Укрощение строптивой - Сюзанна Энок

— Нет, ничего. — Китинг попытался разобраться в собственных мыслях, но сделать это теперь, когда вся кровь уже отхлынула вниз, оказалось не так-то легко. Пожав плечами, он улыбнулся и пробормотал: — Просто мне нравится смотреть на тебя.

Камилла тоже улыбнулась.

— А мне — на тебя. По-моему, многие дамы считают тебя красавцем.

Он снова привлек ее к себе, скользнув ладонями по талии.

— Правда? А я вот считаю, что ты удивительная…

— Продолжай, — промурлыкала Камилла и, просунув руки ему под сюртук, сняла его и уронила на пол.

Китинг рассмеялся:

— Ты иногда способна превращаться в тигрицу. Или в львицу.

— Это у тебя я научилась быть смелой и говорить то, что думаю.

Вывернувшись из кольца его рук, она потянула его к низкому дивану, стоявшему в глубине комнаты. С улыбкой наблюдая, как она расстегивала его жилет и распускала замысловатый узел галстука, Китинг чувствовал, что все сильнее возбуждается.

— И тебя не волнует, кто я такой? — спросил он, сунув руки ей под юбку и заскользив ладонями вверх по бедрам. Ее кожа была теплой, нежной и дурманящей.

Камилла подалась вперед, осыпая легкими, как перышко, поцелуями его лицо и шею.

— Раньше я тебя не знала. — Сняв с него жилет и галстук, она провела губами по его груди. — А теперь понимаю, кто ты такой. Ты тот, кто защищал меня, подбадривал и учил. — Ее пальцы легонько коснулись выпуклости на его брюках. — И помог понять, что мне нечего бояться.

Китинг на миг закрыл глаза и сосредоточился на прикосновениях ее неопытных, но любопытных пальцев. Потом вдруг вздохнул и прошептал:

— Но все-таки я опять сплю с чужой женой…

Приподнявшись на цыпочки, Камилла запустила пальцы в волосы Китинга.

— Я еще не замужем, — возразила она, лизнув его в ухо.

И тут он, наконец, не выдержал. Толкнув девушку на диван, Китинг впился в ее губы страстным и долгим поцелуем. Затем спустил пониже лиф ее скромного платья и, проводя пальцами по груди, слегка сжал соски.

Камилла протяжно застонала и потянулась к пуговицам на его брюках. Это ее движение напомнило Китингу, что зачинщица сейчас она, а ему следовало лишь подчиняться. Хриплый стон вырвался из его груди, когда Камилла, расстегнув последнюю пуговицу, спустила с него брюки. Опустив голову, Китинг принялся покрывать поцелуями нежные груди девушки.

Она ахнула и выгнула спину, привлекая его к себе еще ближе. Китинг же принялся лизать и легонько прикусывать ее соски. О, этот ее вкус, ее запах, ее прикосновения!.. Шесть лет, находясь вдали от Лондона, он прожил отнюдь не монахом, но рядом с Камиллой ему казалось, что все это время он придерживался целибата.

— Раздень меня, — простонала она, прижимаясь к нему и одновременно поворачиваясь так, чтобы он мог расстегнуть пуговицы у нее на спине.

Ему пришлось взять себя в руки, чтобы не разорвать злополучное платье. Женщины не ценят порывы страсти, которые портят их одежду. А Камилла к тому же и не могла бы покупать себе новое платье каждую неделю.

Добравшись до последней пуговицы, Китинг помедлил. Скоро, очень скоро новые платья будут ей вполне по карману. Но уже не он будет снимать их с нее. Ему придется отступить и увидеть, как она уедет в дом своего мужа. А потом он ночи напролет будет представлять ее в объятиях другого мужчины…

С протяжным стоном он расстегнул пуговицу и чуть приподнял Камиллу — так чтобы стащить с нее легкий шелк. Затем, снова уложив ее на мягкие подушки дивана, он принялся распускать ее волосы, вытаскивая из них заколки. И вот, наконец, чудесные пряди оттенка сливочного масла рассыпались по плечам Камиллы.

— Теперь твоя очередь раздеваться, — сказала она, взявшись за подол его рубашки из тончайшего полотна и снимая ее с него.

Брюки, сковывавшие движения, осточертели, Китинг, приподнявшись, сдернул с себя сапоги, а потом стянул и брюки. Отбросив их в сторону, он с облегчением выдохнул:

— Вот так-то лучше…

— Можно прикоснуться к тебе… там? — спросила Камилла, глядя на его возбужденную плоть.

— Конечно, сделай одолжение. Только не щипай и не дергай, — добавил Китинг с усмешкой.

Он расположился так, чтобы следить за действиями любовницы. И крепко стиснул зубы, едва она обхватила пальцами его мужское достоинство.

— Хорошо, что я не мужчина, — сказала, наконец, Камилла. — Иначе у меня было бы точно так же при одном лишь взгляде на тебя. И все окружающие наверняка замечали бы это.

Китинг снова усмехнулся. Конечно, он не мог бы утверждать, что возбуждался всякий раз при мыслях о Камилле. Но некоторые люди, видевшие их вдвоем, кажется, понимали, что он без ума от Камиллы.

— Со временем привыкаешь владеть собой, — объяснил он. — Но я тоже рад, что ты не мужчина.

Камилла тихонько рассмеялась, потом вдруг сказала:

— Докажи, что это правда. — Она скользнула пальцами по его возбужденной плоти.

Китинг вскрикнул, вполголоса чертыхнулся, а затем, уложив Камиллу на спину, приподнялся над ней. Она тотчас же согнула ноги в коленях, открываясь ему, и он медленным, но неумолимым тараном вошел в нее и глухо застонал. Она была такая влажная, такая горячая, такая страстная!.. И конечно же, он не собирался разочаровывать ее.

Китинг наносил удар за ударом, удерживаясь из последних сил, чтобы не излиться в нее. А излиться ужасно хотелось — как и объявить Камиллу своей, объявить так, чтобы об этом знали все. Но это лишь повредило бы им обоим, а также всем остальным, втянутым в эту неразбериху…

Внезапно она замерла на мгновение, а затем содрогнулась. И в тот же миг Китинг впился в ее губы поцелуем, чтобы заглушить ее громкий крик. Некоторое время он двигался все быстрее, потом приподнялся, чтобы выйти из нее.

— Не надо, — шепнула Камилла и крепко обхватила ногами его бедра, не отпуская от себя.

— Но как же…

— Китинг, не надо, — повторила она. — Не имеет значения…

Он не успел просчитать все возможные последствия, так как тело действовало помимо его воли. Громко застонав, Китинг рванулся вперед и излил свое семя. После чего, задыхаясь, рухнул на любовницу, уткнувшись лицом в ее шею. Бесподобная, пленительная, единственная — ему уже не хватало достойных эпитетов для описания женщины, водившей в эту минуту пальцами по его спине.

Внезапно Китинг приподнял голову и с возмущением проговорил:

— То есть как это «не имеет значения»? Ведь одно дело — когда о тебе сплетничают, совсем другое — одной, будучи незамужней, растить ребенка.

— Но я ведь буду замужем, — возразила Камилла, поглаживая его ягодицы. — Думаю, твой кузен не найдет ничего странного в том, что у него появится ребенок. А если он что-то и заподозрит, то побоится обвинить тебя.