Воронья дорога - Иэн Бэнкс

– Пап, это ведь не взаправду было?

– Да. Я это сочинил.

– Пап, а кто делает то, что взаправду?

– Никто и все. Оно само делается. Видишь ли, реальное событие, когда оно происходит, мало о чем нам говорит. Попадаются и интересные были, но чаще всего в них… слишком мало порядка.

– Значит, богатому купцу они бы не понравились?

– Именно так. В его городе никому не позволялось ничего рассказывать. Никто не имел права напевать, или насвистывать, или слушать музыку, потому что, по мнению купца, люди должны беречь дыхание точно так же, как они берегут свои деньги. Но людям не нравилось жить так, как требовал купец. И большинство мам и пап не пичкали детей тухлой едой, и им страшно не нравилось притворяться, что пичкают. Люди горевали о деревьях и цветах… И были вынуждены ходить, закрыв один глаз повязкой.

– Пап, а это еще зачем? Почему они закрывали…

– Потому что ходить с двумя открытыми глазами – это напрасный расход света. Почему бы не экономить свет точно так же, как экономятся деньги?

– Пап, эти люди были как мистер Лахи?

– Гм… не совсем. У Лахлана Уотта только один глаз, а второй, хоть и похож на настоящий, на самом деле стеклянный. Жители города могли день смотреть одним глазом, день – другим, а Лахлан…

– Пап, но ведь они все-таки чуток похожи на него?

– Ну, разве что чуток.

– А почему у мистера Лахи только один глаз?

– Потому что дядя Фергюс ему врезал! Правда, пап?

– Нет, Прентис. Дядя Фергюс его не бил. Это был несчастный случай. Фергюс и Лахи поссорились, и Фергюс толкнул Лахи, но лишать его глаза не собирался. Ну так что, вы собираетесь дослушать рассказ до конца или нет?

– Да, пап!

– Да, пап!

– Хорошо. Так вот, жить в городе из-за всех этих дурацких законов и запретов было тяжело, и люди стали его покидать, перебираться в другие города и страны, а купец придумывал все новые законы и добивался, чтобы они соблюдались, и так много времени на это тратил, что совсем забросил свою коммерцию. В конце концов город почти опустел, и купец обнаружил, что должен людям гораздо больше денег, чем есть в банке, и хотя он продал свой дом и все остальное имущество, это не спасло его от разорения. Купца выгнали из дома, да и из города тоже, потому что он стал нищим, а нищим запрещалось в этом городе находиться… И вот он долго бродил по сельской местности, голодал и выпрашивал еду, спал в сараях и под деревьями и вот наконец нашел местечко, где собрались все те нищие и все те старики, которых он сам вышвырнул из города. Конечно, они были очень бедны, но помогали друг другу и потому имели больше, чем было у купца. Он попросил разрешения остаться с ними; они подумали и согласились, но с условием, что он будет работать. Поэтому ему дали особую работу.

– Какую, пап?

– Да, пап, что за работа?

– Делать метлы.

– Метлы?

– Да, как их раньше делали: связка прутьев и деревянный черенок. Помните, нам иногда в лесу такие попадались? Это для тушения огня.

– Хлопушки-колотушки?

– Точно. Куски старых шин, привязанные к Деревянным метловищам, чтобы хлопать по огню на земле и гасить. Так вот, в те незапамятные времена метлы делались из прутьев, ими подметали улицы, и даже в домах находилось применение. И не то чтобы очень уж давно это было, помнится, один человек такой метлой подметал дорожки в галланахском парке, когда я был постарше, чем любой из вас.

– Пап, да ведь ты у нас древний!

– Ха-ха-ха-ха!

– Все, посмеялись, и хватит. Слушайте дальше про метлы.

– Хорошо, папа.

– Слушаем.

– Человеку, который раньше был богатым купцом, а теперь сделался нищим, пришлось мастерить метлы. У него была маленькая хижина с каменным полом, а в ней – запас прутьев и метловищ. Но жители того местечка решили преподать ему урок: снабдили старыми, хрупкими прутьями, которые совсем не годились на метлы. И вот, пока он делал метлу, весь пол его хижины покрывался трухой, и ему приходилось только что изготовленной метлой подметать пол, прежде чем он мог приступить к изготовлению следующей метлы. И он, наведя в доме чистоту, обнаруживал, что метла уже пришла в негодность, от нее осталась одна палка. Он делает новую метлу, но и с ней та же история. И так далее – пока собираешь метлу, комната замусоривается, а пока выметаешь мусор, изнашивается метла. И к концу дня у порога хижины вырастала большая груда мусора – но ни одной законченной метлы.

– Но это же глупо!

– Это неэкономно, да, пап?

– И то и другое. Но ведь горожане хотели преподать урок этому человеку.

– Что за урок, пап?

– Ха-ха! А вот это вы должны понять сами.

– Ну-у, па-ап!

– Пап, а я понял!

– И что же ты понял? – спросил Кеннет Прентиса.

– Что не надо быть таким дураком, как этот купец.

Кеннет рассмеялся и, протянув руку в полутьме, взъерошил сыну волосы – мальчишечья голова свешивалась с верхнего яруса койки.

– Пожалуй, ты прав.

– Пап,– сказал Джеймс с нижнего яруса,– и что же потом было с купцом?

Кеннет вздохнул, почесал шею под бородой:

– Что было?.. Ходили слухи, что он так и умер в том местечке, пытаясь сделать метлу, которая осталась бы целой. По другим слухам, он махнул на все рукой и опустился, а по третьим – что он обзавелся помощником, который делал метлы, и нашел поставщика хороших прутьев, и стал продавать свою продукцию в другие города и деревни, и нанимал все новых работников, и построил фабрику по производству метл, и выручил уйму денег, и построил великолепный дом… А по четвертым слухам, он, усвоив урок, тихо жил в этой деревне. С историями такое бывает: они заканчиваются по-разному, в зависимости от того, кто рассказывает, а иногда и не заканчиваются, а иногда заканчиваются не так, как хотелось бы.

– Пап, а…

– Но кое-что здесь совершенно однозначно.

– Что? Что, пап?

– День закончился, спать пора.

– Ну, пап…

– Спим, я сказал! Ложитесь как следует, головой на подушку.

Убедившись, что оба мальчика хорошо укрыты одеялами, он пошел к двери. Над комодом мягко светился ночник.

– Пап, а, пап?

– Что?

– Пап, а у этого человека была семья? – спросил Прентис– Ну, у купца из твоего рассказа. У него были родные?

– Нет,– ответил Кеннет, отворяя дверь.– То есть была у него раньше семья, но он ее выбросил из дома. Решил, что напрасно тратит время, рассказывая двум маленьким сыновьям сказки на ночь.