За тридевять морей - ТемныйКот

парочку. Блестящие куртки из кожи молодого дермантина, короткие стрижки, расхлябанная походка… — Это сбор налогов.

— Данные особи не числятся в списках сотрудников Национального налогового управления, — возразила 402-я.

— Сейчас поймёте, — скривился я.

Парочка как раз приблизилась вплотную и тот, что покрупнее, молодецким пинком перевернул наш прилавок.

Лолиты повернули головы, провожая взглядами раскатившийся по земле товар, а я мысленно застонал, лихорадочно прикидывая, что теперь делать. Потому что идиота, посмевшего так обойтись с картонкой, которую «четырёхсотые» собственноручно, пачкая свои нежные ладошки, очищали от пыли… сейчас будут убивать. Без вариантов.

Короче, спасать идиота надо.

Но пока я прикидывал свои действия, идиот, выплюнув матерную фразу, со всего маху пнул в грудь 400-ю. В смысле, попытался — Инга лишь слегка сместилась, разворачиваясь боком, и тяжёлый армейский ботинок пролетел в считанных миллиметрах, едва не чиркнув по её толстовке.

Спасать урода мне сразу расхотелось. Ведь будь на месте лолиты обычная человеческая девочка, этот ублюдок бы точно ей пару рёбер сломал, поскольку бил со всей дури, ничуть не сдерживаясь.

Так что, испуганно завопив «Бежим!», я кувыркнулся назад, и со всех ног рванул в ближайший переулок. Лолиты, получив прямой приказ, последовали за мной. Инна, обогнав, вырвалась вперёд, в дозор, Инга наоборот, чуть приотстала, прикрывая.

Нам вслед понеслись неразборчивые вопли с проклятиями — пинатель, промахнувшись, не удержался на ногах, хлопнулся на пятую точку, и теперь громко возмущался подобной несправедливостью.

— Дальнейший маршрут? — поинтересовалась 400-я, когда мы завернули за угол.

Вместо ответа я остановился, молча ткнув большим пальцем себе за спину, на приближающийся азартный топот. Ну как же, ведь такое развлечение сорвалось — лохи сбежать решили! А попинать, покуражиться, показать, кто тут хозяин?

Первый вылетевший из-за угла «сборщик налогов» тут же получил от 402-й иглу в лоб и рухнул на асфальт уже стопроцентным трупом. А вот второму, которым оказался любитель помахать ногами, не повезло — выпущенные 400-й иглы с каким-то тупым хрустом прошили ему ноги, размалывая коленные суставы в труху. Так что любитель со звериным воем покатился по мостовой, и скорчился в паре метров от нас, зажимая раздробленные колени руками.

— Инга, — со вздохом покачал я головой, оборачиваясь, — знаешь, чем профессионал отличается от любителя?

— Профессионал любую, даже самую простую задачу, выполняет согласно пунктам устава, регламента или инструкции, без скидок на «несерьёзность», — бесстрастно отчеканила та в ответ.

— Правильно, но неполно. Ещё, профессионал выполняет задачу эффективно. — Я поймал её взгляд, с нажимом повторив: — Эффективно, а не эффектно, понимаешь? Не куражится, не творит мстю, не похваляется силушкой, а четко выполняет свою работу.

За спиной хрустнуло, и вой любителя оборвался.

Я снова вздохнул. По глазам подлодки никак не получалось определить — она вправду поняла или просто прикончила урода, чтобы мои нотации не выслушивать.

— Инга, дело даже не в моральных установках или перерасходе ресурсов, просто пока ты будешь наслаждаться, нарезая на куски одного врага, двое успеют очухаться. Или сбежать. Или вызвать подмогу. Или… да мало ли что может произойти. Бессмысленная жестокость выходит боком. Пусть не сразу, но рано или поздно это обязательно произойдёт.

В который уже раз вздохнув, машинально отряхнул руки.

— Ладно, хватит лекций, пойдёмте уж, по мороженому съедим. Если, конечно, тот парень ещё не ушёл.

— Не ушёл, мы поставили на него маркер для отслеживания, — тут же сообщила 402-я. — Но у нас нет денег.

— Хм… — секунду подумав, я подошёл к телу любителя и, пошарив у него за пазухой, вытащил бумажник… — На какую сумму там у вас на прилавке было?

— Сорок три тысячи восемьсот двадцать йен, — доложила 400-я.

Отсчитав четыре купюры номиналом в десять тысяч и одну в пять, я протянул их подлодке, бросив остальное обратно на труп.

— Надеюсь, угостите мороженым своего лидера?

Эпизод 30. Дорога в жизнь

Выходя из пустой электрички, Риоко машинально прижала было к груди сумку, но тут же спохватилась, невесело улыбнувшись. Это вечером, когда единственный ходящий в их район поезд едва не лопается по швам, привозя усталых людей с работы, могут затолкать локтями, вырвать сумку из рук (даже понять-то ничего не успеешь, а если и успеешь, кому тут жаловаться?), но в середине дня, когда по перрону разбредается едва ли с полсотни таких же, как она, неудачников, опасаться нечего. Впрочем, радоваться тоже нечему. Сегодня снова не удалось найти работу, даже сдельную (о постоянной-то и мечтать смешно, кому сейчас нужны учителя английского?), а значит, скоро нечем будет платить за квартиру. Прошлый месяц ведь тоже был не очень. Как и позапрошлый. Как и… Да было ли оно вообще, это «очень»? После той злосчастной аварии, когда она осталась одна, с покалеченным ребёнком на руках, их без того невеликие семейные сбережения испарились за считанные недели. Похороны мужа, лекарства для сына, бесконечные походы по дорогим клиникам. И приговор, вынесенный столичными врачами: «Мы ничем не можем помочь, Сатоши-сан, смиритесь. Возможно, в будущем ваш сын…». В будущем! Какое будущее может быть у калеки, если даже здоровые люди сейчас не могут работу найти?

Дойдя до своего дома и лишь с третьей попытки открыв подъездную дверь, так как проклятый домофон снова барахлил, Риоко поднялась на второй этаж. Секунду постояла перед дверью в квартиру, перечитывая приклеенный скотчем листок с предупреждением от домовладельца, и решительно сунула ключ в замочную скважину.

— Широ, я дома!

— Иду, мам! — донёсся из комнаты голос сына, сопровождаемый тихим скрипом колёс инвалидной коляски. Купленная на блошином рынке, эта коляска была настолько старой, что в ней даже электродвигатель отсутствовал. Хотя последнее было скорее плюсом — ежедневно заряжать аккумуляторы они точно бы не смогли себе позволить.

Через минуту в коридор выкатился одиннадцатилетний мальчишка. Придержав правой рукой одно колесо, он толкнул другое левой, ловко разворачиваясь в крохотном коридоре.

— Мам, а ты сегодня рано.

— Да вот, повезло, на очередь к социальщикам наткнулась и карточки отоварила, — Риоко извлекла из сумки два запаянных в пластик пакета с социальными наборами.

— Социалка, — совсем по-взрослому вздохнул сын.

— Зато «В» класса, — Риоко заговорщицки подмигнула. — Даже шоколад есть.

Понятно, что входящий в состав «социального набора» шоколад не содержал и грамма зёрен какао, но даже такой на окраинах был большой редкостью.

— Сейчас разогрею и будем обедать.

— Ладно, — снова крутнувшись на месте, сын покатил обратно в комнату. — Я как раз тестовую работу закончу. У меня уже рейтинг под сотню, а если ещё пунктов тридцать подниму, то в «золото» выйду, и доступ на фриланс-площадку откроется.

— Какой ты у меня молодец! — старательно восхитилась Риоко,