За век до встречи - Лайза Джуэлл

Он улыбнулся. В уголках его глаз появились «гусиные лапки» морщин, и Бетти подумала, что у него усталый вид. Усталый и немного печальный.

– Конечно, я буду тебя выручать, – сказала она и поднялась на ноги. – Когда моя помощь понадобится в следующий раз?

– Завтра дети будут у Эйми, но она привезет их обратно часам к пяти. Как тебе кажется, ты сможешь подойти к этому времени? Боюсь только, что ты снова поздно освободишься. Может, не как сегодня, но все-таки…

Бетти задумалась. Если она согласится, ей снова придется сказаться больной и тем самым, возможно, разбить сердце малыша Родриго, но дело того стоило. Дом платил ей в три раза больше ее почасовой ставки в «Вендиз».

– Смогу. – Бетти кивнула. – В пять?

– В пять или чуточку раньше, если получится.

Она снова кивнула, и Дом, все еще держа Астрид на руках, проводил ее до двери. Бетти уже шагнула на крыльцо, когда он ее остановил.

– Эй, постой! Чуть не забыл! – С этими словами Дом достал из заднего кармана джинсов несколько скомканных банкнот. – Это за сегодня, – сказал он. – И не вздумай отказываться – ты заработала каждый пенни. Дойдешь до дома сама или тебя проводить?

– Конечно, дойду. И… спасибо. – Бетти кивнула и убрала деньги в сумочку. Она не знала, сколько он ей заплатил, но не сомневалась, что сумма была более чем солидная. Ей было даже немного неловко получать такие деньжищи за неполный день работы, но потом она вспомнила, что те же супермодели, к примеру, получают куда больше, а ведь им не приходится подмывать младенцев и менять им подгузники.

– Это тебе спасибо, Бетти, – ответил Дом. – Я очень рад, что познакомился с тобой. Действительно рад, и не только потому, что ты сидишь с моими детьми.

Он тихо закрыл за ней дверь, и Бетти, спустившись с крыльца, быстро пошла в сторону Бервик-стрит.

Сегодняшний день был довольно тяжелым. На ее попечении было три капризных, избалованных ребенка, которых нужно было кормить, развлекать, одевать на прогулку и так далее. Вечером она едва не расплакалась от бессилия, когда ей пришлось в десятый раз бежать в комнату Астрид и успокаивать рыдающего младенца, который, несмотря на поздний час, упорно отказывался засыпать. Но она все-таки справилась, и сознание этого наполняло сердце Бетти гордостью. Кроме того, возиться с детьми ей неожиданно понравилось, и она подумала, что на самом деле они были не такими уж непослушными. Просто они к ней не привыкли, вот и все, рассуждала Бетти. Правда, она действительно здорово вымоталась, но усталость сразу забывалась, стоило ей только вспомнить благодарную улыбку Дома. Он высоко ценит ее помощь – он сам так сказал! А Бетти любила, когда ее ценили, к тому же ей нравилось о ком-то заботиться. С тех пор как умерла Арлетта, Бетти не нужно было ни за кем ухаживать, и теперь она с удивлением поняла, как, оказывается, ей этого не хватало.

Скручивая на ходу сигарету, Бетти довольно быстро шагала к своему дому, хотя ноги ее подгибались от усталости, так что раз или два она чуть не споткнулась. Она собиралась подняться на площадку пожарной лестницы, чтобы спокойно покурить и сразу же лечь спать, как вдруг заметила, что в проволочной корзине под щелью почтового ящика с внутренней стороны двери лежит что-то вроде открытки, на которой небрежным почерком нацарапано ее имя. Взяв открытку в руки, Бетти поднесла ее к свету. Это оказалась никакая не открытка, а рекламная листовка клуба «Мельница», расположенного на Уиндмилл-стрит. Листовка давала право на посещение музыкального вечера под названием «Влюбленные коты». «За диджейским пультом наш любимый Дж. Л.!» – было напечатано внизу.

Дж. Л.

Джон Любезноу.

Она перевернула листовку и прочла:

«Буду в клубе с 10 веч. до 1 ночи. Приходи, если не слишком устанешь. Джон».

Бетти подняла голову и посмотрела на окно своей квартиры. Потом посмотрела на свое летнее платье – изрядно помятое и покрытое пятнами от молока, каши, фруктового пюре и прочего. На ногах у Бетти были потрепанные кеды. От косметики, которую она второпях наложила еще утром, наверняка ничего не осталось, подумала Бетти, да и ее дыхание вряд ли было особенно свежим после того, как она проспала почти час на кушетке в гостиной Дома. Волосы… волосы тоже засалились и выглядели неопрятно, хотя она и сделала попытку кое-как расчесать их собственной пятерней.

Потом Бетти подумала о Джоне, о том, как он стоит один за своим диджейским пультом, подумала о его сильных, загорелых руках, по которым перебегают разноцветные блики цветомузыкальной установки. Любимый диджей Джон Любезноу… Времени было без малого час. Быть может, она еще успеет. Бетти прикурила сигарету и, глубоко затягиваясь на ходу, энергичной походкой двинулась в сторону Уиндмилл-стрит.

Клуб «Мельница» разместился в подвале какого-то здания. Единственным видимым признаком его существования оказалось небольшое объявление, в котором покидающих клуб клиентов просили соблюдать тишину, да пыльный синий фонарь над дверью, на котором черной краской была выведена буква «М».

Но внутри все оказалось не так уж плохо. Несмотря на ветхие бархатные драпировки, облезшую позолоту и пыльные люстры, «Мельница» обладала какой-то особой энергетикой. Ориентируясь на звук одной из композиций «10 000 маньяков», Бетти прошла в тесный зал, где под зеркальным дискотечным шаром танцевало человек пятьдесят, да еще около трех десятков стояли вдоль стен, курили и с крайне сосредоточенным видом сосали из бутылок пиво. Джона она заметила в дальнем углу. Он сидел на небольшом возвышении, отделенном от зала небольшой загородкой, и, вытащив из конверта какой-то диск, внимательно разглядывал его поверхность при свете тусклой рабочей лампочки.

Взяв в баре два пива, Бетти подошла к нему.

– Привет! – поздоровалась она, слегка приподнимая руку с зажатыми в ней бутылками.

Джон вскинул голову, и Бетти увидела, как выражение ледяной сосредоточенности на его лице сменяется чем-то отдаленно напоминающим радость.

– Ты все-таки пришла, – проговорил он и, сняв наушники, взял у нее пиво. Мельком взглянув на часы, Джон слегка нахмурился.

– Ты что, только что закончила?

Она кивнула.

– Ничего себе рабочая смена!

– Да, дети – это тебе не гамбургеры. Зато Дом Джонс заплатил мне две сотни.

Брови Джона подскочили чуть не до самой прически.

– Правда, что ли?

Бетти достала из сумочки смятые банкноты и показала ему.

– Ты это… поосторожнее с ними. Не размахивай, – предупредил он.

– Я знаю. – Бетти уложила деньги обратно и покрепче прижала сумочку к животу. – Я буду очень, очень осторожна. Завтра первым делом положу их в банк, ну а пока… – Она улыбнулась. – Я угощаю!.. – С этими словами Бетти чокнулась с ним бутылками, и Джон открыл дверцу, чтобы она могла войти в его загончик.

– Здесь немного тесновато, – заметил он извиняющимся тоном и выдвинул из-под заставленного аппаратурой стола небольшой табурет.