотвернул голову отгораживаясь рукой отярчайшего света, ударившего мне вглаза.

—Клиф, придурок, убавь освещение, тыего ослепишь сейчас!

Мимо пронеслась Лапочка, иясудовольствием проследил заеевозмущенно подрагивающими ягодицами, затянутыми внечто прозрачное ивоздушное, затем опять переключился надекольте Джессики, склонившейся надо мной скисточкой гримера ипалитрой разнообразных средств, которые должны были предать мне более суровый иусталый вид. Декольте было таким глубоким, аДжесс склонялась надо мной столь старательно, что платье нескрывало вообще ничего, невольно выводя меня изнужного образа.

—Броневой, хорош лыбиться, тыдолжен быть угрюмым ипечальным,— пробурчала она, одной рукой нанося мне наскулы густые тени, авторой кладя мою ладонь навнутреннюю часть своего бедра, едва прикрытого озорной мини юбочкой,— пошли лучше ктебе вкабинет, пока наша стерва съемочной группой занята, ятебе свое новое белье покажу.

—Так натебе жеего нет,— чуть проведя ладонью вверх поееножке, удивился я.

—Вот ияотом же, тормоз.

—Так!— Кнам подскочила вездесущая Лапочка,— Джессика Рэббит, сдвинь ноги, атокролика своего заморозишь, иотвали отнего уже, аты, Броневой, убери отнее свои грабли, атовечером сильно обэтом пожалеешь.

—Напиши мне,— подмигнула мне довольно улыбающаяся Джессика, еще раз демонстрируя вываливающуюся издекольте грудь.

—Непременно,— соврал я.

Аможет инесоврал. Каждый раз попадая кАмазонкам уменя голова кругом идет отколичества икачества едва прикрытой плоти.

—Вон! Ясказала.

Джессика уцокала куда-то заширму, аяподнял невинные глазки назлобно сопящую Лапу.

—Тысовсем охренел, Броневой? Мыстобой, как бывразрыве, атытут припираешься, съемочную группу требуешь, надевок пялишься, руки свои грязные под юбку имзапускаешь!

—Дакак тут неглядеть-то?— Почти искренне возмутился я, тыча пальцем впятерку Лапиной охраны.

Скины ихдоспехов выглядели аппетитно: тонюсенькие золотого цвета стринги итакие желифоны, когда девушки поочереди, как быневзначай, наклонялись, искоса бросая наменя призывные взгляды, поправляя вьющуюся поизящным голеням тонкую шнуровку сандалий, отвести глаз отэтого зрелища становилось совершенно невозможно.

—Видимо наслушались про тебя всякого, жеребец,— неожиданно легко согласилась сомной Лапа,— но, все равно, вечером тызаэто уменя поплатишься.

—Жду недождусь, моя госпожа.

—Ладно, тыготов?

—Наверное.

Тогда пойдем.

Мывышли натеррасу, снеудовольствием вдыхая раскаленный, наполненный серными миазмами воздух.