Спокойно, Маша, я Дубровский! - Елена Логунова

Поздний звонок и последовавший за ним визит его не удивили. В отличие от поездов и самолетов, люди прибывают в наш мир и убывают из него отнюдь не по расписанию. А человек, внезапно потерявший кого-то близкого, как правило, испуган, растерян, дезориентирован и беспомощен, как утлое суденышко без руля и ветрил. В такой ситуации одна из визитных карточек, щедро раздаваемых многоопытным Иннокентием на похоронах, поминках и в иных местах скопления реальных и потенциальных скорбящих, могла сыграть роль якоря. Безутешные родственники нуждались в круглосуточной помощи, поэтому мудрый Петридис так и писал на своих карточках: «Звоните в любое время».

Он заботливо усадил посетительницу в удобное кресло, придвинул к ней поближе столик с малым антистрессовым набором – минеральная вода, валериановые капли, коньяк, – опустился в другое кресло и глубоким, мягким, обволакивающим голосом спросил:

– Чем могу помочь?

Интонации голоса Иннокентия не позволяли усомниться в том, что помочь он и может, и хочет.

– Видите ли... Кгхм, мы потеряли родственника, – кашлянув, соврала Трошкина. Она не успела толком придумать легенду. – Он скончался совершенно неожиданно.

– Это был пожилой родственник? – уточнил Иннокентий, желая помочь посетительнице разговориться.

– Да! – обрадовалась Трошкина. – Ему было девяносто лет.

Господин Петридис слегка шевельнул бровью. Алка сообразила, что кончина девяностолетнего дедушки должна быть событием вполне ожидаемым, и начала импровизировать:

– Мы не знали, что он умирает, потому что не знали, что он жив! – импровизация получалась путаной, но интересной. Алка уселась поудобнее. – Видите ли, это долгая история. После Второй мировой войны этот наш дедушка волей судеб оказался вдали от родины, в Аргентине. Он никак не давал о себе знать, и семья считала, что его нет в живых, до того самого момента, пока... Ну, пока он и в самом деле не умер.

Заинтригованный Иннокентий машинально потянулся за коньяком.

– Это случилось вчера! – продолжала вдохновенно врать Трошкина. – А сегодня нам позвонили из далекой Аргентины и сообщили, что дедушка скончался.

– Соболезную, – автоматически вставил в паузу Петридис.

– Ага, – небрежно кивнула Алка, не притормаживая повествование. – Я извиняюсь за поздний визит, но у нас с Аргентиной разница во времени десять часов.

– Это не проблема, – успокоил ее Иннокентий.

– Проблема в том, что дедушка оставил завещание, в котором сделал ряд распоряжений относительно собственных похорон, – сообщила Трошкина.

– И эти его распоряжения для вас затруднительны? – подсказал понимающий Иннокентий.

– Да! – глубоко кивнула она и ловко вырулила на финишную прямую. – Поэтому мы решили обратиться к вам, как к специалисту по решению такого рода вопросов. Если я не ошибаюсь, в последнем волеизъявлении покойной Марии Поповой-Галкиной тоже имелись необычные пожелания относительно похорон, и они были выполнены. Этим вы занимались или родственники Машеньки?

– Всей организацией мероприятия занималось исключительно наше агентство, – подтвердил Петридис, пользуясь случаем лишний раз сделать рекламу своей фирме. – Родные и близкие усопшей были чрезвычайно удручены постигшей их утратой.

– Все? – деловито уточнила Трошкина. – Все были удручены, и все – чрезвычайно?

Иннокентий приподнял брови:

– Так ведь близких родственников у покойной осталось всего двое – супруг и его матушка. Они в тонкости последних распоряжений не вникали, передоверили это нам.

– Понятно, – сказала Алка и поерзала в кресле. – Скажите, а все эти последние тонкости... Их обязательно соблюдать? Никак нельзя... гм... аннулировать?

– В принципе, можно, конечно, но как это будет выглядеть? – шокировался Петридис. – Те же Поповы-Галкины – приличные, состоятельные люди. В городе недавно, но с деловыми связями, с хорошими знакомствами. По брачному контракту, имущество у супругов было раздельное, покойная Мария Федоровна великодушно завещала все свое добро супругу. И как же, по-вашему, мог он при таких условиях отказаться выполнить ее последнюю волю в части вполне невинных пожеланий относительно похоронной церемонии?

– Да, это было бы сви...

Алка хотела сказать – «свинством», но в последний момент смягчила и окультурила формулировку:

– ...свидетельством самой черной неблагодарности!

Собеседники обменялись понимающими взглядами, и после небольшой паузы Петридис душевно поинтересовался:

– А что же с вашим дедушкой?

– А все с ним! – пожала плечиками Алка, не выказывая особой скорби по поводу кончины вымышленного родственника. – Умер он, теперь надо хоронить. Вот, пожелал после жизни вернуться в родную землю. Вы можете это организовать?

Вопрос был задан для отвода глаз. Алке было абсолютно все равно, по силам ли бюро «Гвоздика» организовать воображаемому аргентинскому дедушке посмертный трансатлантический тур, но она твердо помнила слова Штирлица о том, что лучше всего запоминаются первая и последняя фраза разговора.

– В принципе, да, – Иннокентий Петридис оживился не в пример почившему дедушке. – Однако это будет сопряжено с большими трудностями, в том числе и материальными. Вы к этому готовы?

– Всегда готовы! – браво ответила Трошкина и встала.

Алка уже узнала, что хотела, и не собиралась засиживаться в чертоге скорби сверх необходимости.

– Я позвоню вам утром, и мы обсудим все детали, – нагло соврала она владельцу похоронного бюро. – Спокойной ночи! Еще раз простите за беспокойство. Надеюсь, сегодня вас больше никто не потревожит.

– Ну, почему же, пусть тревожат, – пробормотал Иннокентий.

Ночные подъемы по тревоге были не просто обязательной составляющей похоронного бизнеса, но и условием его высокой доходности.

Мысленно господин Петридис без малейшего сочувствия прикидывал, в какую сумму обойдется ночной гостье запоздалая репатриация латиноамериканского дедули.

Тем временем в «Гостевом доме» тоже кое-что произошло.

– Вы где? – спросил смутно знакомый голос в трубке, и разбуженный Зяма сонно пробормотал в ответ:

– Мы здесь.

– Конкретнее! – потребовал смутно знакомый голос.

– «Гостевой дом» на набережной, – послушно уточнил Зяма, спросонья даже не вспомнив, что данная информация является глубоко секретной.

Трубка успокоенно загудела, Зяма автоматически выключил ее и без промедления воссоединил голову с подушкой.

Сначала я собиралась вернуться прямиком в «Гостевой дом», но уже в такси решила, что правильнее будет двинуться кружным путем. Таксисту было безразлично, куда ехать, он без вопросов изменил маршрут и доставил меня к отчему дому. Впрочем, в дом я не пошла, а прошмыгнула в обход светлых пятен от фонарей через тихий пустой двор к гаражам. В одном их них сиротела без любимого хозяина Зямина новая машина. Не то чтобы я решила скрасить ее одиночество, просто подумала, что на данном этапе стихийно предпринятого расследования нам не обойтись без собственного транспорта.