Фанатки тоже пьют кофе на завтрак - Саша Керн

– Играть свою роль?!

– Выслушай до конца. Он решил, что вдруг это все намного сложнее. У нас контракты, обязательства. И можно, конечно, не думать о них, но иногда бывает так, что ты летишь вниз слишком быстро, и никто уже не сможет помочь. Команда фильма решила…

– Играть… – повторила с горечью я его слова и закрыла руками лицо, стараясь не расплакаться. – И поэтому ты устроил этот концерт, выгнав меня?

– Нет. Отчасти. Я запутался, нужно было прекратить все это. Ты втерлась в доверие к моей матери, к сестре. Ты запутала нас всех.

– Ты сказал Лиззи, что тот поцелуй что-то значил.

– Что я еще ей должен был сказать? Правду? Что я нервно больной психопат, ожидающий подвоха от каждого человека?! Что из-за этого я подвергаюсь паническим атакам?

– Правду, Натан. Ты должен был сказать им правду. А ты заигрался…

– Я всего лишь хотел уберечь свою семью! – его взгляд горел. Он действительно был готов на все ради своих близких. Жаль я к ним не относилась.

Я стерла слезы со щек.

– Отлично. Все будет отлично. Просто скажи для чего тогда все это сейчас?

– Я не знаю, – безысходно ответил он.

– А кто знает? – психанула я, поднимая с пола сумку, которая упала во время разговора. – Или проверка еще не окончена?

– Хватит, Стася! – в отчаянье крикнул он. – Мне тоже тяжело. Я не железный…

Я на минуту остановилась и уставилась на него.

– Тебе тяжело? От чего же? Скажи. Давай скажи. Я не выгоняла тебя из дома. Не строчила смс. Не присылала к тебе Тома… Надеюсь Том – это не проверка? – бросила я.

– Нет. Том – это Том. Он сам по себе, – ответил раздраженно Коул.

– Слава Богу, – выдохнула я. – Потому что, знаешь, даже если он играет, он хотя бы знает, ради чего все это. Он хотя бы говорит мне, что чувствует и чего хочет.

– У вас все серьезно? – его голос надломился, но я не могла понять почему. Может быть он опять переживал, что я слишком близко к нему подбираюсь. Что теперь это его лучший друг?

– Что ты имеешь в виду? Сплю ли я с ним? – я перевела дыхание, собираясь сказать то, что вертелось на языке, но не успела.

– Черт! Стася! Я должен… – он подлетел ко мне в два шага, но я выставила руку, делая шаг назад.

– Нет. Не надо, – попросила я. – Спасибо за все. Спасибо за то, что они, наконец, слетели.

Коул непонимающе мотнул головой.

– Розовые очки, Джонатан, они слетели. Теперь я вижу, кто ты на самом деле. Теперь я вижу намного лучше. И я рада, что надежды, которые я лелеяла, наконец рухнули. Теперь я буду…

– Нет, ты ничего не поняла, я…– он подался вперед, собираясь продолжить, но тут же почему-то отступил.

Я ждала, что он скажет, ждала из последних сил того, что он мог бы мне сказать. Но услышала лишь:

– Я продажный актер, ты права. Я все упустил.

– Прощай, Натан, – наконец, выдавила я, прощаясь со всем, что меня держало здесь, рядом с ним, оставляя растоптанной у его ног свою любовь, мечту и надежду.

– До свидания, – ответил он, пытаясь не отпускать моего взгляда. Но я нарочно отвернулась, чтобы не видеть его больше, забыть все, что произошло в этой комнате.

Когда я закрыла дверь, выйдя в коридор, вздрогнула от звука, раздавшегося внутри покинутой комнаты. Там что-то грохнуло, а потом упало. И я наделась, что это была совесть Коула, которая у него еще, кажется, осталась.

За стенами кинотеатра меня ждал ливень, который оплакивал оставшиеся там чувства, я достала наушники, включила плеер и осталась наедине с The Weekend «Call out my name», ступая по лужам.

Хотя и сладостен азарт

По сразу двум идти дорогам,

Нельзя одной колодой карт

Играть и с дьяволом и с Богом.

И. Губерман.

Даже такой сильный ливень не смог разогнать поклонниц с аллеи перед кинотеатром. Возле каждой лавочки толпились кучки девчонок, надеющихся на то, что их кумир выйдет к ним хоть на минутку. Они с надеждой смотрели на главный вход и ждали, но там была только я. Дождь смывал слезы, а ветер развеивал разгоряченные мысли. Наверное, я парила на грани, но чувствовала облегчение от того, что теперь могла свободно строить отношения с Томом. Что-то там внутри разбилось или треснуло, оставляя после себя пустоту, а может быть просто свободное место для чего-то нового и хорошего.

Я пыталась заглушить мысли музыкой, но все равно думала о том, как он говорил, подозревал, защищал семью… Дождь хлестал меня по щекам, зонта не было, хотелось хоть как-то себя пожалеть, и оправдать его. Я пыталась убедить себя в том, что здесь не на что обижаться, но каждый раз прокручивая разговор, готова была сжиматься от боли, причиненной им.

Отчасти я понимала, что это, жить вот так, когда твой каждый шаг отслеживается, а поклонники все могут отдать за то, чтобы прикоснуться к звезде. Даже эти девочки возле кинотеатра совершенно не обращают внимания на дождь, а ведь всего лишь, что они могли получить в ответ – росчерк на открытке или смазанное фото в телефоне. Но и он, всегда настороже, отсутствие доверия к незнакомцам, отсутствие доверия вообще. Что это за жизнь?

Я хотела большего, хотела всего Коула и его сердце в придачу, но как он и сказал, падать больно, разочаровываться больно, возможно, даже больнее, чем любить безответно.

У меня был Том, который, конечно, будет зол, но я знала, как его успокоить, я уже знала, что поездка в Лондон будет решающей. И, кажется, я знала, что хочу остаться там, с ним. А что было у Джонатана? Вечные подозрения, мелкие интрижки, красивые пустышки и игра. Вечная и бесконечная игра, в которой теряешься сам.

Сейчас, растревоженная этими мыслями и переживаниями, злая и обиженная, я хотела только одного – выпить, немного расслабиться и заглушить боль. Мне требовалось свернуть направо в сторону магазинов, где, как обычно, придется предъявлять паспорт, чтобы купить спиртное.

Но не в этот раз. Видимо, что-то в моем взгляде заставило грозную продавщицу без разговоров продать мне бутылку вина, открыть ее и предложить купить конфеты или шоколад. Я, как истинно русский человек сказала, что привыкла без закуски, особенно любимое ежевичное. Она понимающе закивала головой и сдала сдачу. Вообще продавцы порой бывают поразительно понятливы, почти, как бармены.

Я шла вдоль проезжей части, где мимо пролетали автомобили, тормозя в грязных лужах и швыряя брызги во все стороны, но не обращала внимания на внешние раздражители, пила из горла сладкое вино и думала о себе и о нем.

Думала о том, что достойна была всего лишь игры на публику, наверное, прекрасной игры, если я смогла принять все всерьез. Но вот что меня никак не отпускало, заставляя плутать в рассуждениях по кругу, так это замеченная на его шее цепочка и кулон, который выскочил из-за ворота футболки, когда он размахивал руками.