Злые ветры Запада - Дмитрий Манасыпов

Когда ему стукнуло шестнадцать, в провинцию заехали вербовщики КША.

– Что, сынок, хочешь повоевать? – спросил Хавьера сержант, протерев затылок платком, и надвинул шляпу на глаза. – А?

Хавьер дернулся ответить и замолчал. Madron, сухая, высокая, в черном, уже шла к нему. Рассекала толпу на рыночной площади, обгоняя телохранителей. Люди расступались, шепчась и оглядываясь. Луизу побаивались.

Вербовщик покосился в ее сторону и вздохнул. Чертовы мексикашки! Вон, прет гранд-маман, явно мать или любимая тетка парня, единственного на всю округу желающего записаться.

Конфедеративные Штаты пели свою последнюю песенку. Дикси, триста лет назад не давшие Союзу забрать их свободу, ревевшие rebel-yell под красно-синим знаменем, не смогли пережить Бойню. Союз, наплевав на братский договор, давным-давно подписанный с их стороны Линкольном, предал их. Вместо войны с исчадиями ада случилась новая война с янки. И южане проиграли северянам. Держались Техас, Нью-Мексико и кусок Алабамы. И все. И где брать солдат?

– Хавьер! – Madron остановилась рядом. На вербовщика она даже не взглянула. – Тебе стоит отойти от этого человека.

– Но…

– Помоги сестре! – Луиза нахмурила брови. – Живее.

Вербовщик вздохнул. Рекрут из здоровенного мексиканца был бы хоть куда. Madron наклонилась к нему, пробежалась взглядом, неторопливо, сверху вниз. Вербовщик, ветеран «Парней Дьюи», краснорожий, с дубленой кожей на загривке, дернул верхней губой. Как старый, с белыми ниточками шрамов по вислым щекам, бульмастиф, показывая клыки. У сержанта левый клык, желтый, прокуренный, давно сломался. Но добрее и мягче он от этого не казался.

Серый мундир пехоты говорил сам за себя. Две «Южных звезды», один «Мексиканский крест», нашивки за пять серьезных ранений, дополнительная желтая «галочка» к нашивкам сержанта. Ему довелось повоевать. И с людьми, и с нечистью, идущей на землю из Адских врат. Хотя, судя по скрещенным саблям на кепи, в последнее время он воевал именно с людьми. Бойня этому не мешала.

За его спиной сидели, курили, перемигивались с местными шлюхами его люди. Пять серьезных, испытанных бойцов. С полным комплектом вооружения и боеприпасов.

Но сержант все же нервничал при виде этой немолодой женщины с красивой большой черной пелериной на плечах, с веером, постукивающим по ладони, с оценивающим взглядом глубоких карих глаз. О да, дьявол ее побери, глаза эти оценивали безошибочно.

Они видели и растоптанные, со старыми подметками сапоги сержанта. И его витой шнур-аксельбант, надеваемый только на такие выезды и чуть блестевший серебром канители на застиранном сером материале мундира. Дрожащие, плохо слушавшиеся пальцы правой руки, бывшие такими уже три года как, с последнего ранения.

– Нечего вам здесь делать, gringo. – Madron расстегнула сумочку, выложила перед сержантом пять серебряных долларов с «орлом». – Выпейте с вашими парнями за наш счет. И езжайте дальше. Не задерживайтесь.

Сержант не стал с ней спорить. Они уехали под вечер.

Разговор Луизы, отца и матери с Хавьером был не очень долгим. Спорить не хотелось. Но желания младших madron уважала. Сложно бороться с глупостью тех, кого любишь. Семья Круз согласилась взять Хавьера на обучение.

– Хави, хватит лентяйничать. – Алехандро Круз поднес к глазам бинокль. – Нам скоро выезжать.

Хавьер, в очередной раз воткнувший кирку в спекшуюся от солнечного жара землю, сплюнул. Лентяйничать…

Алехандро-младший, выбрасывавший из ямы землю, подмигнул ему. И тряхнул головой, сбрасывая пот. Прямо как собака. Хотя… как раз собака, на удивление флегматичный ретривер Роско, страдал от жары куда меньше людей. Пес прятался под брюхом бронефургона патрульных и лежал, высунув язык. Он бы залез под бронеавтомобиль, но времена пошли такие… горючего стало не хватать. И на квадроциклы тоже.

Хавьер, Алехандро-младший, Педро и Альмадовар рыли длинную глубокую могилу. Спорить со старшим Крузом никто не собирался. Да и не получилось бы по-другому. Пусть найденные растерзанные тела принадлежали gringos, но их уважали. Отец Бартоломью, отец Натаниэль и отец Элайя заслужили покоя в земле. Жечь их Алехандро-старший наотрез запретил.

Земля поддавалась плохо. Сухая, сбитая в плотные, еле развалишь, комья, переплетенные густой сеткой травы. Кирки и заступы царапали ее уже битый час, но результат так и оставался практически нулевым.

Алехандро недовольно оглядывался. Хавьер вполне понимал причины такого поведения старшего. Святые отцы передвигались на мулах. Пусть и с кибернетической начинкой. Те тоже валялись рядом с телами найденных ездоков. Именно валялись, разодранные в клочья, блестели металлом и проводами потрохов. От самих священников осталось не так и много плоти. Это было очень плохо. Ведь пока Бойня обходила провинцию стороной.

Но везти с собой грязные окровавленные останки Алехандро Круз просто не мог. Фургон ехал полным, тяжело поскрипывая усиленными мостами. Дорогой груз, упакованный в зеленые патронные ящики, места практически не оставлял. Именно из-за этого кирки и заступы вгрызались в землю.

Круз оглянулся еще раз. Смерть, пропитавшая это место, нервировала. Но что-то еще не давало сосредоточиться. Что-то еще.

Солнце палило, заставляя щуриться даже под затемненными очками маски. Хорошо, что не приходится носить кислородные маски, как в обретавшем силу Анклаве, там, дальше на севере. Что не так?

Ветер гонял пыль, заставив все же замотать лицо плотным шарфом. Каково приходилось парням, рывшим могилу, Алехандро представлял. Но помогать нельзя. Следить за горизонтом сейчас стоило даже не в две пары глаз и один чуткий нос.

Анна-Мария, оседлавшая кабину их «бизона», смотрела в другую сторону. Прислонившись спиной к трубе от печи, следила через прицел винтовки.

– Алехандро?

– Да?

– Почему мне кажется, что за нами следят?

Круз-старший кивнул. Чувство не отпускало и его. Откуда, кто? Он покосился на собаку и замер. Роско, прятавшийся от жары, был мертв. Круз понял это по еле уловимым взгляду мелочам, благодаря наитию, настойчивому крику интуиции. И он успел сделать единственно правильное: заорать, подзывая экипаж. Земля вокруг фургона вздыбилась, разлетаясь в стороны. Парни бежали к фургону, а Анна-Мария начала стрелять.

Здесь, в провинции, Бойня почти не давала о себе знать. Но не в этот раз.

Хавьер влетел в фургон, бросившись к месту наводчика кормового пулемета. В семье Круз учили хорошо, он все помнил и делал как надо. Сверху, прозвенев каблуками, в люк спрыгнула Анна-Мария, подмигнула ему.

– Стреляй, Хави, чего застыл?

Алехандро, прикрывающий экипаж, ввалился внутрь через дверь. Запнулся, падая и зажимая бедро. Кровь хлестала во все стороны. В дверь тут же ударили снаружи, скрежеща по металлу твердым и острым. Анна-Мария бросилась к Алехандро, фургон резко двинулся вперед, и девушка с размаху впечаталась головой в борт.