Сердце принца-ворона - Тессония Одетт

Меня окутывает ее мелодия, проникая глубоко внутрь, цепляя самые потаенные струны души. Я чувствую внезапный толчок, и что-то во мне раскрывается, словно расцветающий розовый бутон, поднимается и растет. Сердце сжимается, руки покалывает, я ощущаю радость, удовольствие, желание, благоговейный трепет – будто бы меня накачали сразу всеми галлюциногенными фруктами, растущими на Фейривэе, и я не знаю, хочу ли, чтобы все прекратилось или длилось вечно… Чувства переполняют меня, подступают слезы. Начинает кружиться голова, и я закрываю глаза. Все мое существо по-прежнему находится во власти музыки, и я ощущаю, будто растекаюсь лужицей по полу. Колени подгибаются, и я опираюсь рукой о стену.

Напев внезапно смолкает, и раздается приглушенный тревожный вскрик.

Я открываю глаза и понимаю, что стою гораздо ближе к Эм, чем полагал, упираясь рукой в стену рядом с ее головой. На ее лице застыл ужас, ладонь прижата к губам. В кои-то веки меня переполняют собственные эмоции, и я не ощущаю ее и даже не могу пошевелиться. Мне остается лишь попытаться выровнять дыхание и прояснить разум. Кажется, проходит вечность, но в конце концов я прихожу в себя и, отлепившись от стены, делаю шаг назад.

Испуганная Эм молча наблюдает за мной широко раскрытыми глазами. Я прочищаю горло, но лишь через несколько попыток голос начинает слушаться.

– Ты – это она…

Эм вздрагивает, пальцы вновь порхают возле бедер.

– Кто?

– Моя таинственная пианистка.

Эмбер

Несколько мгновений я смотрю на него, не в силах даже моргнуть. Неспособная думать. Последние слова Франко стали для меня настоящей неожиданностью.

Когда я открыла глаза и увидела рядом с собой принца, все удовольствие и облегчение от напева тут же испарилось. Конечно же, он пришел сообщить, что в мое отсутствие они с Марусом все поняли и он знает, кто я на самом деле. И меньше всего я ждала от него таких слов.

«Моя таинственная пианистка».

Почему он так меня назвал? В этом просто нет смысла.

– О чем ты говоришь? – спрашиваю я.

– Ты девушка в голубом бальном платье, – почти шепотом произносит он.

Изумленная, я пытаюсь понять, что кроется за его словами. Он видел меня на балу? Тогда почему назвал «таинственной пианисткой»? Мою игру на пианино видели лишь огоньки, да еще толстый ворон.

И… нет. Это невозможно.

– Как ты мог узнать об этом? – Я качаю головой.

– Ты играла прошлым вечером, в гостиной.

– Тебя там не было, – возражаю я, отступаю назад и упираюсь в стену. – Ты же сидел на помосте.

– Я ведь уже говорил – я хотел, чтобы никто не понял.

– Чего именно не понял?

– Я думал, ты догадалась. Ты, похоже, единственная заметила, что на принце не было чар. А как принц мог прийти без чар на зачарованный бал? Все просто – на самом деле это был не принц. На помосте сидел Оги, а я…

– Оделся толстым вороном…

Сердце колотится в груди. Мужчина, с которым я разговаривала и флиртовала прошлым вечером… оказался принцем. Дыхание сбивается, когда я понимаю, что разгадала личность ворона! Но потом внутри все падает, а мысли беспорядочно кружатся в голове. Если взглянуть на мое открытие с другой стороны… Да, я узнала, кто прятался под чарами. И оказалась круглой дурой. Я-то думала, мы с ним искренне беседовали и даже чуть кокетничали. Но, оказывается, обаятельного незнакомца, которому нравилось мое общество, попросту не существовало. Под маской ворона скрывался принц. Тот самый, который унизил меня за лавкой чаровницы.

– Ты злишься, – сообщает он.

– Перестань считывать мою энергию!

– Я все вижу по твоему лицу, – с неожиданной искренностью произносит он. Или просто пытается извиниться?

Я открываю рот, но не знаю, что сказать. Я злюсь, а еще сбита с толку и очень смущена.

– Кто ты? – спрашивает он и, нахмурившись, изучает скрытое под чарами лицо. Пытаясь поймать мой взгляд, он медленно подходит на шаг ближе. – Какая ты на самом деле? Прошлым вечером ты просто надела маску или тоже пряталась под чарами?

– Я не могу сказать, – довольно резко бросаю я. – Да и почему тебя это волнует?

– Я… не знаю.

Я ждала от него вовсе не таких слов – может, какой-то шутки, чего-то остроумного, но, похоже, песня слишком на него подействовала. Сердце сжимается от чувства вины.

Она пошатнула его.

Именно так действует мое пение.

Ослабляет. Сбивает с ног. Разрушает.

– Просто ответь мне на вопрос, – просит он, а потом добавляет: – Пожалуйста.

Когда Франко произносит последнее слово, в его глазах появляется нечто особенное, и я не могу прямо ему отказать.

– На какой?

– Ты знаешь, что во время пения используешь магию?

– Я не пою! – Я вскидываю подбородок.

– А когда напеваешь? – Я молчу, и он добавляет: – Ты сирена?

Странный вопрос. На миг я забываю, что он по-прежнему верит в мою принадлежность к Морее. Я осторожно вплетаю правду в следующие слова:

– Я унаследовала магию фейри от матери.

– А твой отец?

– Человек.

У него дрожат губы – наверное, в попытке улыбнуться. Или он хочет нахмуриться?

– Почему ты противишься? Ну… отчего не поешь?

– Это опасно. – Еще один кусочек правды, который я могу открыть.

Он кивает.

– Твоя песня – усилитель, верно? Когда ты поешь, то усиливаешь эмоции публики.

Сердце пронзает острая боль.

– Да…

– Твоя песня чарует, западает в душу, и да… она опасна.

В его глазах возникает странное, непонятное выражение. Похоже, он, как и я, не знает, что еще сказать, и мы молча стоим рядом друг с другом. Я не могу пошевелиться, даже чтобы просто отвести взгляд. Его глаза до краев наполнены вопросами, а мои умоляют не спрашивать.

– Эм, – дрожащим голосом шепчет он.

В ожидании его дальнейших слов у меня сбивается дыхание. Я не могу понять, о чем он думает, хотя отчетливо вижу морщинку на лбу и некую напряженность в позе.

– Ты была… – начинает Франко.

– Что вы здесь делаете? – раздается мужской голос.

Мы с Франко как по команде вздрагиваем и резко оборачиваемся. В дальнем конце коридора, рядом со сценой, возникает рабочий и поспешно направляется к нам. Франко, не сводя с него взгляда, выпрямляется и приглаживает галстук. Узнав принца, мужчина вдруг замирает.

– Простите, ваше высочество. Конечно же, вы вправе находиться где угодно. Устроить вам экскурсию? Или проводить ближе к сцене? Мадам Сесилия как раз заканчивает последний номер.

– Нет, но я ценю ваше предложение, – чуть усмехнувшись, сообщает Франко – похоже, ему все же удается хоть отчасти прийти в себя. – Мы уже собирались уходить. Благодарю за столь волшебное представление.