Голубые ангелы - Чингиз Абдуллаев

— Я ждал вас, господин комиссар. Полиция еще не знает, чтопроизошло.

— А откуда здесь полицейские машины, Том?

— Это внизу, в баре, была какая-то драка. Вот и приехали.Говорят, в ней участвовал отпрыск Кеннеди. Он наркоман. Ну газетчики инабежали.

Никем не замеченные, они прошли в лифт и поднялись на этаж,на котором размещался номер Мигеля. Он только вчера покинул его. Длинныйкоридор и наконец дверь. Та самая.

— Откройте, — приказывает комиссар.

Тот стучит, и дверь моментально открывается. В глубинекомнаты еще двое сотрудников.

— Представители Интерпола, — тихо говорит Том.

Пока комиссар здоровается с ними, Гонсалес входит в комнату.На полу у самого окна лежит Роберто. Пуля попала прямо в сердце, и на рубашкеуже расплылось большое красное пятно. Это должен был быть я, с какой-тоотрешенностью думает Гонсалес, это стреляли в меня. Как сквозь туман он слышитосторожный голос представителя Интерпола: «…очевидно, стреляли из окна. Пареньподошел к окну и… Пулю, конечно, надо извлечь, но, видимо, стреляли изснайперской винтовки».

Комиссар выглядывает из окна.

— Том, — обращается он к своему помощнику, — в машине у менядвое ребят. Возьми их и осмотри вон то здание. И побыстрее, до приезда полиции.Гонсалес, — обращается он к Мигелю, — возвращайтесь в отдел. Постарайтесьразобраться, что там все-таки произошло.

Мигель кивает головой и, взглянув еще раз на простреленноетело, выходит из комнаты. На губах мертвого ему чудится улыбка. «Девятнадцатьлет, — вспоминает Мигель вчерашние слова Роберто и его улыбку, — прямо как вкино».

Уже сидя в машине, вдруг замечает, что скулы болят отнапряжения — до такой степени он сжал зубы.

Приехав в отдел, Гонсалес сразу поднялся к себе. Собралвсех, кто обеспечивал блокировку, вызвал даже ребят с улицы и предложил всемдумать. Думать, каким образом информации из отдела удалось все-такипросочиться? Каким образом? Гонсалес потратил еще полчаса, пытаясь выяснить,встречался ли глухонемой с кем-нибудь сегодня утром, и с разочарованием узнал,что старик не выходил из здания.

Еще через час приехал сам комиссар. Отпустив некоторыхсотрудников, он предложил остальным отдыхать, а сам, взяв чистые листки бумаги,уселся перед Гонсалесом.

— Ну, что решили?

— Пока ничего определенного.

— Конечно. Пока, — комиссар начертил на листке кружок, — ночерез несколько часов вы начнете подозревать меня или, еще чего доброго,господина Уркварта.

— Не начну, — угрюмо ответил Мигель.

— Можно узнать почему? Мы ведь тоже входили в отдел.

— Но вы знали, что настоящий Мигель Гонсалес сидит здесь, внашем здании, а подложный, по имени Роберто Карденас, сидит там, в отеле«Картер». Значит, вы исключаетесь.

— Логично.

— Опять эта четверка. Я начинаю ненавидеть их всех. Всехчетверых.

— В этом вы не правы, Гонсалес, — устало сказал комиссар, —среди них трое порядочных людей.

— Знаю, но я уже об этом не думаю. Этот сукин сын сноваперехитрил нас. Я бы не пожалел своей жизни, лишь бы только узнать, кто он икаким образом он передает информацию. Сказать по правде, я начинаю верить, чтоэтот гад передает сообщения мысленно, на расстоянии. Мне уже приходят в головуневозможные идеи. И ничего конкретного.

Они сидели почти до двух часов ночи. Придумывали тысячиразных способов и тут же отвергали их. Никакого проблеска не было. Соперник былявно умнее, а это особенно нервирует профессионалов. В два часа ночи поступилосообщение из полиции. Вскрытие показало, что пуля, поразившая Роберто, былавыпущена из французской снайперской винтовки «ФР-Ф1» калибра 7, 5 мм. Точнотакие же две пули сразили Луиджи. Почерк был один и тот же. Правда, в случае сЛуиджи поражала скорострельность этой неавтоматической магазинной винтовки.Было ясно, что стрелял профессионал. Комиссар тут же связался с ФБР, и довольноскоро удалось установить, что это почерк Алана Дершовица, профессиональногоубийцы, нанятого мафией. ФБР разыскивало его уже три года. Правительстванескольких государств обратились в Интерпол с просьбой найти этого человека.Но… Дершовиц был неуловим.

В шестом часу утра из отдела по внутреннему пульту раздалсяголос дежурного. Это был Жунцзы. Он попросил у комиссара уточнить некоторуюинформацию. После уточнения он снова отключился. Все было спокойно.

В семь часов утра комиссар уже сам связался с отделом ипопросил дежурного выяснить, кто принимал информацию о Гонсалесе. Китаец,проверив по журналу, коротко сообщил, что информацию принял он сам. Комиссар,поблагодарив, отключил пульт.

Они так и не заснули в эту ночь. Но ничего конкретного непридумали.

Приехав рано утром во Дворец правосудия и простояв почтичас[19] у ворот, Дюпре с раздражением поднимался по лестнице. В конце концовКинничи мог бы выбрать и другое место для встречи. Появление региональногоинспектора во Дворце правосудия совсем нежелательно. Но это была как раз таситуация, когда приходилось идти на определенный риск. Кинничи обещалпригласить одного из наиболее влиятельных «отцов» сицилийской мафии, амагнитофонная лента с разговором Ди Перри была по-прежнему у Дюпре.

Надо было убедить мафиози, что Ди Перри с согласияИндзерилло обманывал другие «семейства». И эта запись была необходима. Дюпревдруг подумал, какую дорогую цену заплатил бы за эту ленту сам СальватореИндзерилло. Раздражение постепенно улеглось. Ради того, чтобы отомстить убийцамЛуиджи, он согласен еще десять дней ходить во Дворец правосудия, лишь быдобиться своей цели.

В кабинете следователя его уже ждали. Кинничи, улыбаясь,пожал ему руку.

— Как ваша спутница? Не боитесь снова оставлять ее одну?

— Я предупредил ее, чтобы не выходила из гостиницы.

— Думаете, послушается? — Кинничи, приехавший вчера в отельи познакомившийся с миссис Дейли, был очарован ее красотой и умом. И хотя повозрасту он годился ей в отцы, Элен сразу же почувствовала к следователювзаимную симпатию.

— Ох уж эти женщины, — вздохнул Кинничи, — если бы онивсегда нас слушались. Но, — он развел руками, — те времена прошли.

Дюпре не возражал. Они уселись за стол, и Кинничи, включивмаленький телевизор, предложил послушать последние новости.