Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны  - Оливер Пилат

— Мои друзья говорили, — сказал он, — что Дэвид работает над атомной бомбой.

— Я этого не знала, — ответила Рут. — Я знаю только, что это нечто очень секретное.

Этель вместе с мужем улыбнулась неведению Рут.

— Это атомная бомба, — повторил Юлиус, — на сегодня самое разрушительное оружие в мире. Оно обладает опасным радиоактивным действием. США и Великобритания вместе работают над нею и отказываются делиться информацией с Россией, а ведь они наши союзники и должны быть в курсе. Если бы все страны имели эту информацию, тогда ни одна страна не смогла бы использовать бомбу, чтобы угрожать другой. Я знаю, Дэвид поможет мне получить нужные сведения, если ты ему об этом расскажешь.

Рут Грингласс сомневалась. Те, кто занимается бомбой, возразила она, лучше знают, с кем делиться информацией.

— По-моему, это плохая идея, — сказала она.

С выражением лица, в котором сочеталась уверенность и выдержка, Этель Розенберг вступила в спор:

— Я его старшая сестра и думаю, что это хорошо для Дэвида. Он захочет помочь. Как минимум ты могла бы позволить ему принять решение самому. Ты все равно едешь к нему, а Юлиус отложил 150 долларов на вашу поездку. Просто передай Дэвиду, что сказал Юлиус, и пусть он решает сам. Насчет денег не волнуйся. Мы оба хотим, чтобы они у вас были. Не важно, что решит Дэвид, главное, он будет счастлив повидать тебя, а ты — его.

Перед тем как сесть на поезд, Рут Грингласс получила от Юлиуса Розенберга последние инструкции о том, что спрашивать у Дэвида: физическое описание проекта, приблизительное количество сотрудников, имена каких-нибудь ученых, как замаскировано место, меры безопасности, расстояния и способы добраться до Лос-Аламоса от Санта-Фе и Альбукерке.

— Дэвиду нужно соблюдать большую осторожность, — предупредил Юлиус. — Скажи ему, чтобы он не вел политических разговоров, не брал документов, схем или чертежей, явно не искал информацию. Будет достаточно, если он расскажет тебе, что запомнит.

Рут Грингласс приехала в Альбукерке за день до годовщины их свадьбы. Она зарегистрировалась в гостинице «Франсискан». Тем же вечером Дэвид автобусом приехал из Лос-Аламоса на три дня увольнительной плюс два выходных. Погода стояла идеальная.

Они были так счастливы вместе, что Рут ничего не сказала ему про то, что велел передать Юлиус, пока не наступил четвертый день и они не вышли за город по шоссе 66, дойдя почти до Рио-Гранде.

Пока жена не сказала ему, Грингласс даже не понимал, что работает над атомной бомбой. Однако это откровение звучало убедительно, потому что вписывалось в некоторые факты и намеки, которые у него уже были. Предложение Розенберга напугало его.

— Мне это не нравится, — сказал он. — Я не буду этого делать.

— Я не хотела даже говорить тебе об этом, — призналась Рут, — но Этель все твердила, что русские — наши союзники и при этом не получают информации, на которую имеют право, и ты захочешь им помочь.

— Все путем, Рут, — заверил ее Дэвид. — Все путем. Не волнуйся из-за этого.

Возвращаясь пешком в город, они старались не говорить на эту тему и вернуть, если возможно, волшебство годовщины своей свадьбы, но Рут расплакалась прямо посреди песни, после того как Дэвид ласково сказал ей, что она «воет как дохлая кошка». Он тут же стал извиняться за привычную шутку, против которой она раньше никогда не возражала, но Рут сказала, что плачет совершенно не из-за этого.

— Я думала об опасном воздействии радиации, про которое говорил Юлиус, — всхлипывала она. — Я не хочу, чтобы ты заболел.

Когда Дэвид догадался, чем она обеспокоена, он заверил ее, что работает в полной безопасности.

Тем же вечером Дэвид спросил жену, не давали ли ей что-нибудь Розенберги. Рут сказала ему о 150 долларах.

— Зачем ты взяла столько денег? — строго спросил он. Рут пыталась держать себя в руках.

— Мы же с Юлиусом родственники, — сказала она. — Он сказал: «Поезжай в Альбукерке, а я дам тебе денег на расходы». Поэтому я и согласилась.

Дэвид покачал головой.

— Но у тебя же были свои деньги.

Рут рассказала про семейные неприятности, которые лишили ее всех сбережений.

— Но эти деньги от Юлиуса, эти полторы сотни, — это в долг или в подарок, я хочу понять, — настаивал Дэвид.

Рут разрыдалась.

— Я не знаю. Я не знаю! Он не сказал. Я взяла их, потому что у меня не было другого способа приехать и повидаться с тобой.

Рут так расстроилась, что Дэвид в конце концов обнял ее, утешая. На следующее утро он объявил, что передумал. Он поразмыслил над тем, что сказали Юлиус и Этель насчет того, что Россия — союзник, и все-таки решил им помочь.

— Ты будешь записывать?

Рут ответила, что Юлиус велел ей все запомнить.

— Ладно, — сказал Дэвид, — теперь внимательно слушай. Если ты чего-нибудь не поймешь, я повторю. В Лос-Аламосе раньше была школа верховой езды. Отсюда до него 180 километров и примерно 65 от Санта-Фе по очень извилистой дороге. На самолете это будет 40 километров от Санта-Фе, но самолетам не разрешается подлетать к Лос-Аламосу. Из-за холма трудно увидеть проект, пока не поднимешься на самую верхушку. Там колючая проволока, и у входа круглые сутки охрана, проверяют всех, кто входит и выходит. Знаки отличия трех цветов…

Дэвид Грингласс переходил от вопроса к вопросу и закончил именами ученых. Он назвал докторов Оппенгеймера, Юри, Кистяковски. Еще там был Нильс Бор — Н-и-ль-с Б-о-р — датский ученый. Его называют Николас Бейкер, чтобы сохранять секретность. Другие знаменитые ученые тоже используют псевдонимы. Но у всех псевдонимы начинаются с тех же букв, что и настоящие имена.

Прежде чем расстаться с женой, Дэвид Грингласс сказал, что ближе к Рождеству ему должны дать отпуск на 15 дней плюс время на проезд — еще 6 или 7 дней. Он велел Рут передать новости Юлиусу. На самом же деле Грингласс добрался до Нью-Йорка не раньше Нового года. Два-три дня спустя Розенберг зашел к Гринглассам на Стэнтон-стрит, ему не терпелось разузнать про атомную бомбу. Грингласс сказал, что работает техником с разными формами для взрывных линз. Он согласился сделать наброски этих форм и описать, как они используются в экспериментах. Назвал еще несколько имен ученых, включая доктора Ханса Бете, начальника отдела теоретической физики. Розенберг попросил список «возможных добровольцев для советского шпионажа». Грингласс сказал, что ему надо это обдумать, но он приложит такой список к остальным сведениям. Тем же вечером он закончил свой отчет и утром принес его Розенбергу. После этого Розенберг пригласил их с Рут пообедать у них с женой через несколько дней. Розенберги жили в относительно современной квартире, которую снимали за 47 долларов в месяц на 11 этаже дома в Никербокер-Виллидж, в районе частной застройки того вида, который начал сменять отдельные пришедшие в упадок районы Нижнего Ист-Сайда. Обед у них считался светским мероприятием, потому что Этель была прозорливой хозяйкой и обладала хорошим чувством времени, хотя обычно разговор вращался вокруг более или менее прикрытых политических тем.