Судьба боится храбрых - Андрей Имранов

— Многие путают свободу с вседозволенностью, — сказал он со вздохом, откладывая в сторону кипу исписанных листов местной бумаги. — Я бы даже сказал — большинство.

— Ты что же? — спросил Тим. — Оставишь это как есть? Это надо запретить!

— Не могу. — Арво подобрал какой-то цилиндрический предмет и принялся его разглядывать. — Пока люди не поняли, что свобода и вседозволенность — не одно и то же, не могу. Иначе они сочтут меня лжецом, только обещающим свободу. И — либо убьют меня, либо уйдут. А непонимающих, как я уже сказал, — большинство. Оставшиеся не выживут. Впрочем, ушедшие — тоже, но они и этого не понимают. Я стараюсь объяснить суть того, за что мы боремся, но я не очень-то обучен убеждать. Мне не всегда хватает слов.

— Неудивительно, — буркнул Тим, — в вашем языке нужных слов просто нет.

Арво отложил цилиндр в сторону и поднял на Тима недоуменный взгляд.

— Неважно, — сказал Тим. — То есть ты не собираешься это прекращать?

— Скажи мне, как объяснить людям причину этого запрета, и я с радостью это сделаю. — Арво улыбнулся. — А еще лучше давай я скажу, что теперь наш предводитель — ты, и ты сделаешь это сам?

Тим моргнул и не нашелся что ответить.

— Только предупреждаю, что ты недолго пробудешь предводителем, если начнешь свою деятельность с такого запрета. Понимаешь, именно обещанием свободы я привлек этих людей, выдернул их из привычной жизни, и не сказать, чтобы из очень плохой. Здесь очень мало людей, которым нет места в нашем мире. Я, Инги, Асой, может, еще Сирам — и все. Остальные пришли, привлеченные тем, что они сами вкладывают в понятие «свобода». А возможность убивать без причины и насиловать всех встречных женщин занимает в их понятии «свобода» зачастую самые первые строчки. И именно из-за этого они готовы рисковать своими жизнями. Это первое. А второе — что касается всех этих крестьян. При том, как они живут, любая встряска пойдет им на пользу. Может, они хоть немного задумаются, хоть немного начнут понимать, что есть еще что-то, кроме бесконечного копания на полях.

— Особенно убитые крестьяне это поймут, — сказал Тим зло и ушел к повозкам. Он думал, что Арво пошутил насчет смены предводителя, поэтому его короткая речь перед отправлением потрясла Тима даже больше, чем остальных Людей Дороги. Те встретили новость хоть и с удивлением, но с удивлением вполне одобрительным — роль йельма в прошедшем бою отметили все, а известие о том, что Тим — потенциальный волин, наполнило устремленные на него взгляды уважением, граничащим со страхом. Момент для обнародования новых правил поведения в захваченных деревнях был вполне подходящим, но Тим не стал ничего говорить. Во-первых, он был до потери речи удивлен своим стремительным карьерным ростом. Во-вторых, сказать такое самому оказалось куда более сложным делом, чем предлагать сделать это Арво. Ну и, в-третьих, слова Арво заронили в него червячок сомнения. «Кому от этого лучше-то станет? Да никому, и мне — в первую очередь», — подумал Тим и промолчал. Молчал он и по сей день.

Из раздумий по поводу схемы спуска второго болта его вывел звук множества шагов с одной из боковых улочек. Тим настороженно обернулся, но это были свои. Впрочем, не все — три человека, во главе с Арво, наполовину вели, наполовину тащили по улице морщинистого дряхлого старичка. Удивило Тима не появление пленного и даже не его возраст, удивило его то, что рот дедули был заткнут кляпом и плотно замотан какой-то тряпкой. Тим даже огляделся удивленно — от кого тут таиться-то? И так всем на километр в округе ясно, что тут происходит. Откровенно веселящийся Арво что-то сказал негромко, и тащившие старичка бойцы тут же подтащили его вплотную к Тиму и толкнули вперед так, что старичок оказался стоящим перед ним на коленях. Тим поднял недоуменный взгляд на Арво и спросил раздраженно:

— Ну? Кого это вы мне притащили?

— Ты же сам хотел с ним поговорить. — Арво хмыкнул.

— А-а, — начал догадываться Тим, и Арво его догадку тут же подтвердил:

— Да. Оракул это здешний.

— А почему у него рот замотан? — поинтересовался Тим неприязненным тоном.

— Люди попросили. — Арво широко улыбнулся. — Я говорил, что это лишнее, но они очень просили. Боялись, как бы Каморский пророк им чего не напророчил.

При этих словах старик вскинул голову и что-то гневно промычал. Один из стоявших позади старика Людей Дороги вздрогнул и шагнул назад. Арво хихикнул.

— Блин! — сказал Тим, присел и достал нож. Старик зажмурился и весь сжался, видимо решив, что настал его смертный час, но Тим всего лишь перерезал удерживавшую кляп тряпку. Оба бойца тут же занервничали и попросились продолжать поиск всяких ценностей. Тим только молча кивнул — валите, мол, — и принялся вытаскивать кляп.

Кляп бойцы забивали на совесть — старик его даже сам выплюнуть не смог, да и Тиму пришлось с ним повозиться, не обращая внимания на растущее желание подковырнуть упрямую затычку ножом. Наконец кляп был извлечен, старичок, сморщившись, медленно закрыл рот, подвигал челюстями, посмотрел пристально и неприязненно на покачивающегося в воздухе йельма, потом сел на землю и сказал скрипучим недовольным голосом:

— Ты можешь стоять, а я посижу. Суеверные глупцы!

— А? — сказал Тим.

— Мозги с горошину! — Старик подвигал нижней челюстью и сплюнул. — Очень мне нужно им что-то предсказывать, и как будто мои предсказания что-то могут изменить!

Тим вскинулся, заметив краем глаза, что Арво удовлетворенно кивнул.

— То есть как? Разве предсказание не делается для того, чтобы можно было избежать плохого?

Старик затрясся, издавая скрипуче-кряхтящие звуки, Тим даже заволновался поначалу — вдруг у дедка приступ начался от пережитого стресса? Но тут же понял — оракул смеялся.

— И ты тоже! — сказал старик, отсмеявшись. — Предсказания делаются потому, что люди думают, будто эти предсказания что-то стоят. Они продолжают так думать, даже когда знают, что предсказания ничего не стоят. И это великое благо для меня и подобных мне.

— Я все-таки не понял, — сказал Тим. — Я слышал, что твои предсказания сбываются…

Дедок снова затрясся в смехе и смеялся на этот раз вдвое дольше предыдущего — видимо, Тим сказал что-то совсем нелепое. Он взглянул на Арво, но тот сохранял отстраненно-всезнающий вид, и Тим не стал у него ничего спрашивать.

— Именно! — сказал старик, всхлипнув и утерев нос грязным рукавом. — Именно что сбываются. Хотя я их предсказал. Понимаешь?

— Не совсем. — Тим нахмурился.

— Вот смотри. Допустим, ты завтра умрешь, упав под копыта лошади.

Тим вздрогнул:

— Я?! Завтра?

Старик раздраженно махнул рукой:

— А! Не будь глупцом, ничего я тебе пока не предсказываю, а просто объясняю. Ладно, пусть не ты. Пусть он, — оракул показал на Арво, — упадет завтра под копыта лошади и умрет.

Арво то ли знал что-то, неизвестное Тиму, то ли был очень мужественным человеком — ни один мускул не дрогнул на его лице.