Свистопляска с Харриет - Дороти Кэннелл

– Весьма любезно с её стороны.

Сейчас не время пускаться в дискуссию и нравственном облике милой тётушки Лулу.

– Твоя сдержанность удивляет меня, дражайшая Жизель. Чуткая Лулу великодушно сказала, что, на её взгляд, серебряная шкатулка – наилучшее вместилище для праха Харриет, она не сомневалась, что ты с ней в этом согласишься. Её щедрость глубоко тронула меня. Как и деликатность фрау Грундман. Милая моя хозяйка сказала, что не в силах смотреть на мои страдания и мне вряд ли стоит самому пересыпать останки несравненной Харриет. Фрау Грундман объявила, что почтёт за честь выполнить эту печальную миссию вместо меня.

– Но, Морли, разве вы не видите, что на этот раз плохие парни победили? – Бен внимательно вгляделся в папино лицо. – Нет, конечно, не увидите, вас же ударили по голове. Им нужна была не урна, а её содержимое!

Папа закрыл глаза, и две слезинки медленно скатились по щекам.

– Каким бы я ни был глупцом, но именно этот удар по голове и открыл мне правоту Жизель о природе моих отношений с Харриет. Как бы сильно я ни любил Харриет, какими бы скорбными ни были мои чувства, должен признать, что обстоятельства в лице мистера Прайса свидетельствуют: меня обманом вовлекли в сомнительное с точки зрения закона предприятие. И всё же пусть Харриет лицемерила, чтобы использовать меня, но я не могу не испытывать радости. Она жива! Жива! Это слово музыкой отдаётся в моём истерзанном сердце.

Прежде чем я успела хоть как-то утешить бедного папу, в комнату вошла миссис Блум. В руках она держала поднос с кофейными чашками и тарелкой печенья, которое, судя по виду, пережило не одну мировую войну.

– Как я погляжу, вам лучше, мистер Саймонс, – проскрипела миссис Блум с весельем старухи с косой, заглянувшей на огонёк. – Только что мистер Хоппер спросил, не было ли от вас звонка. Я сообщила ему, что вы здесь, и он выразил живейшую готовность навестить вас. Так что мистер Хоппер с сёстрами сейчас прибудут. Если, конечно, вы готовы их принять.

Миссис Блум не добавила, что субъект в состоянии глубокого похмелья не имеет права на общение с достойными представителями рода человеческого. Она сунула этому субъекту кофе, и осуждение чувствовалось в каждом шуршании её юбки.

– Мне кажется, моего тестя следует отправить в больницу, – сказал Бен. – У него на голове большая шишка.

– Мой дядя Джордж, когда напивался, очень любил падать. И без шишек, к вашему сведению, не обходилось. Возмездие за грех, мистер Хаскелл! Вот что это такое – возмездие за грех! А вы что ж, думали, будто Господь ничего не видит и не слышит?!

С этими словами миссис Блум покинула комнату, оставив нас с Беном изумлённо смотреть друг на друга. Я машинально хлебнула кофе и снова повернулась к папе. Слабым голосом он попросил никому не рассказывать, что на него напали. Ему не хотелось выслушивать вопросы, на которые у него нет ответов.

Через несколько минут в дверь постучали и в комнатку проникли Хопперы. Сегодня на Сириле были те же чёрные брюки, а на Эдит и Дорис те же чёрные юбки, зато свитера на всех троих оказались одинаковые – красные. Маленькие толстые человечки из кошмара. Я бы ничуть не удивилась, выяснись, что у них на троих один разум. Но понимаю ли я что-нибудь в людях? Вот фрау Грундман понравилась мне с первого взгляда, и куда это привело меня или, точнее, папу?

Ни слова не говоря, Хопперы расположились на деревянной скамье, стоявшей напротив дивана. Сложили на коленях пухлые короткопалые ручки, чёрные блестящие глаза-бусины уставились на папу. Я с неприязнью подумала, что Хопперы, должно быть, покрыли свои глазки лаком, дабы они гармонировали с прилизанными волосами.

– Вы привезли урну? – спросил Сирил безжизненным голосом.

– Да, урну, – сказала Дорис.

– Урну Харриет, – сказала Эдит.

– Мистер Саймонс привёз её. – Бен заговорил прежде, чем папа успел открыть рот. – Но, к сожалению для него и для всех вас, на него напали и урну похитили. Мы хотим знать почему. Иными словами, что вы можете рассказать об урне? Нам известно, что никакой Харриет там не было.

Три русские куклы дружно моргнули. Переглянулись. В унисон вдохнули и выдохнули, и Сирил наконец заговорил:

– Мы ничего не знаем.

– Харриет попросила нас лишь забрать урну, – добавила Дорис.

– И не болтать слишком много, чтобы не проговориться, – внесла свою лепту Эдит.

– Но вы же только что сказали, что ничего не знаете, – ехидно заметила я.

– Ничего о том, что на самом деле находится в урне и кому она предназначена, мы не знаем. – На лице Сирила промелькнул едва заметный проблеск разума. – Харриет не хотела, чтобы мы сказали что-то такое, что могло бы отличаться от того, что она говорила мистеру Саймонсу. Она не желала, чтобы мистер Саймонс нашёл её, если вдруг поймёт, что Харриет одурачила его.

– Харриет сказала нам, что знает, как смешивать правду с выдумкой. – Эдит опустила лакированную голову. – Но для этого нужно много практиковаться, а мы не умеем так выдумывать, как Харриет. Нам не следовало упоминать, что она работала в Оклендсе. Именно там, слушая рассказы пациентов о хитрых и удачливых преступниках, она решила заняться этим делом.

– Это случилось после того, как её оставил муж, – подхватила эстафету Дорис. – Ей нужны были деньги, чтобы ухаживать за нами. Мы очень нуждались в заботе. Мы не всегда выглядели так, как сейчас. Каждый из нас перенёс по нескольку операций. Сирила часто били в детстве, а надо мной и Эдит постоянно смеялись.

– Значит, Харриет действительно ваша кузина? – Я сжала папину руку.

– Конечно, – ответил Сирил.

– Это дело должно было стать последним, – тускло проговорила Эдит. – Мы с Харриет собирались поселиться в Девоне, купить там домик, денег не хватало, но после этой операции мы набрали бы нужную сумму. В детстве мы однажды побывали в Долише, это городок в Девоне, и с тех пор мечтаем поселиться там.

– А кто такие герр Фелькель и его жена? Какое они имеют отношение ко всей этой истории? – спросил Бен.

Я оглянулась на папу – он находился в полубессознательном состоянии.

– Фелькель? – Лицо Дорис ничего не выражало. Две другие чёрные головы склонились к ней, а она закивала так, словно, чтобы её остановить, требовалось дёрнуть за верёвочку. – Теперь я понимаю, о ком вы говорите. Это не настоящее имя. Они каждый раз его меняют. Они иногда работают вместе. Мужчина, женщина и старуха-мать. Харриет их недолюбливала. Этот человек постоянно стремился втянуть её в крупное дело, а она хотела всего лишь получать честную плату за нечестную работу. Так это называла Харриет. Но на этот раз всё обстояло совсем иначе, дело в том, что ей нравился мистер Саймонс. Больше чем нравился.

– Харриет влюбилась в вас. – Сирил посмотрел на папу, и глаза его вдруг перестали быть лакированными бусинами, они светились сочувствием.