Пятый туз - Анатолий Галкин

– Ничего я такого не думаю.

– И зря!.. Всё так и есть! Только повод не надо было искать. Ты хотел узнать все о Елагиной?

– Хотел. А сейчас – не хочу… Вернее, хочу, но не хочу, чтобы ты подумала, что я хочу и поэтому… Анастасия, я еще никогда так витиевато не объяснялся. Ты хоть что-нибудь поняла?

– Все я поняла. Я и сама для тебя много таких фраз заготовила. Только лишнее все это… Давай я тебе все по порядку расскажу.

Олег предусмотрительно поставил машину в тени, во дворе старого дома.

Когда они разместились, он вытащил блокнот и вопросительно посмотрел на Настю. Та согласно махнула рукой и начала:

– Елагина – жулик!.. Ты знаешь, Олег, чем ее фирма занимается?

– Деньги у народа собирает. И, похоже, не собирается отдавать.

– Точно! Елагина скоро за границу уедет.

– С чего это ты взяла?

– Смотри, Олег. Мы с ней в апреле на даче были. Там много места свободного. Я предложила яблони посадить, а она говорит: зачем, они все равно за три-четыре месяца не вырастут… Это факт?

– Не факт, но так, намек.

– Теперь другой намек. Она меня в своей квартире прописала. Я ее благодарю, а она говорит: «Пустяки, чего ей зря пропадать».

– Плохо, Настя. Она о тебе заботится, а мы ее топить будем.

– Я тоже об этом думала. Это она только мне хорошо делает, а скольких обманывает… Мне такого добра не надо! Я и выписаться готова… Ты, Олег, дальше слушай. Три дня назад я ей помогала чемоданы складывать. Очень мало одежды, зато фотографии, письма, безделушки старые… Это факт?

– Вот это уже факт. С таким багажом на Кипр не летают. Это сбор вещей на постоянное место жительства… Понимаешь, Настя, все это очень важно, но меня очень интересует один эпизод… Елагина помогает группе вымогателей и убийц.

Олег вынул из бардачка пачку фотографий и протянул ее Насте.

– Знаешь кого-нибудь?

Анастасия долго перебирала снимки. Их было около двадцати. Из них только четыре были значимые: Панин, Лобачев, Липкин и Павленко. Остальные фотографии они прихватили «для чистоты эксперимента». Олег заскочил на пять минут домой и распотрошил семейный альбом Крыловых.

Настя внимательно вглядывалась в лица… Иногда она на несколько секунд закрывала глаза и смешно морщила лоб, пытаясь что-то вспомнить, но затем решительно переходила к следующей фотографии.

И когда Олег решил, что его затея с опознанием провалилась, Анастасия вдруг хитро улыбнулась, сложила все фотографии как карточную колоду и жестом фокусника вытащила нижний снимок… Это был Лобачев!

– Вот этого я знаю… И очень хорошо знаю.

– Точно? – Олег опешил от неожиданности и нарастающего азарта. – Отлично! Хочу услышать подробности.

– Это очень странный тип. Он тут у тебя без усов. Я его таким месяц назад видела.

– Ну и что?

– Откуда у него усы взялись?

– Выросли…

– Это за месяц-то?.. Ты, Олег, когда-нибудь усы отпускал?

– Нет!.. Но усы я запланировал к рождению своих детей… А когда внуки появятся – отпущу бороду.

– А у меня есть опыт по этой части. – Настя вдруг покраснела, заметив ехидную улыбку Олега. – Не у меня, конечно, а у моего брата. Тридцать лет ему. Так он месяц усы не брил. И только одна щетина выросла. А у этого типа, у этого Николая – Федора, очень пышные усы.

– Как ты его назвала?

– Да это не я, это Елагина все время путает. То она его Николаем называет, то Федором.

– Значит, он имя сменил и усы приклеил… Так он что, в Москве? Ты давно его видела?

– А кто он?

– Потом, Настя. Потом всё подробно расскажу… Жулик он, вымогатель. И, похоже, имеет прямое отношение к убийствам.

– Ой, а я ему чуть не попалась два дня назад… Я на лестнице спряталась, хотела на Бориса Петровича посмотреть, а тут этот усатый пришел.

– Кто это такой, Борис Петрович? И что значит «спряталась»? Это что, игрушки тебе?.. Извини, я сам виноват. Не предупредил. И встречались мы с тобой очень открыто. Опасно все это… И здесь вокруг машины народ ходит. Давай поедем тихое место искать.

Олег решительно включил мотор и начал пробираться через пробки Бульварного, а затем Садового кольца к Ленинскому проспекту.

В дороге они молчали. Настя боялась отвлечь Олега, а он пытался осмыслить полученную информацию и лихорадочно наблюдал за следовавшими за ними машинами.

Было довольно глупо пытаться обнаружить наблюдение в такой автомобильной сутолоке. Но он пытался его выявить потому, что оно могло быть… Очень даже могло быть.

Эти люди убили телефониста, пытались убить Галаеву, отравили Слесаря… Не просто Слесаря, а подследственного Слесаря!

Значит, что у них есть очень большие возможности… А Лобачев в Москве и связан с Елагиной.

Значит, у них есть деньги. И очень большие деньги…

Вероятно, они проникли в офис «Совы»… Значит, у них есть информация об их офисе. И в том числе, о машине, на которой они сейчас едут.

И на «Сову» они очень злы… Им помешали. Их зацепили на взлете… Только бы они не засекли Настю.

Это страшные люди! Рука у них не дрогнет.

Олег проскочил Октябрьскую площадь и начал петлять в переулках в районе Шаболовки.

Он даже сделал пятиминутную остановку на маленьком пустыре, напротив проходной подшипникового завода.

Похоже, что на этот раз наблюдения не было… Или они оторвались, когда Олег довольно рискованно, уже на красный свет проскочил перекресток на Зубовской площади.

Переулок со странным для центра Москвы названием «Конный» был безлюден в этот субботний вечер.

Олег еще раз огляделся и медленно направил машину к Ленинскому проспекту.

Когда впереди показался высоченный памятник Гагарину, он резко свернул вправо и, петляя во дворах между сквериками и детскими площадками, вывел машину на край оврага, по которому проходила окружная железная дорога.

Дальше пути не было… Здесь начинается или, вернее, здесь заканчивается Нескучный сад.

Они оставили машину между старыми разнокалиберными гаражами и начали спускаться к Москве-реке.

– Настя, а я очень глупо выгляжу?

– Почему?

– За нами, кажется, никто и не следил, а я гонки устроил, прятки… Я до сих пор в себя прийти не могу. Ты как сказала, что чуть с Лобачевым не столкнулась, у меня все сразу опустилось… Ну, испугался я! Очень за тебя испугался… Зачем ты его караулила?

– Вот глупенький. Даже если этот Лобачев такой страшный – он не заметил меня. Я его со спины узнала, а он и не обернулся… А караулила я не его, а Бориса Петровича.