Великие княгини и князья семьи Романовых - Елена Первушина

Александр не забывал отметить заслуги брата. За переправу через Дунай великий князь награжден орденом Св. Георгия II степени, позже государь пожаловал ему золотую саблю, украшенную алмазами, с надписью: «За переход через Балканы в декабре 1877 года». Но едва ли эти награды могли удовлетворить великого князя. Он слышал, как жители освобожденной древней болгарской столицы Тырново приветствуют русские войска криками: «Да живет Царь Александр! Да живет князь Николай!».

Но Александр не решился штурмовать Стамбул, опасаясь вновь, как уже было под Севастополем, столкнуться с оппозицией большей части Европы. Он получает известие о том, что Англия уже ввела свой флот в Мраморное море, и идет на подписание мирного договора. Великий князь и император обменялись телеграммами, в которых поздравляли друг друга с заключением мира. Николай не забывает напомнить брату: «Господь сподобил Вас окончить предпринятое Вами великое святое дело: в день освобождения крестьян Вы освободили христиан из-под ига мусульманского». А Александр отвечает: «Лишь бы европейская конференция не испортила то, чего мы достигли нашей кровью». Он имеет в виду Берлинский конгресс 1878 г., во время которого сбылись его худшие опасения: России пришлось примириться с потерей независимости Болгарии, в Боснию введены австрийские войска, а Англия захватила Кипр. Но сохранили свою независимость, хотя и утратили часть территорий, Сербия, Черногория и Румыния, а Россия получила часть территории Кавказа. В очередной раз равновесие между европейскими державами было восстановлено, и в очередной раз – ненадолго.

По окончании кампании в 1878 г. Николай Николаевич произведен в генерал-фельдмаршалы и получил Георгиевский крест I степени. Внешне его отношения с братом продолжали оставаться близкими и доверительными. Но в душе накопилась горечь. У обоих были основания винить друг друга за неудачный исход войны.

* * *

Александра Петровна между тем жила с сыновьями в Николаевском дворце, на Благовещенской площади, построенном по проекту архитектора А. И. Штакеншнейдера. С ранней весны до поздней осени они переселялись в Знаменку, имение на Петергофской дороге. Она по-прежнему удивляет весь двор тем, что старается избегать света, бывает на балах, раутах и приемах лишь тогда, когда отклонить приглашение нет никакой возможности. У себя в Знаменке она открыла медицинский пункт для окрестных крестьян, сама ведет прием, учится делать перевязки, посещает больных на дому, приносит им бесплатные лекарства. Она уверена, что медицина – ее призвание. «Долг совести повелевает все отдать, что имею, к осуществлению моего идеала, – писала великая княгиня. – Я с детства была близка к больным, их любила. Видела пример моих незабвенных родителей…»

Дворец Николая Николаевича на Благовещенской площади

Во время Русско-турецкой войны на собственные средства она организовала санитарный отряд и собирала во дворце женщин, желавших бесплатно работать, готовя перевязочный материал для раненых. Здесь трудились бок о бок и дамы из высшего света, и девушки из магазинов и швейных мастерских.

Впрочем, в свете многие ее считали тщеславной и неискренней. Небезызвестный граф Сергей Дмитриевич Шереметев пишет о Николае Николаевиче: «Он был достоин лучшей участи, он был достоин большего к нему внимания, большей заботливости, большей сердечной теплоты, но всего этого не могла дать ему Александра Петровна. С ним она была резка и насмешлива. Отталкивала его резко, холодно непозволительно. Она жаждала деятельности, искала популярности, изображала из себя русскую царевну, не понимая духа Православия, любила суету благотворительности как спорт, а не влечение сердца. Горделивая, сухая, властная, но и необыкновенно остроумная и саркастическая, она охотно прикидывалась смиренной и простой. Ей, по ее честолюбию, нужен был муж большого ума и силы воли».

Справедлив этот отзыв или нет, но несомненно одно: Александра Петровна действительно умела быть решительной и способна на большое самообладание. И она в полной мере проявила эти качества, когда ее жизнь буквально разлетелась на части: великая княгиня тяжело заболела и узнала, что у ее мужа есть любовница.

После войны Николай Николаевич вернулся к своим государственным обязанностям. Но все больше времени он проводил у балерины Екатерины Гавриловны Числовой. Эта очень симпатичная женщина, похожая на ребенка, с милым открытым лицом, доверчивым и наивным взглядом, «соболиными» бровями и улыбкой девочки-отличницы, была на свой лад сильной и волевой. Она родила великому князю четырех детей – Ольгу, Владимира, Екатерину и Николая, получивших фамилию Николаевых, и сделала из него настоящего подкаблучника. Петербуржцы передавали друг другу по секрету, что Екатерина Гавриловна весьма своенравна, и если что не по ней, то она колотит своего любовника снятой с ноги туфелькой.

Еще в 1875 г. Милютин записывает в дневнике: «В Петербурге главный предмет разговоров со вчерашнего дня – высылка Числовой – любовницы великого князя Николая Николаевича. Сам он вызван был внезапно в Ливадию, откуда ему было велено ехать на Кавказ и там провести некоторое время, пока возлюбленная его будет удалена из Петербурга. Арбитральное это распоряжение признано было необходимым для прекращения открытого скандала и для предохранения великого князя от разорения».

Екатерина Числова

Но удалить госпожу Числову из Петербурга оказалось не так-то просто. Двумя годами позже Половцов писал в дневнике о сложной ситуации, в которой неожиданно оказался главноуправляющий Царским Селом Константин Григорьевич Ребиндер: «Ребиндер, полагаясь на общие отзывы, думал спокойно жить на новом своем месте, но вместо того с первых же пор подвергся докучливым посягательствам.

Главная приманка для надоеданий – цветы и фрукты из императорской теплицы. Не только все обшитое какими-то придворными галунами стало заявлять требования, но переехавшая на дачу отставная танцовщица Числова, любовница великого князя Николая Николаевича, потребовала от Ребиндера не только фруктов, но сообщения ей всякого рода военных и придворных новостей, и это в форме письма к человеку, которого никогда не видела. Ребиндер отвечал на подобную дерзость молчанием, но вслед за этим получил письмо от великого князя Николая Николаевича, рекомендовавшее ему госпожу Числову, окрещенную Николаеву, с детьми ее, объясняя, что в этом семействе сосредотачивается все, что он любит, и прося пересылать ему, великому князю, письма Числовой и наоборот. Ребиндер отвечал на это письмо весьма достойно, говоря о преданности своей императорскому семейству и отклоняя от себя посредничество в любовной переписке».

Но на этом беды главноуправляющего не кончились. Рассказав о его единоборстве с Числовой, Половцов продолжает: «Вслед за Числовой напала на Ребиндера княжна Долгорукая…», которая потребовала высылать ей фрукты, предназначенные императору, тогда как Ребиндер был обязан посылать их туда, где сейчас находилась императрица. Княжна Долгорукая – любовница и будущая морганатическая жена императора Александра II. Если она могла настолько явно «заявлять о себе», то и Числова не видела смысла церемониться. А министрам было трудно просить Александра приструнить брата, потому что это могло бы выглядеть как намек на слишком вольное поведение самого императора. Между тем, какие-то действия были необходимы. Нам известно, что великие князья нередко заводили себе любовниц, и, как правило, это никого не смущало. Но на этот раз речь шла не только «о нравах», но и о деньгах. Числова буквально разоряла великого князя и его законную семью.