За век до встречи - Лайза Джуэлл

Какой из вариантов лучше, Арлетта не знала, но и тот, и другой заставляли ее нервничать.

Она как раз собиралась завести с Гидеоном какой-то ничего не значащий разговор, когда это случилось.

Тук-тук-тук. Туки-туки-тук.

Арлетта и художник обменялись улыбками, в которых читалось нескрываемое облегчение. Потом Гидеон пошел открывать, а Арлетта напряженно прислушивалась к тому, как он и гость обмениваются приветствиями, и думала о том, как неуместно звучит в захламленной прихожей тягучий, как густой осенний мед, баритон Сэнди.

– Проходите же, проходите… – послышалась нервная скороговорка Гидеона.

И вот он возник на пороге – ослепительно прекрасный в сером двубортном костюме, белом жилете и белоснежной накрахмаленной сорочке. Его начищенные ботинки ослепительно сверкали, а в руках он держал единственную желтую герберу.

– Мисс де ла Мер! – Сэнди Бич приветствовал ее, слегка склонив голову и прижав ладонь к животу. – Enchanté[20].

Он протянул ей цветок. В ответ Арлетта улыбнулась и слегка покраснела (она, впрочем, с самого начала знала, что так и будет).

– Я тоже очень рада вас видеть, мистер Бич.

– Прошу вас, пока я не на сцене, называйте меня просто Годфри, – попросил он, вновь склоняя голову. – Думаю, мы вполне можем обойтись без формальностей.

– Годфри?..

– Да, мисс, Сэнди Бич – мой сценический псевдоним. На самом деле меня зовут Годфри. Именно это имя моя матушка выбрала для меня двадцать восемь лет назад. Годфри Майкл Каперс к вашим услугам.

Арлетте пришлось приложить все силы, чтобы не улыбнуться. Годфри… и вдруг – Каперс. Каперс! Это было еще похлеще, чем Сэнди Бич.

– У вас очень красивое имя, мистер Бич, – проговорил Гидеон, который, похоже, ничего странного не заметил. – Позвольте предложить вам чашечку чая?..

– Спасибо, с удовольствием, – ответил Сэнди-Годфри. – Что касается моего имени, то я не вижу в нем ничего особенного. То ли дело – мисс де ла Мер, – добавил он, и Арлетта поняла, что от него не укрылось ее секундное замешательство. – Кажется, это можно перевести как «Морская дева»?.. – Годфри повернулся к ней. – Позволено ли мне будет узнать, откуда оно у вас?

– Все очень просто, мистер… Каперс. Я родом с одного из Нормандских островов, расположенных в проливе Ла-Манш между южным побережьем Англии и северным побережьем Франции. На этих островах соприкасаются английская и французская культуры… отсюда и мое имя.

– Ах вот как! – воскликнул Годфри, и его карие, словно подсвеченные изнутри золотистым солнечным светом глаза слегка вспыхнули. – Значит, вы имеете представление о том, что такое жизнь на острове, знаете все ее достоинства и недостатки!

– Разумеется, знаю, – согласилась Арлетта. – Хотя, конечно, одно дело – жить на зеленом, солнечном острове посреди Карибского моря, и совсем другое – на голой скале, омываемой холодной водой Ла-Манша.

– Первое, несомненно, приятнее, – закончил ее мысль Годфри. – Совершенно с вами согласен, мисс де ла Мер.

– Кстати, когда вы возвращаетесь на родину? – спросила она.

Годфри покачал головой.

– Я не был на моем родном острове восемнадцать очень долгих месяцев, и, к сожалению, о возвращении туда пока нет и речи. Гастроли нашего оркестра расписаны на полтора года вперед. Не исключено, что я вообще никогда туда не вернусь. – Он пожал плечами. – А вы, мисс де ла Мер? Вы собираетесь вернуться на свою скалу посреди Ла-Манша?

– По правде говоря, не знаю, мистер Каперс. Я прожила в Лондоне всего несколько месяцев, поэтому о возвращении пока не задумывалась. Быть может, когда-нибудь потом… когда я буду нужна маме. Но не сейчас. Определенно, не сейчас.

Взгляд Годфри слегка затуманился.

– Ах, наши матери, наши бедные матери!.. Им только и остается, что ждать, ждать без конца. Я думаю о своей матери постоянно, каждый день и каждую ночь. Боюсь, ей иногда кажется, что, уехав от нее, я за что-то ее наказываю. Одно я могу сказать со всей определенностью: никакие деньги не могут примирить ее с тем, что меня нет рядом… – Он вздохнул и залпом опустошил чашку с чаем, которую подал ему художник.

Несколько мгновений все трое молчали. Наконец Гидеон хлопнул себя по коленям и поднялся.

– Ну что ж, может, перейдем к делу? Свет скоро уйдет, так что нам лучше поспешить.

Место в студии было уже подготовлено. Вместо кресла, в котором обычно позировала Арлетта, Гидеон поставил низкую кушетку, задрапированную красным шифоном и ветками плюща. По сторонам кушетки стояли настоящие пальмы в низких медных горшках, а за ней – три высоких подсвечника, в которые были вставлены свечи белого воска. Прежде чем усадить своих натурщиков на кушетку, Гидеон попросил Годфри снять пиджак и расстегнуть жилет. Потом он повернулся к Арлетте, чтобы принять у нее жакет, под которым на ней была кремово-белая блуза с кружевным воротничком.

– Не могли бы вы расстегнуть две верхние пуговицы, мисс де ла Мер? – обратился к ней Гидеон, который в присутствии Годфри снова стал держаться подчеркнуто вежливо, хотя они уже давно были на «ты». – Вас, мистер Каперс, я хотел бы попросить о том же… В конце концов, я пишу не одежду, а людей, поэтому чем больше, гм-м… естественности, тем лучше. Я уверен, что подобный небольшой штрих придаст задуманной мной картине бо́льшую выпуклость.

Годфри и Арлетта переглянулись, и музыкант рассмеялся.

– Вы неплохо умеете обращаться со словами, мистер Уорсли, – заметил он. – Но прежде чем я соглашусь демонстрировать всему миру свою естественность, я хотел бы спросить позволения у мисс де ла Мер… – Годфри повернулся к Арлетте. – Если вы не против расстегнуть одну-две пуговицы, то я тем более, – сказал он. – Но если вас это каким-либо образом оскорбит, я к ним даже не притронусь.

Арлетта улыбнулась и поднесла руку к верхним пуговицам блузки.

– Мы остаемся естественными всегда – и в застегнутой одежде, и в расстегнутой. Почему я должна чувствовать себя оскорбленной, мистер Каперс? В конце концов, это всего лишь пуговицы…

Он продолжал внимательно смотреть на нее, и Арлетта снова почувствовала, что краснеет. Что бы она ни говорила, в том, что предложил Гидеон, был определенный эротизм, ведь обычно мужчина и женщина начинают расстегивать одежду в уединении своей спальни, а не на глазах посторонних. А ведь художник собирался запечатлеть этот процесс на картине, которую потом увидят многие… Но отступать было некуда, и, продолжая слегка улыбаться, Арлетта отвернулась.

– Итак, если мы достигли соглашения по этому пункту, – как ни в чем не бывало продолжил Гидеон, – я попрошу вас, мистер Бич… то есть мистер Каперс, сесть вот сюда… – Он похлопал по левой стороне кушетки. – А вы, мисс де ла Мер, сядьте посередине, лицом к этой стене. – Он показал направо. – И откиньтесь немного назад, чтобы опираться спиной на плечо мистера Каперса.