Мечты, присыпанные пеплом - Наталья Вячеславовна Андреева

потом стала расступаться. К воротам Топкапы подъезжала роскошная карета. Исмаил не сомневался, кто в ней едет.

– Дорогу Валиде-султан!

Мурад-ага, кадиаскеры, а вслед за ним и янычары низко склонились. Муфтий Ахмед-эфенди упал на колени и протянул руки к Кёсем-султан, выходящей из кареты:

– Справедливости, Валиде!

Все затихли, ожидая, что скажет мать султана.

– Мой сын ответит по закону, – сурово сказала Валиде. – Ахмед-паша заслуживает смерти за свои преступления. Налоги будут уменьшены, обездоленные получат землю. Янычарам и сипахам немедленно раздадут жалованье. Этим займется новый главный визирь. Все ваши требования будут удовлетворены.

– А как же султан Ибрагим?

– Валиде! – протянул к ней руки муфтий. – Моя семья покрыта позором! Справедливости!

– Судить его!

– Тихо! – Кёсем-султан попыталась успокоить толпу, но ее уже не слушали.

Исмаил подумал, что янычары сейчас ворвутся во дворец. И он ничего не успеет сделать: начнется резня. Бостанджи станут стрелять, ядра из пушек полетят в толпу. Кровопролития не избежать. Но в этот момент раздался истошный вопль:

– Ахмеда-пашу поймали!

Толпа взревела. Теперь это был разъяренный зверь с сотнями орущих глоток, горящих глаз и одной огромной ненавистью. И этот зверь жаждал крови.

– Его повели на Ипподром!

– На Ипподром!

– Пусть ответит!

– Смерть ему!

Все кинулись терзать несчастного Ахмеда-пашу, и Валиде удалось пробиться к воротам.

– Где мой сын? – спросила она у Исмаила.

– В своих покоях. Он напуган.

– Надо срочно принять меры, чтобы толпа не ворвалась во дворец. Я хочу послушать, что скажет Ибрагим. У нас есть отсрочка до завтрашнего утра. Идем.

Кёсем-султан не стала садиться в карету, где ехали в Топкапы ее дочери. Исмаил жадно посмотрел на занавеску, которую отодвинула холеная женская рука в бесчисленных браслетах и сверкающих кольцах. Фатьма! Он проводил карету тоскующим взглядом, Валиде была начеку.

Сегодняшний день решал многое. Утихнет восстание после того, как разъяренная толпа расправится с главным визирем, или же у нее лишь разгорится аппетит?

Кёсем-султан еще не оставила надежды договориться с сыном. Она колебалась. Запереть его в Кафесе – это одно. Убить – совсем другое. Снова пролить кровь правящей династии? Ибрагима просто надо изолировать, лишить его власти и вновь начать одурманивать наркотиками. Эта полужизнь ничем не грозит безграничной власти Кёсем-султан. Визирям всегда можно продемонстрировать безумца, который не способен даже связно говорить.

«Все-таки он мой сын, – думала Кёсем-султан, идя в покои Ибрагима. – Последний из оставшихся в живых. Может, он одумался и примет свою участь».

Султан безучастно лежал на кровати и даже не встал, когда в покои вошла его мать. В зеркале на потолке Ибрагим видел свое отражение и не мог понять, кто это. От страха он перестал что-либо соображать, мысли бегали по кругу, словно запертые в клетке мыши. Метались в панике в поисках выхода. А его не было.

– Ибрагим, – Кёсем-султан посмотрела на сына с жалостью. – Поднимись. Нам надо обсудить ситуацию.

– Мама? – султан поднял голову. Глаза у него были мутные. – Ты здесь?

Он нехотя сел.

– Тебе надо умыться и одеться, – брезгливо сказала Кёсем-султан. И кто в их семье носит штаны? Сын похож на тряпку, расклеился, напуган. Он не станет бороться ни за власть, ни за жизнь.

– Я ничего им не сделал, – жалобно сказал Ибрагим. – За что они так со мной? Я не тронул эту девушку! Аллахом клянусь! Ты мне веришь, мама?

– Да, – поколебавшись, сказала Кёсем-султан. – Но теперь уже ничего не изменишь, Ибрагим. Ахмед-паша убит.

– Что?!

– Это их ненадолго успокоит. Завтра ты назначишь нового главного визиря. Софу Мехмеда-пашу. Ты примешь его и выслушаешь. Он скажет тебе, что надо делать.

– Да кто он такой, чтобы указывать мне, султану! – сорвался вдруг Ибрагим.

– У тебя больше нет власти.

– А у кого она?

Кёсем-султан молчала.

– Мама?

– Если ты завтра не сделаешь, как я скажу, я не смогу тебя спасти.

– Значит, это ты устроила заговор? – ощерился Ибрагим. – Ты их всех подбила. Но я пока еще султан!

В нем вдруг проснулось упрямство. Он не делал ничего из того, в чем его обвиняют. Надо объяснить это людям, сказать им правду. Надо выйти к ним и…

– К вам хасеки Хюмашах-султан, – доложил вошедший стражник.

– Пусть возвращается к себе! – резко сказала Кёсем-султан.

Но Телли уже ворвалась в покои.

– Ибрагим! – Она, рыдая, бросилась на шею мужу, обнять его мешал огромный живот. – Анна сказала… Она… – Телли захлебнулась слезами. – Ахмед-паша… Там, на Ипподроме… Его разрубили на куски-и…

– А что сама Анна делала на Ипподроме? – с усмешкой спросила Валиде.

– Она пошла во дворец Паргалы и убежала, как только увидела, как терзают мертвого Ахмеда-пашу. Они же звери-и… – тоненько заскулила юная султанша.

Ибрагим внезапно рухнул на ковер и забился в судорогах. Телли закричала от ужаса.

– Лекаря! – крикнула Кёсем-султан. – А ты – вон отсюда! – прикрикнула она на Телли. – Стража! Уведите ее! Немедленно!

Султана Ибрагима еще не скоро привели в чувство. С этого момента он уже собой не управлял.

* * *

Софу Мехмед-паша был скорее напуган, чем доволен. Дворец Топкапы неприступная крепость, там полно охраны, пушек и пороха. Войти-то он туда войдет, а вот выйдет ли живым… Успокаивало Мехмеда-пашу лишь то, что Валиде теперь тоже в Топкапы. И она управляет ситуацией. Поэтому сначала он направился к Кёсем-султан. И прихватил с собой командиров из янычарского корпуса в качестве охраны.

Валиде была взволнована и, похоже, совсем не спала. Власть правящей династии висела на волоске. Ибрагим или малолетний Мехмед? Примут ли Кёсем-султан в качестве регента визири Дивана? Шейх-аль-ислам и улемы? Народ? Она рассчитывала на Софу Мехмеда-пашу и обрадовалась ему:

– Проходи, паша. Что скажешь?

– Я… Ахмед-паша… Его теперь зовут хезарпаре… Они разрубили его на тысячу кусков… Толпа. – Голос главного визиря дрогнул. Он страшно боялся, что и его может постигнуть та же участь.

– Ахмед-паша был трусом, вором и изменником, – сурово сказала Валиде. – Ты немедленно вступишь в должность. Иди к моему сыну и выскажи ему требования янычар, сипахов и этих… Лавочников… – поморщилась Кёсем-султан. – Прикажи немедленно отменить все глупые налоги. На соболя, на все желания этой несносной Телли, которой Ибрагим все время потакал. Скажи, что султан должен развестись с вертихвосткой, которую народ ненавидит. Она должна уехать отсюда в Старый дворец.

– Но Валиде… Она ведь беременна.

– Этот ублюдок сдохнет, как только родится! – закричала Кёсем-султан. – Я сотру даже память о нем и его матери! Если Ибрагим не расстанется с ней, он умрет!

Уж кого она и в самом деле ненавидела, так это девчонку, которой заставили служить дочерей султана. Которая назвала главную женщину империи тварью и выжила из дворца. Девчонку безмозглую, недостойную звания хасеки и