Князь волков - Елизавета Дворецкая

Двигаясь обычным путем вниз по Белезени, на третий день чуроборское войско заночевало возле займища Моховиков. Князь и старшие воеводы устроились на ночлег на самом займище, полки разместились у костров под открытым небом, вдоль берега реки. Двоеум же не занял отведенного ему места возле самого князя, а с приближением темноты исчез куда-то. Никто не знал куда, да разве у чародея спросишь? Неизмир помнил, что обещанное средство должно появиться завтра, и ждал Двоеума с нетерпением ребенка, которому обещан долгожданный подарок.

А Двоеум шел искать священную рогатину. Слеза Берегини говорила, что увезенная Огнеяром Оборотнева Смерть вернулась домой. Своей ли волей Огнеяр вернул ее, или его заставили это сделать те силы, которые имеют власть приказать сыну Велеса, – этого чародей не знал. Но Оборотнева Смерть была уже близка, и он верил, что разгадка ее дремлющей силы, ответы на все его вопросы о прошлом и будущем близки тоже.

От дороги над берегом оторвалась тропка, побежала куда-то в лес. Двоеум свернул на нее. Дороги он ни у кого не спрашивал, но здесь не Чуробор – от одного человеческого жилья до другого порою целый день пути. Кроме Вешничей, в такой близости от Моховиков никто не жил.

Версты через две тропинка привела его к займищу. Навершием посоха Двоеум постучал в ворота.

– Кого несет Леший на ночь глядя? – спросили из-за ворот.

– Гость к Оборотневой Смерти, – спокойно ответил чародей.

За воротами послышались удивленные возгласы, со стуком упал засов, створка со скрипом выдвинулась. Из-за нее выглянули сразу два округлых румяных лица, похожих, как у братьев; одно было украшено светло-русой бородкой. Две пары серо-голубых глаз изумленно рассматривали незнакомого человека. Его непривычный облик озадачил и насторожил их, пронзительный взгляд темных глаз пугал.

– Здесь ли Оборотнева Смерть? – расспрашивал чародей, не замечая их удивления. – Здесь ли тот, кто владеет ею?

– Здесь она, – наконец ответил тот, что с бородкой. – Она у Брезя. Он теперь ею владеет.

Двоеум легонько стукнул навершием посоха о створку, и оба Вешнича тут же открыли ворота пошире, позволяя ему войти. От нежданного гостя исходило ощущение повелительной силы, отказать ему в чем-то было невозможно.

Показав ему избу Лобана, оба брата побежали к Берестеню, а Двоеум постучал в дверь. Ему отворила молодая женщина, и Двоеум сразу понял, что она родом не принадлежит к Вешничам. Она была очень красива, простая ткань повоя с плетеной пестрой тесьмой оттеняла высоту и белизну ее лба, а в голубых глазах отражался свет небес. Не нужно было быть чародеем, чтобы заметить его, а Двоеум был одним из сильнейших чародеев говорлинских земель. Едва глянув на женщину, он понял, что нашел искомое.

– Дома ли Брезь? – спросил он, приглядываясь к ней.

– Нет, муж мой на лисьем лову, – ответила молодая хозяйка, тоже разглядывая гостя. – А ты откуда?

– Я из Чуробора. Хочу я видеть Оборотневу Смерть.

Хозяйка признала в госте чародея и не удивилась его словам.

– Заходи, будь нашим гостем.

Она отошла от двери, давая ему войти. В избе хозяйка провела Двоеума в небольшую клеть-пристройку, отведенную Брезю с молодой женой после свадьбы. И Двоеум сразу увидел знакомую ему священную рогатину – она стояла в углу, и на клинке ее появились черные знаки, которых не было раньше. Двоеум приблизился к рогатине, но не коснулся ее, а только стал пристально разглядывать.

– Что за дело к ней у тебя? – спросила сзади хозяйка. – Скажи, может, я и без мужа помогу. Не завелся ли у вас в Чуроборе злой оборотень или упырь? Да не похоже, чтобы ты на лов собирался.

– А рогатина слушается тебя? – Двоеум отошел от Оборотневой Смерти, повернулся к хозяйке.

Он видел в лице, во всем облике молодой женщины что-то необычное и не удивился бы, если бы Оборотнева Смерть, с которой не сумел совладать Светел, покорилась бы ее белым рукам.

– Теперь слушается. Поначалу не хотела она говорить со мной, а теперь поддалась.

Двоеум сел на предложенное ему место и пристально посмотрел на хозяйку.

– Не смог я, чародей старый, сию рогатину разгадать, – заговорил он, глядя в лицо женщине. – Не сумел витязь молодой, до того никем не побежденный, ее себе подчинить. А ты сумеешь?

– Ты не Двоеум ли, чуроборского князя чародей? – спросила хозяйка. – Не видала я тебя, а слышала немало. И от новой родни, и от прежней.

– Кто же твоя прежняя родня?

– Прежняя моя родня в Верхнем Небе. Отец мой – Дажьбог Пресветлый, сестры мои – берегини белые. Мне одной судьба выпала на земле жить.

Двоеум смотрел ей в лицо и видел, как быстро наливаются прозрачной зеленью ее глаза, как над челом разливается свет, черты лица делаются нечеловечески прекрасны. От нее вдруг повеяло запахом девясила, свежим, не сушеным. Вторая, истинная сущность берегини ясно проступала под оболочкой человеческого тела, которое чужая ворожба надела на нее вместе с именем и рубахой.

– Коли так, то не ошибся я дорогой, – сказал Двоеум. – Не зря меня сюда послала Слеза Берегини.

Он вынул из мешочка на груди свой талисман. Хозяйка вздрогнула, невольно протянула руки к хрустальной звездочке, по лицу ее пробежала дрожь нежности и страдания, словно пленнику на далекой чужой стороне довелось услышать песню родины.

– Дай мне! – вскрикнула женщина.

Двоеум подал ей белый самоцвет, она схватила его обеими руками, положила на ладони и любовалась, то отстраняясь, то поднося к самым глазам, вглядывалась в глубину талисмана. Глаза ее горели, как драгоценные смарагды, в лице сменялась целая буря различных чувств от восторга до отчаяния. В этой застывшей капле росы берегиня видела свою потерянную родину, вернуться куда ей не позволит горячее и тяжелое человеческое тело.

– Чего же ты хочешь? – мягким голосом, таким же, как в прежние дни, спросила наконец берегиня.

Двоеум был рад, что позволил ей заглянуть в свой камень: в благодарность она поможет ему.

– Ищу я гибель оборотня – Огнеяра, сына Велеса, – ответил он, и берегиня быстро подняла на него глаза, сжимая талисман в ладонях.

– Ты хочешь его убить? – с тревогой спросила она.

– Не я – мне он не помеха. Гибели его желает князь Неизмир.

Опустив руки с зажатой в них Слезой Берегини, Горлинка задумалась. Воспоминания о Серебряном Волке заставляли ее дрожать даже сейчас, спустя несколько месяцев. Благодаря ему их с Брезем приняли в род, но она боялась оборотня. Его дикий отчаянный вой, его застывшее в суровой решимости лицо, его глаза, похожие на темную Бездну, – все это ужасало светлую дочь Верхнего Неба. И это существо, полузверь-полубог, стал Сильным Зверем, хозяином этих мест. Если бы не он, то новая Горлинка, сохранившая немало из своих волшебных сил, могла бы призвать нового, молодого Князя Кабанов, во всем подчинить его себе и править Лесом, не боясь никого чужого. Уже весь род Вешничей, собрав невиданно большой урожай, благословлял ее приход, уже из дальних родов ее звали помочь больным или снять порчу и тоже благословляли, она чувствовала себя почти княгиней здесь. Единственным, кто смущал ее покой и грозил благополучию, был он – Серебряный Волк. Никто не знает, когда он придет и чего потребует. Все же он был сыном Велеса, гостем из Подземелья, враждебного Отцу Света.