Леди-бунтарка - Мэгги Осборн

Убедившись, что ее слова произвели должное впечатление, Блу отпустила мошенника и отступила в сторону. Тот, недолго думая, нырнул в толпу и мгновенно скрылся в ближайшем переулке. Девушка расправила плечи, разгладила юбки, вежливо кивнула своим зрителям и исполненным достоинства жестом велела всем расходиться. Моутон, которого она только сейчас заметила, нагнулся, чтобы поднять сумочку леди Кэтрин. В его глазах сверкали веселые искорки, и было заметно, что он гордится своей воспитанницей. Блу ухмыльнулась ему в ответ, но тут же застыла, услышав хорошо знакомый голос.

– Кажется, это ваше, мисс Морган. – Блу резко обернулась к небольшой кучке зевак, все еще таращившихся на нее. Герцог Дьюбери, улыбаясь, поклонился и протянул ей потерянную шляпку.

– И как давно вы здесь стоите? – спросила Блу. Взяв шляпку, она с невозмутимым видом водрузила ее себе на голову и завязала ленту сбоку под подбородком.

– Достаточно долго, чтобы услышать достойную отповедь негодяю. Вы пригвоздили к стене несчастного ублюдка и чуть не выпустили из него дух. – В серых глазах Герцога мелькнула улыбка.

– Этот «несчастный ублюдок» украл сумочку и кольцо леди Кэтрин.

– Осмелюсь заметить, он горько об этом пожалел. – Герцог посмотрел девушке в глаза, и вдруг выражение его лица изменилось. – Я не солгал тебе, Блу, – тихо произнес он. – Меня зовут Томас Эдвард Монморанси. Сесил в детстве немного заикалась. Она не могла выговорить звук «т», поэтому привыкла называть меня Эдвардом. Больше никто меня так не зовет.

Это было глупо и абсурдно, но Блузетт почувствовала себя на седьмом небе от радости. Томас не солгал ей. Блу не смогла бы сказать почему, но это было для нее очень важно. Необычайно важно. Внезапно ей стало неловко оттого, что Томас видел, как она сражалась с грабителем. Хотя Блу и испытывала законную гордость, отвоевав кольцо и сумочку леди Кэтрин, ей стало не по себе от мысли, что его светлость стал этому свидетелем. Вряд ли истинная леди поставила бы себе в заслугу уличную драку. И в то же время Блу было приятно, что Герцог видел, как храбро она бросилась в погоню за вором.

Сгорая от смущения, не зная, что сказать, она повернулась и обвела глазами улицу. Навстречу ей шел Месье, толкая кресло Сесил, за ним семенила тетушка Трембл. Она угрожающе размахивала тростью, готовая наброситься на каждого, чья внешность покажется ей подозрительной. Рядом решительно шагала Кэтрин, бледная от ярости. Куда исчезла ее скользящая походка? Глаза леди Паджет метали молнии. Интересно, что же могло случиться в отсутствие Блу, отчего ее мать пришла в бешенство? Леди Кэтрин уже знает, что Блузетт сумела вернуть похищенную сумочку и кольцо, тогда что же ее так расстроило?

Когда процессия приблизилась, Сесил радостно воскликнула:

– Мама, посмотри, герцог Дьюбери нас нашел.

Леди Кэтрин прищурилась, сверля Блу взглядом.

– Если ты еще не сказала Эдварду правду, советую тебе сделать это сейчас. Должно быть, герцог решил, что мы сошли с ума, когда приютили у себя это создание. Пожалуйста, объясни его светлости, что Блузетт не получила должного воспитания и мы делаем все возможное, чтобы исправить это упущение. Прошу тебя подчеркнуть, что это задача не из легких.

Все поспешно обменялись поклонами – одному Богу известно, сделала ли Блузетт реверанс, – и леди Кэтрин велела Месье подать экипаж.

– Но, мама, – запротестовала Сесил, – мы так ничего и не купили!

– Мы возвращаемся домой, – отрезала леди Кэтрин, не отрывая взгляда от Блузетт.

– Я вызволила вашу сумочку и кольцо, миледи, – сказала Блу, протягивая матери свои трофеи и приседая в реверансе.

Похоже, чудовищная девчонка была довольна собой, как будто ее поступок заслуживал похвалы. Ее ясный и невинный взгляд буквально ошеломил Кэтрин. Это было неслыханно!

– Ты вела себя возмутительно. Немыслимо. Это настоящий скандал, – прошипела Кэтрин сквозь зубы. От унижения на ее щеках выступил румянец. Подумать только, Эдвард стал свидетелем безумной выходки Блузетт.

– Я… я не понимаю, – смущенно пробормотала Блузетт. К удивлению леди Паджет, девчонка явно была в замешательстве. – Я вернула вашу сумочку и обручальное кольцо. Я сделала это исключительно ради вас, миледи. – Она обескураженно развела руками и нахмурилась. – Я думала, это вас обрадует.

– Обрадует? Да я просто в ужасе! Это невообразимо! Кто-то из моих домашних бегает по улицам босиком, у всех на виду! За каким-то грязным воришкой! Ты хотя бы представляешь себе, как это выглядит? Ты собрала вокруг себя весь Лондон! Одному Богу известно, кто мог тебя видеть!

Она украдкой бросила взгляд на герцога Дьюбери. Стыд и унижение не позволяли ей поднять глаза. Повинуясь жесту Кэтрин, Месье выступил вперед, протягивая Блу ее туфли.

– Немедленно обуйся, – скомандовала леди Паджет. – Затем ты сядешь в карету, и я запрещаю тебе разговаривать до завтрашнего дня. Ни слова! Я не желаю слышать даже звука твоего голоса!

С пылающим лицом Блу проводила взглядом леди Кэтрин, которая, опираясь на руку Месье, стремительно направилась к карете и поднялась на подножку.

– Господь всемогущий! – удивленно охнула Трембл. – Кэтрин села в карету раньше меня. Впервые за тридцать лет она забыла о хороших манерах!

Сесил в отчаянии заломила руки и с мольбой посмотрела на герцога.

– Дорогой Эдвард, прости меня, я взываю к твоему великодушию. У нас кое-что случилось. Не мог бы ты предоставить нам с Блузетт свою карету? Мне кажется, будет лучше, если мы… – Она взглянула на бледную от бешенства Кэтрин и закусила губу.

– Я почту за честь доставить вас домой. Мой экипаж стоит за углом. Я сейчас же прикажу его подать. Мне нужно перекинуться парой слов с Месье, и я к вашим услугам.

– Моутон поедет с нами, – предупредила Блу. – Иначе он не согласится. – Это были последние слова, которые она произнесла. В карете его светлости Блузетт отвернулась к окну и молчала всю дорогу до Гросвенор-сквер. Потом, не прибегая ни к чьей помощи, она выпрыгнула из кареты, быстро взбежала по лестнице к себе в комнату и закрылась там.

Стук захлопнувшейся двери пронесся эхом по коридорам, и в доме воцарилась гробовая тишина.

– О Господи, – пробормотала Сесил, прислушиваясь.

– Пожалуй, мне стоит прийти в более подходящее время, – тактично предложил Томас. Он лучше, чем кто-либо другой, понимал, что здесь произошло. Столкнулись два разных мира, и в этом столкновении каждая из сторон чувствовала себя пострадавшей. Блу никак не могла понять, что леди Паджет скорее готова смириться с потерей ценных вещей, чем допустить публичный скандал, а Кэтрин, в свою очередь, не приходило в голову, что Блу, с ее обостренным чувством справедливости, способна поступиться приличиями и правилами этикета ради торжества этой справедливости. Став жертвой грабителя, Кэтрин ожидала лишь сочувствия, а отнюдь не решительных действий. Блу же надеялась заслужить одобрение, а не порицание матери. В результате обе оказались обижены и разочарованы.