Пылающая полночь - Антон Демченко

— То есть можно запросто обратиться к тому же графу Дирне, обозвав его сударем, и он проглотит такое уравнивание своей «великой» персоны с каким-нибудь наемником? — удивился дух, внимательно слушавший мои объяснения.

— Нет, конечно. Здесь есть свои нюансы. — Я невольно поморщился, заметив переглядывания Гилда с его отчаянно краснеющей дамой сердца. Впрочем, слуга и сам сейчас цветом напоминал спелый помидор. Но тут сосед меня «толкнул», так что пришлось возвращаться к прерванной лекции. — Извини. Так вот, я могу назвать сударем любого незнакомца, но если после знакомства выяснится, что он является титулованным дворянином, то мне придется обращаться к нему согласно титулу, пока он сам не разрешит иного… если, конечно, я не хочу выказать ему свое пренебрежение. Здесь есть только два исключения. Церковники — к ним всегда нужно обращаться только полным титулованием либо «святой отец», если положение конкретного представителя церкви в иерархии неизвестно. Второе исключение — император. К нему дозволено обращаться: «ваше императорское величество», и никак иначе. Ни при каких условиях. Личные вассалы императора и члены семьи могут именовать его «сир» или «мой император», но только при личной беседе.

— Ты словно учебник этикета читаешь, — заметил дух.

— Ну, дед же меня не только зельеварению и алхимии учил, — чуть смутившись, заметил я. — А ты разве этого не помнишь?

— Урывками, — честно признался сосед. — Я до сих пор разгребаю завалы доставшейся от тебя памяти, и кое-какие вещи мне пока просто недоступны.

После простого, но сытного завтрака хозяин дома, имени которого я так и не удосужился узнать, решил поинтересоваться, как долго мы рассчитываем пользоваться его гостеприимством, и, глядя на него, я точно мог сказать, что этот звероватого вида дядька просто разрывается меж двух противоположных желаний. С одной стороны, жадность нашептывает ему, что лучше задержать нас подольше, а с другой — он просто пыхтит от злости, видя, какие взгляды бросают друг на друга Гилд и Дарина. Пришлось успокоить несчастного.

— Поездка была долгой, и отдых нам определенно не помешает. С другой стороны, у нас не так много свободного времени, так что, думаю, мы задержимся у вас еще на день, а потом отправимся дальше, — проговорил я, отвечая на вопрос мнущегося рядом хозяина дома. Тот согласно мотнул лохматой головой и, что-то довольно буркнув, поспешил исчезнуть из виду. А вот стоявшая чуть поодаль, но прекрасно слышавшая наш короткий разговор Дарина явно была расстроена его итогом. Впрочем, тут же нарисовавшийся рядом Гилд быстро заставил девушку улыбнуться. Уж не знаю, что именно он там бубнил, но это подействовало, и весь день после их разговора Дарина летала по двору и дому, словно на крыльях.

— Вот что любовь-то с людьми делает! — с деланым восхищением воскликнул дух после нескольких часов наблюдения за происходящим.

А посмотреть было на что. Дарина занимается хозяйством, а Гилд ходит за ней как привязанный, эдакий хвостик… гигантский и послушно выполняет все, что попросит его предмет воздыхания. Исполнительный, как умертвие под контролем мага.

— Не юродствуй, — вздохнул я, отводя взгляд от этой парочки и пытаясь сосредоточиться на доводке лезвия своего фальшиона. А что? День долгий и свободный, так чем дурака валять, лучше еще раз побеспокоиться об экипировке. Ведь правда?

— А ты не ври себе, — неожиданно резко отреагировал сосед, но почти тут же смягчил тон. — Скучаешь по ней?

— Нет. — Я даже головой помотал. — Просто…

— Больно и печально, — закончил вместо меня дух. Фальшион, дрогнув в моей руке, звякнул о точильный камень.

— Что бы ты понимал, бес! — рявкнул я на него, едва ли не вслух.

— Успокойся, Дим. Я же не издеваюсь, просто хочу поговорить, — отрешенно, без единой эмоции проговорил сосед, чем еще больше меня взбесил.

— А я этого не хочу, — отчеканил я. — Не лезь в душу, и так тошно.

В этот момент со стороны шушукающейся о чем-то парочки послышался тихий смех Дарины, и я…

— Стоять! — Боль вдруг пронзила виски, заставив рухнуть на лавку, с которой я только что вскочил. В эмоциях соседа бушевала ярость. — Не вздумай к ним соваться, щенок! Собрал шмотки, сложил в сумку. Живо!

Я попытался противиться, но очередной укол боли не позволил даже пошевелиться.

— Какого хрена ты творишь, дух? — скрипя зубами, простонал я.

— Не даю тебе сделать чудовищную глупость, — отрезал он и вновь лязгнул металлом. — Встал. Собрал вещи. Убрал в сумку. Исполнять!

Больно-то как! Покачиваясь, я кое-как поднялся с лавки и, собрав дрожащими руками разложенные на ней инструменты, аккуратно, насколько это было возможно в моем состоянии, сложил их в мешок, который тут же отправился в прислоненную к лавке переметную суму.

— Молодец. Хороший мальчик, — холодно произнес дух. — Сумку можешь оставить здесь, Гилд подберет. Фальшион в ножны, и шагом марш на конюшню. Ну? Или мне тебя еще раз приложить?

— С-сука ты, сосед, — отозвался я, тем не менее не рискнув вновь воспротивиться его приказу.

— Для твоей пользы, кретин, я не то что сукой — дьяволом обзовусь. Шагай! — приказал он, и я поплелся в сторону просторной конюшни, время от времени подталкиваемый короткими уколами головной боли.

— И зачем мы здесь?

— Лечиться будешь. Слышал когда-нибудь об иппотерапии? Нет? Неуч! Седлай коня, — произнес дух, но когда я уже было зашел в стойло Черныша, резко меня одернул все тем же уколом боли в висок. — Не этого, придурок. Ломовика седлай. Хрен знает, как на тебя сейчас повлияет близость к темной твари, пусть и очищенной.

Тяжеловоз Гилда, такой же флегматичный, как его хозяин, спокойно позволил себя взнуздать, так что четверть часа спустя я выехал за ворота, провожаемый удивленными взглядами слуги и его пассии.

Я не знаю, как сосед это сделал, но когда поздно вечером вернулся с навязанной им неспешной конной прогулки, я был спокоен, как слон, и добродушен, как тот же саберн. Воспоминания о Бел… Ройн отступили, спрятались где-то в закоулках моей души, и даже вид воркующих Гилда с Дариной не смог испортить мне настроения.

— Спасибо, сосед, — тихо проговорил я, падая на кровать в выделенной мне спальне.

Наблюдая, как полуодетая Дарина с блаженной улыбкой на устах, чуть ли не пританцовывая, выходит из комнаты Гилда, я еле сдержал смешок. Не удержалась девушка, поняла, что утром ее «рыцарь» исчезнет, и решила не терять времени. Хм, еще вчера эта картинка заставила бы меня скрипеть зубами, вспоминая Ройн, а сейчас… спасибо духу. Сволочь он, конечно, редкостная, но мозги умеет вправлять качественно, оказывается. Куда там его преосвященству!

Полюбовавшись скользящей по коридору старого дома изящной, облаченной в тонкую до прозрачности ночную рубашку фигуркой Дарины, бесстыдно и точно очерченной рассветными лучами солнца, пробивающимися через мутное стекло маленького окошка, я, стараясь не шуметь, спустился на первый этаж и, выбравшись во двор, занялся утренней тренировкой. Но уже спустя пять минут понял, что образ раздетой сестры хозяина дома никак не хочет уходить из моей головы. Надо было все же наведаться в Веселый квартал, пока мы были в столице.