Сирена - Михаил Волконский

Маркиз с помощью Кирша разобрал письмо и, видимо, остался недоволен тем, что прочел. Он покачал головой и проговорил:

– Консул сердится, что мы ничего не сообщаем ему о наших успехах. Он спрашивает, почему леди до сих пор не представлена ко двору, как будто это дело такое легкое и простое, что стоит лишь захотеть и оно будет сделано. Он привык действовать в сражениях, которые решаются какой-нибудь атакой кавалерии или быстрым и решительным натиском. Вот видите ли, Али, – обратился он к Киршу в наставительном тоне, – в политике совершенно не то, что на поле сражения, а консул не хочет понять это. В политике быстрый натиск может принести только вред. Вот вы посвящены братьями иезуитами в тайну леди Гариссон. Скажите, разве можно тут было действовать натиском?

– Нельзя! – сказал Кирш, поддакивая маркизу и явно не желая противоречить ему.

– Придет время, – продолжал Трамвиль уверенно, – и все будет хорошо, но надо ждать. Леди появится при дворе, и там через нее мы будем полные хозяева. А по современному положению вещей держать в своей власти Россию – значит управлять Европой. Задача не малая, и, чтобы разрешить ее, надо постараться и подождать. Ведь есть из-за чего ждать, не правда ли, Али?

– Совершенная правда, – снова подтвердил Кирш, но тотчас же, заслышав стук подъехавшей в это время к дому кареты, подошел и взглянул в окно. – К нам приехал отец Грубер, – сказал он, – надо пойти отворить ему.

– Идите, – одобрил Трамвиль, – я очень рад видеть его, у меня уже готов план ответа консулу. Я хочу написать приблизительно так, как я сказал вам. Мы немедленно составим письмо вместе с отцом Грубером.

Иезуит, когда Кирш впустил его, поднялся быстрыми, нервными шагами наверх и направился в столовую. Здесь он сел, сердито отодвинув стул. Вел он себя в этом доме отнюдь не как гость, но как хозяин, которому все здесь послушно.

– Никого нет? – спросил он у Кирша, оглядев его усталыми глазами.

Тот ответил, что маркиз один и никто из братьев еще не приходил.

– Есть новости? – опять отрывисто проговорил Грубер.

– Есть! – сказал Кирш.

– Здравствуйте, отец! – послышался голос маркиза, который показался в дверях. – Особенных новостей нет. Я получил письмо из Франции.

– Погодите, мне надо поговорить с Али, – остановил Грубер Трамвиля, – я вас вскоре позову.

По всему было видно, что иезуит не церемонился с маркизом.

Тот сделал вид, что настолько от природы воспитан и учтив, что ничуть не обижается, поспешно удалился и даже плотно затворил за собой дверь.

– Что же нового – обратился Грубер к Али.

– Сейчас был Мустафа из дворца, – ответил тот.

– Ну? – сдвинув брови, проговорил патер.

– Все о леди, – сказал Кирш. – Она завела сношения с Митавой.

– Этого только недоставало! – воскликнул Грубер. – разве есть несомненные доказательства?

– Есть. Мы получили их. Они будут представлены вам.

– А брат Иозеф ничего не знает об этом?

– Кажется, что нет.

– Между тем его прямое дело было следить за ней. К сожалению, он не оправдал возложенных на него надежд. К такой женщине, как она, нужно было приставить кого-нибудь более сильного. Так она затеяла сношения с Митавой?

– И предалась французскому королю, будучи на службе у первого консула, – досказал Кирш с невозмутимым спокойствием.

– Dixi![5]– сказал Грубер и ударил пальцами по столу. – Кажется, нужно действовать с этой женщиной круто. Мне не хотелось этого, я думал, что справлюсь с нею, но теперь вижу, что лучше отделаться от нее. А что вчерашний соглядатай, захваченный в подземном ходе?

– Был отведен в подвал, – спокойно ответил Кирш.

– И сидит там теперь?

– Не знаю.

Патер взглянул с изумлением на Кирша.

– То есть как не знаете? Кому же он был поручен и кто отвечает за него?

– Поручен он был мне, но отвечает за него леди Гариссон.

– Я не понимаю этого.

– Она взяла у меня ключ от подвала.

– Не надо было давать.

– Она приказала.

– Не надо было слушать ее приказание.

– Она приказала, сказав: «Он жив в сыне»; я не смел ослушаться.

– Она осмелилась на это?

– Я не знаю, на что она осмелилась, я думал, что она знала, что делала, и что ей было приказано так.

– Где же теперь этот ключ?

– Она мне не возвращала его.

– Может быть, она отдала его маркизу?

– Это мне неизвестно!

– Позовите сюда маркиза!

Али позвал Трамвиля. Тот пришел и на вопрос Грубера рассказал, что вчера вечером леди Гариссон долго оставалась у него и что он никак не мог выпроводить ее от себя, хотя намекал несколько раз на свою слабость после перенесенной болезни. Потом, когда он задремал, она вышла, и он поймал ее на лестнице. Она спустилась в подвал. Потом он заснул и, что случилось, не знает, однако, когда он наконец проснулся, леди Гариссон уже не было.

Во время этого разговора приехал управляющий леди. Он был очень взволнован и, едва поздоровавшись, начал торопливо говорить, сильно размахивая руками.

– Представьте себе, она меня прогнала... она меня прогнала, то есть попросту отказала от места и велела уехать со своей яхты немедленно.

– Позвольте, – спокойно перебил его Грубер. – Кто вас прогнал?

– Леди Гариссон.

– Вы, должно быть, не в своем уме, брат Иозеф! Как же она могла это сделать!

– Очень просто: заявила, что не нуждается больше в моих услугах, и отказала от места, как отказывают обыкновенному управляющему.

– Но ведь вы не были для нее обыкновенным управляющим.

– Для нее – да, но экипаж и капитан яхты, нанятые в Англии, видели во мне простого ее слугу, а в ней – госпожу. Они послушались ее приказания. Я не мог объяснить им, что у нее самой нет ни копейки, чтобы расплатиться с ними. Это значило бы выдать, что она вовсе не настоящая леди. Рискнуть же на такое разоблачение, я тоже не смел без вашего согласия.

– Но как она осмелилась на такой шаг?

– Не понимаю.

– Ведь деньги были у вас?

– У меня.

– Вы не давали их ей?

– Кроме лишь так называемых карманных, то есть сравнительно пустяшных, все же платежи по счетам и расходы по ее жизни вел я.

– Значит, она должна же была чувствовать свою денежную зависимость от вас. На что же она рассчитывает в дальнейшем?