Правила жестоких игр - Марина Ефиминюк

Максим, любезничавший в сторонке со стайкой девушек-дебютанток в белых платьицах, среди которых крутилась и Снежана, оглянулся. Заметив нас с Филиппом, он расцвел довольной улыбкой, словно увидал восьмое чудо света.

– Рискнула? – Одними губами вопросил он меня.

Я только скривилась. Будто Филипп сначала спросил моего согласия, а не поставил перед фактом.

Между тем, гости, бродившие по дому, собрались в зале, и даже открытые окна уже не спасали от духоты и гула, облаком накрывавших нас. По залу замелькали синеглазые официанты с серебряными подносами, на которых стояли крошечные рюмочки с темной густой жидкостью. Ведьмаки принимали угощение и медленно расступились, образуя круг в центре зала с блестящими паркетными полами. Разговоры затихали, превратившись в шепотки.

Один из официантов подошел к нашему кружку, окинув меня быстрым взглядом, пронес поднос мимо, предложив остальным. Филипп понюхал свою порцию, и его перекосило от отвращения.

– Мерзость. – Пробормотал он, глядя на свет, как по хрустальным стенкам стекает темно-бордовая масса.

– Что это? – Тихо спросила я.

– Кровь. – Скривился парень.

К горлу мне подступила тошнота, а рот наполнился слюной.

– Зачем?

– Шабаши всегда так открывают. – Прокомментировал Филипп. – Традиции, блин.

– Так это шабаш?! – Переспросила я, округляя глаза.

– Тише, дети! – Цыкнула Аида, приструнив нас грозным взором. – Кстати, а где Заккери?

Эмиль вышел в центр освободившегося пространства и поднял свою рюмочку. В сиянии свечей кровь искрилась и переливалась. На потолке таяли многочисленные цветы и менялись на темные клубы облаков, похожих на настоящее небо. Действительно в зале поднялся ветер, теребивший полы одежды и прически. Запахло цветочными ароматами и озоном, как после грозы.

– Мы приветствуем вас! – Произнес Эмиль, едва заметно улыбаясь. Он повернулся вокруг своей оси, демонстрируя всем гостям наполненную рюмочку. – Сегодня отличный повод собраться вместе. У Елизаветы Вестич именины! – Он поклонился перед Лизой, стоявшей рядом с нами, и та благодарственно чуть склонила голову набок. – Веселитесь, друзья мои! Пусть прибудет с нами Сила!

– Пусть! – Эхом отозвались гости, и опрокинули в себя стаканчики. Даже музыканты и те, стоя, проглотили жидкость. Потолок моментально прояснился, представляя собой угольное небо с желтыми глазками звезд и полной оранжевой луной вместо люстры. Свечи потухли от ветра, и зал затопил настоящий лунный свет, чуть голубоватый, потусторонний. У меня по рукам побежали мурашки. Грянула музыка, почти оглушив нас, и по залу в старинном вальсе закружились пары, в прозрачных сумерках представшие легкими невесомыми призраками. Бал начался.

Филипп повертел в руках полную рюмку, потом брезгливо выплеснул ее содержимое в вазон с цветами, и на белых нежных лепестках роз задрожали густые крупные капли крови.

Я следила за танцующими, не веря собственным глазам, ведь вокруг творилось настоящее волшебство. Из-под каблуков выплясывавших дам сыпались искры, а рядом с одной из пар распускались прозрачные цветы. Они мгновенно исчезали, чтобы вырасти со следующим шагом. От ножек нежной кокетки с высокой прической расходились яркие радужные круги. Ее кавалер осторожно придерживал девушку за стройный сан, а за ним неслась черная тень, похожая на приведение в широком плаще. В лицах ведьмаков, озаренных лунным сиянием, проступали странные нечеловеческие черты, прекрасные и отталкивающие: холодные синие глаза чернели, а пряди волос в идеальных прическах поблескивали голубоватыми бликами.

– Украду? – Спросил Максим у Филиппа, протягивая мне руку.

Тот только недовольно пожал плечами, чуть отходя.

Руки Макса, теплые и сильные, подхватили меня за талию, утягивая в круг танцующих.

– Я не умею танцевать вальс. – Зашептала я, схватившись за его локоть.

– Да и не надо. – Улыбнулся парень, и в следующее мгновение мои ноги уже перебирали по воздуху, судорожно ловя такт льющейся музыки.

Мне и двигаться толком не пришлось, ведь мы медленно кружились над полом, и моя юбка игриво развевалась на прохладном ветру. Промелькнул Филипп, он уверено вел в танце Снежану, и ее длинные густые волосы разлетались водопадом. Худенькое личико с правильными до резкости красивыми чертами светилось счастьем.

– Она влюблена в него. – Бросив короткий взгляд на девочку, констатировала я, когда мы с Максимом сделали очередной головокружительный оборот вокруг зала, кажется, поднявшись еще выше.

– Ага. – Отозвался он. – Она перерастет когда-нибудь.

– Может быть. – Мои пальцы цеплялись за его плечо, скользя по ткани пиджака, ноги никак не чувствовали опоры, и от непривычного ощущения подводило живот. – А может быть, и нет. Юные влюбленные особы бывают очень изобретательны.

– Тебе лучше знать. – Усмехнулся парень.

Музыка резко изменилась, и в яростной игре скрипки, вступившей в первую партию, послышался известный современный мотив иностранной песни. Максим осторожно поставил меня на пол, что цокнули каблуки.

– Ты прекрасно танцуешь. – Улыбнулся он и в благодарность галантно поцеловал мне запястье.

– Нет, это ты отлично летаешь. – Хохотнула я.

Филипп уже лениво потягивал сок из высокого стакана, наполовину наполненного льдом. Рядом с ним егозой крутилась сияющая, как и ее волосы, Снежана. Аида с Эмилем медленно качались в такт, улыбаясь друг другу с нежностью и преданностью. Вот отчим Филиппа осторожно поднял руку, и женщина сделала грациозный разворот.

Я смотрела на них и улыбалась. Видение ударило с такой силой, что отбросило меня на Филиппа. Ноги подогнулись, а сердце застучало, как в нервическом припадке.

… Что-то серое, размытое, несущее в себе ужас и смерть, медленно приближалось к Эмилю. Тот стоял, повернувшись спиной к опасности, усталыми глазами рассматривая светившийся сад за окном. В темноте чудовище двигалось со странной неестественной грацией, словно еще танцевало на прекрасном балу. Вот мужчина оглянулся, в лице скользнуло узнавание, улыбка окрасила губы, но что-то хлесткое блестящее полоснуло воздух. Эмиль побледнел, отшатываясь и хватаясь за горло. Из-под пальцев, заливая белую сорочку медленно, словно нехотя, показалась кровь. Много крови, море. Синие глаза тускнели, превращаясь в белые слепые кругляши. Зрачки сузились до точки, и в них навсегда застыла смерть, отнимая очередное создание у жизни…

Филипп подхватил меня в последнее мгновение, спасая от падения. Выныривая из страшного образа, я уткнулась лицом в его пиджак, пахнущий тонким знакомым одеколоном, и прикусила губу, чтобы не заорать.

– Эй, Саша! – Он осторожно погладил меня по голове явно обеспокоенный. – Что случилось?

– Мне не хорошо. – Прошелестела я, распухший язык не шевелился.

– Ты ее закружил! – Буркнул он, вероятно, обращаясь к Максу.