Любовная ловушка - Хизер Гротхаус

– Зачем ты рассказываешь нам об этом? – тихо спросил Коналл. Сила матери удивила его настолько, что он на мгновение перестал ощущать боль в сердце.

– Потому что мы все попали в эту круговерть из-за гордыни твоего отца. Из-за его упрямства и проклятой гордыни. Когда Дэр стал молодым вождем клана, он пошел к Ангусу Бьюкенену, чтобы просить руку Минервы. Он хотел объединить наши кланы и получить в жены женщину, поразившую его воображение. Ангус не стал отвечать ему отказом. Земля Маккериков была богатой, мужчины нашего клана – храбрыми и честными. Минерва росла дикой, свободной, и потому Ангус надеялся на то, что союз с таким мужчиной, как Дэр – внимательным, думающим, спокойным, – тут Лана улыбнулась, с любовью вспоминая умершего мужа, – укротит его сестру и она перестанет быть такой дикаркой.

– Но они не поженились, – сказал Коналл.

– Да, не поженились. – Лана вздохнула. – Ангус предоставил возможность сестре самой решать, хочет ли она стать женой Дэра. Он всегда потакал ей, хотя Минерва была практически неуправляемой. Но как любящий брат, Ангус хотел, чтобы она была счастлива. Мой бедный Дэр! Минерва посмеялась над ним. И сделала это в присутствии старейшин обоих кланов. Назвала его «юным стариком» из глухой деревни. Сказала, что он грубый и не умеет смеяться. А еще сообщила, что видела своего суженого во сне и выйдет замуж только за него.

– Да уж, бедный папа, – проговорил Дункан. Коналл прекрасно представлял себе, какое унижение испытал при этом гордый Дэр Маккерик. Даже если Минерва Бьюкенен и не хотела его, незачем было так позорить его перед всеми. Отец был не из тех людей, которые могут легко подчиниться или признать свою неправоту. Он скорей упрямо пошел бы своим путем. Он в любом случае сделал бы свой выбор и создал свои законы.

И вдруг Коналл вспомнил вечер накануне его свадьбы, когда сбежала Нонна. Его затрясло. Он вспомнил, с каким упорством его отец искал Нонну, как вернул ее обратно. И Коналл женился на ней против ее воли. Может, отец таким образом заново проигрывал свое прошлое, пытаясь для сына сделать то, что не удалось ему? И таким образом избежать оскорбления, какое в свое время пережил сам.

Но из его затеи ничего не вышло. Нонна с каждым днем все больше ненавидела Коналла, и так было до самого ее конца. Когда она умерла, у него исчезло последнее светлое пятно в жизни. Наверное, отец перед смертью спрашивал себя, могло ли случиться то же самое с ним и Минервой, если бы ее силой заставили выйти за него замуж.

Коналл задумался об отцовском характере. Отец всегда казался ему неуступчивым и очень властным. Но разве он сам не вел себя точно так же с Ив? Если бы он рассказал ей правду при первой встрече и услышал в ответ ее историю, то все могло сложиться совсем иначе, и не было бы нужды искать её сейчас.

Но тогда они не стали бы мужем и женой. И не создали то маленькое чудо, которое теперь Ив носила в себе.

Его проклятая гордость… Нужно было выслушать всю историю, прежде чем выносить суждение.

– Продолжай, мама, пожалуйста.

Лана задумчиво поцокала языком и продолжила рассказ:

– Ладно, слушайте. Трудно встретить таких разных братьев, как Ронан и Дэр. Ночь и день. Огонь и вода. – Она улыбнулась Коналлу и Дункану. – Хотя, может, на вашем пути такие встречались. Но они были очень преданы друг другу. Когда Ронан узнал, что женщина из клана Бьюкененов унизила его брата, он отправился к ним, чтобы потребовать извинений за нанесенную обиду. Ронан действительно был безрассудным парнем.

Коналл слушал мать затаив дыхание. Он вздохнул и произнес:

– Значит, так он ее увидел впервые.

– Да, именно так, – кивнула Лана. – Минерва сама говорила мне, что при первом взгляде на Ронана в ее сердце вспыхнул огонь, который невозможно было потушить. Это было подобно удару молнии в самый центр высохшего леса.

Костер угасал. Не желая, чтобы рассказ прерывался, Коналл нагнулся и кинул на угли толстую сухую ветку. В темноту взметнулся красный сноп искр. Лана благодарно улыбнулась и продолжила:

– Ронан выждал несколько месяцев и только потом рассказал все брату. Мы с Дэром к тому времени уже стали мужем и женой. Он сообщил, что влюблен и хочет жениться на Минерве. Дэр расценил это как предательство и издевательство над его чувствами, хотя на самом деле страсть, которую он сам когда-то испытывал к Минерве Бьюкенен, уже давно утихла.

Дункан фыркнул и заявил:

– Наверное, испытанное им унижение погасило страсть.

– Может быть, – согласилась Лана. – Если это действительно так, то я до последнего вздоха должна благодарить Минерву за то, что она так жестоко посмеялась над Дэром. Но он не смог унять свою гордыню даже ради любимого брата. Он изгнал Ронана в старую хижину в долине. Но оскорбленное самолюбие Ронана толкнуло его в клан Бьюкененов. А в результате случилась та отвратительная резня, о которой вы уже немного знаете.

Коналл остро почувствовал тяжесть на своих и без того поникших плечах. У него было так много вопросов…

Но прежде чем Коналл успел задать первый вопрос, недалеко от в них, в подлеске, затрещали ветки. Они все трое замерли. Коналл медленно положил руку на меч и уголком глаза заметил, что Дункан сделал то же самое.

Треск приблизился. Потом послышалось болезненное свистящее рычание.

Дункан взглянул на Коналла.

– Может, это твоя черная волчица? – едва слышно проговорил он, и по тому, как дрожал его голос, Коналл понял, как сильно Дункану хотелось, чтобы в лесу притаилась знакомая им Элинор.

Но Коналл знал, что это не так. Он едва заметно покачал головой в ответ.

Опять послышалось рычание, и вдруг туман в одном месте словно уплотнился и обрел форму. В широком кольце света от костра появилась заостренная, седая морда старого серого волка. Вслед за головой вперед выдвинулось костлявое, пригнувшееся к земле, дрожащее тело. Резкий холодный ветер, пахнущий серебристым снегом, пронесся под пологом.

– Боже правый, – выдохнул Дункан. – Это он, волк из моих снов.

Серый остановился, повернулся и начал ходить туда-сюда вдоль границы между светом и тьмой. Были видны его острые клыки, язык безумно облизывал оскалившуюся, как бы ухмыляющуюся морду. Серая шерсть клоками висела на его вздымающихся боках с выпирающими ребрами.

Коналлу стало по-настоящему страшно.

– Да, – печально вздохнула Лана, – мне все ясно.

Прежде чем Коналл успел ее остановить, мать поднялась. Подойдя к огню, она храбро встала напротив грозного зверя, который теперь беспрерывно лаял и рычал как сумасшедший.

– Мама, – как можно спокойно обратился к Лане Коналл, – не двигайся.

– Это вы не двигайтесь, – приказала Лана, – если не хотите увидеть, как этот волк прикончит вашу мать.

Дункан тоже попросил ее:

– Пожалуйста, мама…

– Нет! – кинула Лана через плечо, не сводя взгляда с волка.