Царица темной реки - Александр Бушков

Повернулась и неторопливо, грациозной походкой пошла прочь. Я зачем-то остался стоять на крыльце, смотрел ей вслед, пока не скрылась за поворотом, и искренне жалел, что взглядом нельзя убить врага. Яростная решимость помаленьку крепла. Вернулся в хату. Шел едва второй час ночи, но Катря и не собиралась ложиться, накинула ночную рубашку и вздула керосиновую лампу, сидела на постели, косясь испуганно. Я тоже присел на постель и не спеша выкурил папиросу. Потом встал, надел ремень и портупею, туго подпоясался. Прекрасно знал, что пистолет против Алеси бессилен, но оставил кобуру на ремне согласно военному рефлексу.

– К ней идешь, да? – спросила Катря ничуть не сердито – словно бы обреченно.

– К ней, – сказался, чувствуя, как губы кривит злая усмешка.

И побыстрее вышел, чтобы избежать сцен и явно последовавших бы уговоров не ходить. Размашистым шагом направлялся к Алесиной хате, сжимая в руке ручку противотанковой гранаты со ввинченным запалом, последней у нас оставшейся и не значившейся в списке штатного вооружения. Смутная идея, пришедшая в голову после того, как я ушел от старшины, уже окончательно оформилась. Риск был нешуточный, если я ошибаюсь, мне, безусловно, там и конец. Однако шансы, как часто на войне случается, были пятьдесят на пятьдесят, а значит, следовало рискнуть жизнью…

Посветил электрическим фонариком в окно Алесиной спаленки, занавеска оказалась незадернутой, и в сильном луче я увидел лежащую на подушке светловолосую головку. Алеся не пошевельнулась, спала крепко. Погасив фонарик, я выдернул чеку, не прижимая рычаг, и он прыгнул вверх, от чеки пошел дымок. Размеренно посчитав в уме «один, два, три», я выхлестнул стекло донцем тяжелой гранаты и, когда еще не успели со звоном осыпаться на пол в спаленке последние осколки стекла, метнул гранату внутрь, так, чтобы упала в постель Алеси. В три прыжка оказавшись подальше от хаты, рухнул лицом в прохладную ночную траву, ногами к хате, зажимая затылок переплетенными пальцами. Разлета осколков я не боялся, у противотанковой их не бывает, но все равно следовало оказаться подальше от разрыва.

Громыхнуло так, как и должно было громыхнуть, когда противотанковая граната разорвалась в небольшом замкнутом пространстве. Над головой у меня жарким ветром пронеслась взрывная волна, и я, вскочив на ноги, уставился на окно, откуда вынесло раму с остатками стекла.

И тут раздался вопль – громкий, даже оглушительный, ни на что прежде слыханное не похожий, затухающий, безусловно изданный живым существом… гибнущим живым существом. Омерзительный был вопль, не содержавший в себе ничего человеческого, больше всего напоминавший скрип огромного ножа по великанской тарелке. И в спаленке словно зарница полыхнула – вспышка черного света. Ага, вот именно. Не спрашивайте, и как так получилось, и как такое вообще возможно, я и сам этого до сих пор не пойму. Но ручаюсь чем угодно: свет был черным.

Дойдя до окна, я посветил внутрь. Всё в спаленке было перевернуто вверх ногами, то, что осталось от бабки Лявонихи, выглядело, как и должно было выглядеть. А вот Алеси не было, ни живой, ни мертвой. И я был уверен, что покончил с ней – после этого нечеловеческого вопля и полыхнувшей в спаленке вспышки черной молнии.

Пальцы, признаться, тряслись, и я не сразу угодил папиросой в ровное пламя зажигалки. Жадно глотал дым и думал, что рассудил правильно. Поставил на карту жизнь – и выиграл.

Рассудил я так… Ручные гранаты появились еще в начале восемнадцатого века. Если и в самом деле таким созданиям отмерен век жизни, неведомые предки Алеси должны были о гранатах знать… но вовсе не обязательно. Создания эти любили, как говорят, обитать подальше от многолюдства, в глуши. Это ружья и пистолеты были когда-то распространены повсеместно, если можно так выразиться, на гражданке, независимо то того, война там шла или стоял мир. Даже если эти о гранатах знали, могли не усмотреть в них для себя угрозы и не выработать той защиты, что их берегла от пули и ножа. Гранаты применяются исключительно на войне, а создания эти, несомненно, всегда стремились оказаться подальше от войн… Судя по тому, что я до сих пор был живехонек, а Алеси и след простыл, рассуждал я правильно…

Окончательно я в этом уверился, когда рассвело. (Но еще ночью ко мне подбежали Гафур и Полынин, оба с автоматами – когда громыхнул взрыв, в котором бывалый фронтовик сразу опознает разрыв противотанковой гранаты, гарнизон мой самостоятельно подхватился по боевой тревоге и парами рассыпался по деревне посмотреть, что стряслось. На их недоуменные вопросы я ответил, что представления ни о чем на имею, просто оказался близко и первым обнаружил место взрыва. Вряд ли они, абсолютно ни во что не посвященные, что-то заподозрили.)

Очень быстро прибежал и Деменчук – уж с ним-то я мог поговорить откровенно. Вот и поговорили – долго, выработав план дальнейших действий.

О случившемся я доложил по рации только в восемь утра, когда все было обговорено. Минут через сорок приехали Минаев, Шалин и еще один незнакомый мне капитан из «Смерша» – ну конечно, налицо было явное ЧП. Позиция моя была непробиваемой – я рассказал, что, услышав взрыв поблизости и опознав противотанковую гранату, первым прибежал к хатенке Алеси, посветил внутрь фонариком, но в хату не заходил, как и старшина, – только на всякий случай выставил у хаты часового. Судя по всему, они поверили и расспрашивали старшину гораздо дольше.

А он не подкачал, гладко изложил придуманную нами вдвоем железную «легенду». Сказал, что, по его данным, Алеся с Лявонихой при немцах хороводились с «дубравниками», часто у них бывавшими. Это подтвердили два соседа Алеси – я не был ранним утром при беседе старшины с ними, но всё прошло гладко, обнаружились два надежных свидетеля, подтвердивших все, что говорил Деменчук, а других деревенских приехавшие и не расспрашивали. Деменчук объяснил еще, почему он при наличии такой информации Алесю не трогал – хотел понаблюдать, не придет ли к ней кто интересный. И не хотел поднимать шума раньше времени, поэтому своему начальству и не подавал донесения. Прокатило…

Тем более что, устроив у Алеси обыск, три бравых капитана быстро нашли в ящике комода четыре «лимонки» и холстинный мешочек со шмайсеровскими патронами. Когда они мне об этом рассказали, я добросовестно изобразил изумление, как будто и не я все это в комод положил. Гранаты были из штатного боезапаса моей самоходки, а патроны – наши трофеи. И это прокатило: в отличие от огнестрельного оружия гранаты отродясь не имели номеров, а на патронах тем более не написано, каково их происхождение. Так что вскоре Минаев с Шалиным поделились со мной родившейся у них весьма убедительной, единственно возможной в данных обстоятельствах версией, согласно которой гранаты и патроны в хате оставили по каким-то своим соображениям «дубравники» – кому же еще? Противотанковую, опять-таки по каким-то своим соображениям, Алеся держала в спаленке, и однажды граната самопроизвольно рванула. С гранатами это иногда случается – скажем, были плохо загнуты усики чеки, вот чека и выскочила… Именно эта версия трудами моими и старшины и должна была у них родиться. То, что Алеси в момент взрыва в хате не оказалось, было вещью ничуть не удивительной – ну, объявят в розыск, ну, никогда не найдут… Катря, конечно, догадалась, как все было на самом деле, но кто б ее расспрашивал, с чего бы вдруг? Так они и уехали, со своей убедительной версией, с гранатами и патронами – а мы со старшиной облегченно вздохнули…