Паутина удачи - Оксана Демченко

– Что ты выдумала? – спросила она, едва шаги стихли вдали, за поворотом коридора.

– Врать бесполезно? – уточнила я.

– Абсолютно!

– Мне надо в город, на главный вокзал. Обязательно до сумерек.

Тома вздохнула и стала снимать с меня свою приметную душегрейку. Сунула сумочку, шляпку. Указала рукой на вешалку, где пристроилось на плечиках ее аккуратное пальто.

– Я так и знала. Забирай и иди. Маша обещала посидеть тут, изображая тебя, она вот-вот прибежит, едва занятия завершатся. Пожалуйста, не делай глупостей, мне Лешенька не простит, если с тобой что-то приключится. И сама я себе не прощу. Учти, до полуночи тебе времени дам, как всем глупым королевнам в сказках. Позже задержишься – подниму на ноги даже Юнца с Потапычем.

– Спасибо.

Я чмокнула ее в ухо, накинула пальто, поглубже натянула шляпку, открыла окно и спрыгнула в сад. Маша, лучшая наша с Томой подруга, уже бежала по узкой тропинке от главного корпуса. Поравнявшись со мной, сунула мне в руку ключ от садовой калитки. Подмигнула и полезла в окно, подобрав платье. Я помогла, махнула обеим, проследила, как они закрыли створки окна, как Маша сбросила пальто, легла и натянула одеяло до самого носа, а Тамара села дежурить возле кровати. Год назад эта Маша была такая гадкая девчонка… злее всех прочих донимала нас. Ее папа богат, ведет дела с самим Потапычем. Маше всю жизнь внушали, что это важно. Ничего, перевоспиталась. Драть нос и фыркать гораздо скучнее, чем проказничать в нашем неспокойном обществе. И не у каждого князя есть среди знакомых маг уровня Лешки. И не у каждого мага есть приятели, способные ухаживать за Машей так изобретательно, как это происходит в последние два месяца. Опять же за ней, а не за ее кошельком или папиными связями. Большая разница…

Отперев калитку, я повесила ключ на завиток узора ковки, словно его тут по небрежению забыли. Побежала по пустой аллее, выбралась на узенькую дорожку, умеренно накатанную колесами карет, свернула к городку, до которого от нашего пансиона всего-то две версты. Смену устаревших верст на современные километры произвели недавно, все мы то и дело путаемся. Но Вдова непреклонна: прогресс требует унификации единиц измерений. Вообще странное дело, по общему мнению, она злыдня, чудовище и даже непонятно, человек ли, но зачастую принимает правильные и взвешенные решения. Страна у нас большая, мягкости и доброты не понимает, почитая за слабость. Взять хоть моего любимого Потапыча. Дай ему чуть больше воли – и станет страшнее Вдовы. Бешеный он. Азартный, умный, до дела жадный, в людях толк понимает – а собой управлять не может. Без пригляда вмиг поднимет цены на перевозки до заоблачных, запретит строить любые дороги в объезд рельсов и введет личную семейную монополию на выпуск паровозов. По крайней мере, мне так кажется.

Рассуждая о правлении Вдовы и Потапыче, я быстрым шагом преодолела две версты. Думать о постороннем полезно, поскольку становится некогда переживать о личном. Обед в лавках еще не закончился, а я уже купила себе билет на местный поезд, который через полчаса ожидания подошел, загрузил нас всех – аж пятеро пассажиров со всего городка! – и запыхтел, стараясь не нарушать расписание. Паровозик нас тянул пожилой, ровесник «Букашки», даже из его серии. Звук радовал привычностью. Ровный, уверенный, без сбоев ритма и посторонних шумов. Все же я внучка Корнея, хоть и приемная, в голосах поездов разбираюсь. Этот знает регулярное обслуживание и поддерживается в исправном состоянии. Значит, довезет нас до главного вокзала в срок, за один час сорок минут, и ни минутой позже или раньше. У Потапыча с расписанием исключительный порядок. Разве что вмешается его знаменитое самодурство… Но не сегодня, я чувствую.

Еще я осознаю, что мама уже в столице, совсем рядом, и для нее серия перемещений по полю удачи обернулась ярким и ровным светом нового места и интересного дела. Такой вот я нелепый пророк: предсказываю сбывшееся, задним числом. И то лишь в отношении хорошо знакомых не ошибаюсь. Леха добрался до уровня пси, он бы при желании наверняка сказал больше, произведя настройку по личности: состояние бы уточнил, обстановку, отношение окружающих к объекту изучения. При исследовании людей, хорошо знакомых ему лично, указал бы точный адрес в пределах сорока – пятидесяти верст. Тома и вовсе отсылает ему почти что связные мысли. Я поежилась. Как пить дать уже транслирует: «Береги Бэкки!» Бедный Леха в ответ часто и мучительно икает прямо на ходу, а сам торопится к Юнцу. Это мои предположения, выстроенные на логике, без всякого обращения к дару. Но мне они не очень нравятся. Не следует никому лишнему оказываться на путях, когда я возьмусь играть там с удачей. Я неопытна, наверняка такого натворю – сама потом стану удивляться. Да и маги Вдовы заметят, они опасны. Не говоря о самой Диване – о ней лучше даже не думать, чтобы не утратить настрой!

Наш поезд из пяти вагончиков притормозил возле устья рельсовой реки, впадающей в залив вокзала. Тут стальные потоки ветвились широко и причудливо. Мы мелкая рыбеха на большой реке Потапыча. Нам выделен боковой путь, старый и несущественный. Даже стрелку надо переводить вручную. Я встала и пошла к тамбуру, выверяя каждый шаг. Мне казалось, что подковки на ботинках оглушительно гремят. Нельзя ни разу оступиться. Раз-два-три. Остановка, смотрим в окно и зеваем, вежливо прикрыв перчаткой губы. Проводник мелькнул в старом, истертом стекле, вопросительно глянул на меня и отвернулся. Ничего мне не надо, просто встала и любопытствую. Снова раз-два-три-стоп, чуть погодить – четыре-пять. Открываем дверь, быстро скользим в сторонку, где, наконец, отдыхаем. Никто не заметил странного. Отлично, первая часть дела почти завершена. Я вышла, и никто на это не обратил внимания. Теперь я в тамбуре, возле двери, и тут, в стороне от окошек, меня из вагонов не видно. Можно спокойно достать выпрошенный у Томиного папы из чистого баловства квадратный универсальный вагонный ключ, вставить в скважину, опустить ручку – и дверь открыта.

Я зажмурилась. Пульс торопился в висках. Нельзя-нельзя-нельзя…

Можно! Сейчас ровным счетом никто не смотрит в эту сторону. Я открыла дверь, спустилась на две ступеньки и плотно захлопнула ее снова. Стала ждать, пока помощник машиниста оглядит состав, высунувшись с платформы возле котла и посмотрев вправо и влево, даст разрешение к началу движения. Мы поползли медленно и чинно, я снова ждала того единственного просвета в серости сомнительного везения, когда меня никто не сможет рассмотреть. Спрыгнула на насыпь, обогнула хвостовой вагон грузового состава, загнанного в тупик под разгрузку, и пошла себе – невидимка средь бела дня. Я шагала по ярким бликам везения, и ни один человек не мог меня разглядеть. Они отворачивались, моргали, зевали, поднимали взор к небу, щурились или тупо изучали рельсы. Стрелочники, дежурные, грузчики, сторожа, хвостовые – те, кто следит, чтобы не загорелись буксы… Людей в этом провинциальном тупичке не особенно много. Но вряд ли хоть один иной человек, кроме меня, птицы, способен двигаться по вотчине Потапыча, не будучи ни разу окликнутым.

Зато я шла и четко видела цель своего пути. Толстую, надежную решетку, ограждающую депо магической полиции с его путями. И третий вагон стоящего вплотную к этой решетке поезда, над которым клубилось облако невезения моего отца. Кто додумался разместить состав так, возле решетки? Недотепа-диспетчер и моя удача, толкнувшая его под руку. Хотел написать небось одно, а рука вывела иное. Отвлекся, задумался. С кем не бывает?