Молли Мун и волшебная книга гипноза - Джорджия Бинг

— О… — протянул Нокман, и его глаза подернулись мечтательной дымкой. — Самым лутшим, тшто я нашел, была книга по гипнотисму. Мне рассказала о ней старая леди. С этой книгой я задумал самое грандиосное в мире ограбление банка. Я ограбил Шорингс-банк в Нью-Йорке.

— Чушь собачья, — заявила Молли и вполголоса шепнула Рокки: — У него в голове все перепуталось. — Потом снова обратилась к Нокману: — Погодите-ка минуту. Давайте разберемся, как было дело. Вы сами никогда не грабили банк. Его ограбила одна чрезвычайно талантливая девоч… то есть новички в этом деле. Но все равно, это к делу не относится, потому что с этой минуты вы полностью забудете о книге по гипнотизму и о том, как долго вы ее искали и где нашли. Выкинете из головы все мысли об ограблении Шорингс-банка. Забудете вообще, что он был ограблен. Понятно?

— Понятно. Уже забыл.

— Хорошо. А какие еще крупные гадости вы натворили?

— Много, — признался Нокман. — Я продал одному челофеку машину со сломанным шасси. Он попал в аварию.

— Он погиб? — спросил Рокки.

— Нет но дама, которую он сбил, погибла,

— Хватит, прекратите, — сердито перебил его Рокки. — Ужас какой! Как вы могли? Почему вы поступали так, если знали, что это плохо?

— Потому тшто мне нравится быть плохим, — признался Нокман.

— Но почему? Почему? — Рокки пришел в полное замешательство. — Почему вам нравится быть плохим? Разве плохо быть хорошим?

— Никогда не знал, тшто значит быть хорошим.

— Но разве люди не делали вам добра?

— Нет. Никогда. Меня фее ненафидели. Отец фсегда бил меня, когда фидел дома. Даже мать смеялась, когда мой попугайтшик умер. Ей хотелось, тштобы я умер тоже. Она была гадкая. У нее я наутшился не добру, а злу. Я не знаю, тшто знатшит добро,

Рокки онемел от ужаса. Потом на его побледневшем лице мелькнуло понимание.

— Молли, помнишь колыбельную, которую нам пела миссис Тринкелбери? Точь-в-точь как там… Его мама-кукушка учила с пеленок толкаться везде и всегда

Девочка задумчиво кивнула. Она увидела Нокмана в ином свете. Разве можно укорять его за то, что он плохой, если никто никогда не обходился с ним по-хорошему? Если в своем кукушечьем детстве он научился только злу?

— Ты прав, Рок, Страшно не хочется жалеть его, но ты прав. Неудивительно, что он злой, если никто не научил его добру. Наверное, быть добрым — это как-, как чтение. Если с детства никто не научил тебя читать, то сам ты никогда не выучишься- Буквы будут тебе казаться просто закорючками. Вот и для него быть добрым — такие же закорючки… А мы-то с тобой думали, что нам живется хуже всех, — помолчав, грустно добавила она.

— Да, — вздохнул Рокки. — У нас хотя бы была миссис Тринкелбери, да мы с тобой друг у друга. Может, мы сумеем научить Нокмана стать лучше?

— Гм, — протянула Молли. — Надо попробовать… — Она повернулась к Нокману. — Вы сожалеете обо всех гадостях, какие натворили?

— Нет, — удивленно ответил тот. — Ас какой стати?

— Видишь, в чем загвоздка? — сказала Молли другу. — Как же мы научим его быть хорошим, если он сам не понимает, для чего это нужно? Он не хочет учиться. И вряд ли тут можно обойтись одним только гипнозом. Он не исправится, пока не раскается во всем, что натворил. Может быть, он захочет измениться, если поймет, как плохо было людям, которых он обидел.

— Но как этого добиться? — спросил Рокки.

— Вот что я думаю, — предложила Молли, чувствуя себя хирургом, планирующим сложную операцию. — Надо сконцентрироваться на том единственном воспоминании, которое его огорчает. На том единственном, о чем он жалел.

— Попугайчик?

— Да, его попугайчик. — Молли обернулась к Нокману. — Знаете что, мистер. — э. как ваше имя?

— Саймон. Меня зофут Саймон. — Нокман достал из кармана паспорт и протянул Молли. Девочка взяла его и всмотрелась в фотографию — на ней Нокман походил на толстого карася. Или, точнее, на пиранью.

— Итак, Саймон Нокман, — продолжила она, — в первую очередь я попрошу вас изобразить мертвую собаку. Лягте на спину, поднимите руки и ноги. Да, вот так. Теперь залайте.

— Гав, гав, гав, — затявкал Нокман, лежа на полу и дрыгая в воздухе руками и ногами.

— Хорошо, — одобрила Молли. — А теперь, лежа в этой позе, представьте, как плохо было Петульке, той собачке, которую вы у меня украли, от вашего дурного обращения.

— Гав, у-у, гав.

Молли показалось, что он переживает не особенно сильно, и добавила:

— А если вы ничего не чувствуете, вспомните о вашем бедном мертвом попугайчике.

— Аааоооуу-уу-уу, — жалобно заскулил Нокман.

— Вот так-то лучше. Видишь, — сказала Молли, — он думает о Петульке и в то же время чувствует жалость к своему попугайчику. Он учится!

Нокман заскулил еще громче:

— Ай-аааооо-уу-уу-уу!

— А теперь, — громко сказала Молли, стараясь перекричать его завывания, — с этого самого момента и в течение одного нет двух месяцев, как только кто-нибудь поздоровается с вами, вы тут же упадете на спину и завоете, как Петулька. Будете себя чувствовать, как сейчас, и представлять себе, как плохо было бедной собачке, когда вы ее похитили. — Девочка обернулась к Рокки. — При каждом «здравствуйте» — этого, пожалуй, будет достаточно, чтобы урок усвоился, как ты считаешь? И нам не надо будет без конца напоминать ему об этом.

Потом чтобы прекратить шум, Молли велела Нокману встать на ноги и скакать, как взбесившийся орангутан: — Уфф, уфф, ухх, — фыркал он.

Тут в голову Рокки пришла еще одна идея.

— А что касается других ваших поступков — каждый раз, когда кто-нибудь скажет вам «добрый вечер», вы будете вспоминать все гадости, какие вы сделали, особенно те, о которых напомнит вам этот человек, и расскажете ему о них, и при этом будете думать о своем бедном попугайчике. Понятно?

— Ууф, ухх, ахх, фух, понятно, — пропыхтел Нокман, с трудом усваивая сложные инструкции Рокки

— Это заставит его задуматься, верно? — сказал Рокки.

— Скорее всего, — согласилась Молли, впрочем, не очень уверенно. — А теперь, — приказала она, — прекратите вести себя как орангутан. Вот так, хорошо! Мистер Нокман, вы будете работать на нас. Будете делать все, о чем мы вас попросим. Мы будем обращаться с вами хорошо, и вы будете очень рады помогать нам. А теперь — очнитесь! — Молли хлопнула в ладоши.

Рокки подошел к холодильнику и налил всем по стакану «кьюта».

Начались приготовления к отъезду.

Для начала Молли позвонила в службу доставки и заказала из магазина в вестибюле несколько чемоданов. Когда чемоданы принесли, Нокман принялся упаковывать ее многочисленные наряды, а Рокки отправился в другую комнату, чтобы сделать несколько важных телефонных звонков.