Князь сердца моего - Елена Арсеньева

– Вы здесь не так давно, моя дорогая, и еще не знаете, какиедиковинные штуки выделывает с людьми этот проклятый мистраль. Мадам Маргаритадаже рассталась из-за него с жизнью. Плиний[60], к примеру, рассказывал, будтов случаях мистраля древние садились в масляные ванны, дабы уберечься от егоразрушительного воздействия. А у меня, представьте, масляной ванны неоказалось. Вот я и не уберегся от любви с первого взгляда... Остается толькомолиться, чтобы это была моя последняя любовь!

Через неделю после этих событий новая карета господина деМона (прежняя оказалась мала для трех человек и багажа) въехала вПонт-ан-Руайан, маленький городок на берегу Бурны. Река эта, известнаяпрозрачностью своих вод, протекает, бурля, через городок и образует нескольководопадов, а знаменита тем, что в ней ловят прекрасных форелей.

Карета пронеслась по замощенной главной улице городка иостановилась возле постоялого двора. Выбежавший навстречу хозяин увиделвысокого молодого мужчину, который вынес из кареты красивую, нарядно одетуюдаму и потребовал лучшую комнату для больной. Дама была без чувств, и лицомужчины выражало крайнюю обеспокоенность. Хозяин принял его за мужа дамы иуказал дорогу, заметив, что из кареты появился еще один постоялец: почтенноговида старик небольшого роста. Очевидно, это был отец дамы, ибо его лицо выражалотакую же обеспокоенность, как и лицо молодого человека. Однако вскоревыяснилось, что старик-то как раз и оказался мужем, а молодой человек – всеголишь кузеном заболевшей дамы. Последний справился у хозяина, где живет местныйдоктор, и кинулся за ним со всех ног, а вскоре они появились вместе, причемдоктор поспешно подошел к больной. Супруг дамы пожелал присутствовать приосмотре, ну а любопытный хозяин припал к известной только ему щелочке междупанелями, так что мог слышать и видеть все происходящее.

Из-за ширмы, где стояла кровать дамы, доктор вышел снахмуренным лбом и поджатыми губами. «Плохо дело!» – подумал хозяин, и тондоктора подтвердил его опасения.

– Дела у нашей больной не очень хороши. У нее... э-э...delirium tremens[61].

Старый муж, услышав о таком диагнозе, чуть не упал со стулаи не сразу смог пробормотать:

– Белая горячка?! Слава богу, что не черная оспа!

– Слава богу! – с жаром отозвался кузен.

Доктор же насторожился:

– Вы не чужды латыни?

– В некоторой степени, – сухо отозвался старик. – Номедицинская латынь – не мой конек. Поэтому я вам вполне доверяю.

Надо полагать, латынь доктора тоже была небезупречна, потомучто трактирщик заметил, как старик и кузен дамы обменялись понимающимивзглядами.

– Они вам скажут по-латыни, что ваша дочь больна, – буркнулстарик, как пишут в пьесах, «в сторону».

Затем трактирщик услыхал:

– Позвольте, сударь, я чего-то не понял... Значит, эта дама– все-таки ваша дочь?

– Эта дама – моя жена. А это – Мольер[62], – рассердилсястарик.

Доктор вернулся к рассуждениям, из коих можно было понять,что болезнь дамы (та самая delirium tremens) проистекает от дорожной усталостии угнетенного душевного состояния...

– ...и беременности, – подсказал супруг, и доктор едва невыронил свою слуховую трубку.

– Ах, да она еще и беременна? Поздравляю вас, друг мой,поздравляю! – проговорил он с жаром. – Ну, коли госпожа беременна, так иговорить не о чем! Успокоится ее нервическая усталость – излечится и болезнь.

– Очевидно, понадобятся какие-то лекарства?.. – осведомилсясупруг.

– Я принесу их позже. Они не столь необходимы, как спокойныйсон. Я рекомендовал бы оставить госпожу одну. Нет, конечно, ей нужен присмотр,однако меня призывают дела... прочие больные... Я хотел бы знать только одно:кто из вас особенно крепко любит госпожу? – Врач пристально воззрился наоторопевших от такой прямоты мужчин.

– Я нахожу ваш вопрос оскорбительным, сударь! – заявилнаконец кузен. – Конечно же, родственные чувства гораздо сильнее чувствсупружеских...

– Позвольте! – воскликнул муж дамы. – Но ведь брак освященцерковью, а это означает связь любви земной и небесной.

– Всякий брак может быть расторгнут, в то время как узыкрови нерасторжимы, – возразил молодой человек.

– Сказано в Писании: «Остави отца и мать свою и прилепися кнему», то есть к супругу, – заметил не без ехидства старик.

– Я вот к чему спрашиваю, господа, – пояснил врач. – Лучшимспособом лечения delirium tremens является мысленное воздействие на больного.Action in distans[63], – уточнил он. – Поэтому я предлагаю, чтобы один из вас,чьи чувства менее горячи, остался с дамой, а другой, кто любит ее особенносильно, отправился бы до вечера прогуляться по окрестностям, всем существомсвоим желая ей скорейшего выздоровления. Решайте, кому быть сиделкою, а комуистинным врачевателем.

– Вон вы как повернули, – пробормотал кузен. – Ну, колитак... разумеется, сударь, вы – супруг, ваши чувства – глубже, а значит...

– Значит, вам и осуществлять action in distans, – подхватилврач, беря упомянутого супруга под руку и настойчиво увлекая его за дверь. –Заодно обсудим вопрос о моем гонораре.

Супруг хотел воротиться за цилиндром, однако кузен оказалсяпроворнее и нахлобучил на него головной убор уже в дверях, которые тут жезапер, надо полагать, чтобы никто не помешал отдыху больной.

Убедившись, что кареты врача и супруга отъехали, молодойчеловек потрогал свою голову, грудь, руки («У него жар! Он тоже заразился!» –испугался трактирщик) и пробормотал:

– Нет, он ошибся, этот доктор. Все-таки чувства кузена ксвоей кузине очень горячи. Иногда просто обжигающе горячи!

С этими словами он прошел за ширму, по пути расстегиваяштаны, на которых обозначилась такая выпуклость, что трактирщик вытаращилглаза...