Героини - Эйлин Фэйворит

Конор ел с меньшим энтузиазмом, медленно жевал и смотрел на деревья, точно вовсе их не видя. У него имелись свои странности. Было необычно, что могучий и ловкий король может выглядеть столь уязвимым. Это не вполне соответствовало моим представлениям о древних героях, у которых всегда имелся план действий и самые хитроумные способы его осуществления. Впрочем, все можно объяснить. Была уязвлена его гордость — ведь до сих пор он так и не сумел заполучить Дейрдре. Да и недели, проведенные в лесу, тоже сказывались на его облике — борода сильно отросла, во все стороны торчали грязные спутанные космы, сплошь в колтунах.

Он подобрал с земли две ветки, подкинул их в огонь.

— Сколько дней назад мы впервые встретились?

— Двадцать, — ответила я.

— Двадцать дней не видел я родных стен!

Конор снова начал перечислять топоры, черепа, позолоченные чаши и так далее, словом, все то, что обычно повышало его самооценку. Сквозь листву просвечивали тонкие оранжевые лучи — последние отблески догорающего заката. Я стала собирать длинные тонкие ветки, ломать их о колено и подбрасывать в огонь. Элби отсутствовал уже несколько часов. Что-то зашуршало в кустах, как будто там шуровали клюшкой для гольфа. Я так и застыла, а потом обернулась и глянула через плечо. Солнце село как-то очень быстро, пламя ревело в костре, а деревья сразу стали казаться темнее неба.

Я подсела ближе и стала смотреть на огонь. Возможно, до сих пор сказывалось действие травки, но в языках пламени я вдруг увидела лики зла — огромные пустые глазницы, искривленные ужасом рты. Мы с Конором притихли, я волновалась за Элби. Почему его так долго нет? Я все больше начинала бояться, что он не вернется, одновременно нарастал страх перед Конором. Вот он провел ладонью по лицу, и я увидела на коротких толстых пальцах блестящие рыжие волоски, как у животного. Мне вовсе не хотелось отдать его в руки правосудия, но я изо всех сил пыталась вспомнить, выигрывала ли хоть одна из героинь от появления героя. Похоже, что нет. Ни госпожа Бовари с Родольфом, ни Анна Каренина с Вронским. Все в Коноре говорило о злодействе, особенно его уверенность в том, что он имеет право на Дейрдре. Но он спас меня, выкрал из отделения, король стал моим освободителем! И он прекрасно относится ко мне. Просто прекрасно.

Я вглядывалась в голубоватое мерцание в основании оранжевых язычков пламени и вдруг подумала: может, я и сама героиня какой-нибудь книги? Вспомнив о том, как Элби рассуждал, является ли память сном или реальностью, мне неожиданно пришло в голову, что само мое существование есть не что иное, как цепочка слов на странице, цепь предложений, из которых складываются абзацы, а из абзацев — главы, и я являюсь плодом измышления некоего сочинителя. Но если так, разве имеют значение мои слова и поступки?

Я поднялась, и ноги у меня подкосились. Что, если я героиня, которой уготована трагическая судьба? Подбежал Конор, помог мне подойти к шалашу.

— Тебе надобно передохнуть.

Я кивнула, осторожно опустилась на колени и заползла в шалаш. Мне не хотелось больше думать об этом. Подобные мысли не умещались в голове. Если я нереальна, тогда должна существовать реальная версия меня, которая жила в «Усадьбе», болтала с Элби по телефону, спорила с Гретой, помогала маме в саду. Больше всего на свете мне хотелось, чтоб все это оказалось выдумкой, ночным кошмаром. Вот проснусь — и снова окажусь дома.

Появление Дейрдре * Страшная сделка * Конец

Проснулась я от шуршания сухой листвы. Кто-то направлялся сюда. Я резко села, сердце бешено колотилось. Мысли завертелись в обратном направлении, и в голове с невероятной скоростью промелькнули события последнего месяца: Конор, порядки в отделении, белые больничные халаты, запах спрея «Жан Нате». Во рту ощущался вкус жареного мяса. Я снова подумала: а на самом ли деле со мной происходит все это? Но то, что в лесу кто-то ходит, сомнений не вызывало.

Я поднялась. Должно быть, Элби наконец вернулся из «Усадьбы», принес весточку. Конора рядом не было. Может, его и вовсе не существовало. Вот он, момент истины! Сейчас я узнаю, что происходит в реальности. Я понятия не имела, который теперь час; мне казалось, что я проспала сутки напролет. Все тело было будто наэлектризовано, и в голове молоточком стучали слова: «реально, реально, реально», и одновременно все было сплошной туман, обман, туман, обман… Что происходит на самом деле? Надо выяснить. Но как? А очень просто. Спрошу Элби, видел ли он меня дома, в «Усадьбе». И если ответит, что видел, стало быть, все происходящее в лесу и есть фантазия. А Пенни, что сидит здесь, не настоящая. Выдумка. А та, что в «Усадьбе», и есть истинная Пенни.

— Где девочка? — прокричал мужской голос. — А ну, выходи!

Я услышала потрескивание рации и не поверила своим ушам. Выходит, Элби привел сюда копов? А это означает, что я и есть самая настоящая, реальная Пенни. Я затаила дыхание. Нет, этого просто не может быть! Они пришли вовсе не затем, чтобы отвести меня домой. Они хотят снова забрать меня в отделение! Я прислушалась, не раздастся ли голос Конора. Ничего. Очевидно, он успел уйти, а скорее всего, и вовсе не существовал. Я жила в лесу с сумасшедшим! Я снова заползла на матрас, прижалась спиной к стене из пленки. Нет уж, меня больше не затащить в отделение! Что-то щелкнуло в голове, и мысли завихрились, закружились, что вызвало новый приступ мигрени. Лица коснулась липкая паутина. Я отпрянула и скорчилась на полу в позе зародыша. Сейчас они наденут на меня наручники!

Кто-то топтался у входа. Я знала: это Элеонор пришла забрать меня в отделение.

«Это Элеонор! — вопило и корчилось все мое существо. — Элеонор, Элеонор, Элеонор!..»

Касаясь головой потолка, я на дрожащих ногах подошла к выходу.

— Она здесь, — послышался чей-то голос.

— Давай выходи, Пенни, — сказала Элеонор.

— Я не вернусь туда! — завопила я. — Вы меня не заставите!

Я забилась в угол между матрасами, ноги дрожали. Я думала о Кристине, Келлере и Пегги, но больше всех на свете ненавидела Элеонор, которая не поленилась протопать среди ночи через весь лес с одной только целью — снова заполучить меня! Забрать с собой! Я должна быть сильной, как Скарлетт, когда она смотрела на вражеского солдата, держащего в руках корзинку для рукоделия, которая принадлежала ее матери. Но в шалаше было темно, и звуки, что доносились снаружи, могли быть чем угодно. Нельзя доверять ощущениям, тем более в таком состоянии. Я действительно не знала, что там происходит, а без видимого, реального врага во плоти и крови воля моя начала слабеть.

Зашуршала пленка на входе, и я увидела раздутые ноздри и широко открытые глаза офицера Мэрона — копа, который приходил к нам в дом в ту самую ночь, когда я познакомилась с Конором.

— Ну вот и все, — сказал он и протянул мне руку.

— Я туда не поеду!

— Ты поедешь домой, — сказал он. — Давай вылезай. Все в порядке. Твоя мама здесь.