Люси Салливан выходит замуж - Мэриан Кайз

К тому времени, когда я наложила четвертый, последний слой туши на ресницы, я уже чувствовала себя значительно лучше. Было что-то успокаивающее в нанесении пудры и подведении глаз.

Просто у наших с Гасом отношений режутся зубки. Мы оба нервничаем перед первым свиданием.

Я вспомнила субботний вечер, вспомнила, как замечательно мы познакомились. Вспомнила, как весело нам было в воскресенье, насколько полно Гас соответствовал всем моим представлениям об идеальном мужчине, как он умел насмешить меня, как хорошо меня понимал.

Разве можно было вот так взять и бросить его? Особенно если учесть, что он сумел-таки запомнить мой адрес и на свидание пришел вовремя. Постепенно мои гнев и ярость сменились сочувствием и снисходительностью. «Бедняжка Гас, — думала я. — Он ведь не виноват. Он же как ребенок. Откуда ему было знать о правилах поведения в „МеталПластОпте“?»

И, наверное, ему это происшествие показалось еще более ужасным, чем мне. Он, должно быть, в шоке. Гарри и Уинстон — крупные, сильные мужчины, они до смерти напугали его.

Когда я вернулась к Гасу, то обнаружила, что и он тоже успокоился: он выглядел гораздо более нормальным, разумным, взрослым человеком, чем пятнадцать минут назад.

При виде меня он поднялся. Я всем телом чувствовала, насколько коротко мое платье и сколько заинтересованных взглядов было брошено в мою сторону сотрудниками, сгрудившимися в этот час у выхода. Гас тоже одобрительно оглядел меня, но потом изобразил на лице беспокойство.

— Люси, — тихо, выразительно произнес он, — ты вернулась. Я боялся, что ты уйдешь через другой выход.

— У меня были такие мысли, — не стала отрицать я.

— Я не виню тебя за это, — сказал он несчастным голосом. Затем он откашлялся и приступил к извинениям. — Люси, я могу только искренне попросить у тебя прощения, — быстро затараторил он (похоже, пока я в бешенстве пудрилась, он репетировал эту речь). — Я не имел в виду ничего плохого. Надеюсь, что ты сможешь простить меня, хотя я себя никогда не прощу за то…

И он продолжал в том же духе, обвиняя себя все яростнее, умоляя о прощении все жарче, и конца этому не было видно. Внезапно весь эпизод стал казаться мне уморительным. «Да что, черт возьми, такого ужасного случилось?» — подумала я, и на лице моем расползлась широкая, неудержимая улыбка.

— Что здесь смешного? — спросил меня Гас, прервав затянувшуюся тираду.

— Ты, — засмеялась я. — Ты выглядел таким испуганным, когда Гарри и Уинстон волокли тебя к выходу, как будто вели на казнь! А они были такими важными, словно поймали опасного преступника!

— А вот мне, Люси, было совсем не смешно, — обиделся Гас. — Я думал, что меня вышвырнут на улицу и что я могу пострадать физически.

— Да Гарри с Уинстоном и мухи не обидят.

— Меня не волнует то, что Гарри и Уинстон делают с насекомыми, — сказал Гас, весь воплощенное негодование. — Но я был уверен, что они убьют меня.

— Но не убили же? — спросила я.

— Кажется, нет. — Гас вдруг расслабился. — Ты права. — Он ухмыльнулся. — Господи, я думал, что ты перестанешь разговаривать со мной. Мне так стыдно…

— Тебе стыдно! — фыркнула я.

И я рассмеялась, и он рассмеялся тоже, и я поняла, что мы только что пережили происшествие, о котором будем рассказывать внукам («дедушка, дедушка, расскажи нам о том, как тебя выгнали с бабушкиной работы…»). Да, так создается история.

— Надеюсь, у тебя не будет проблем из-за меня? — снова забеспокоился Гас. — Тебя не уволят?

— Нет, не уволят.

— Точно?

— Точно.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что мне никогда не везет.

Мы посмеялись над этим немного.

— Пойдем, — сказал Гас, взял меня под руку и вывел на улицу. — Я хочу отвести тебя в какое-нибудь хорошее место и потратить на тебя кучу денег.

Это был замечательный вечер.

Сначала он привел меня в паб и купил мне выпить. И даже заплатил за это. Дернувшись за столик с выпивкой, он сел рядом со мной, порылся в своей сумке и выудил оттуда букетик цветов. Цветы смялись и увяли, но все равно было похоже, что Гас купил их в магазине, а не сорвал на чьей-то клумбе, поэтому я была польщена.

— Спасибо, Гас, — сказала я. — Какие красивые! — Потрепанные цветы тоже могут быть красивыми. — Но зачем ты? Не нужно было этого делать, Гас!

— Конечно, нужно, Люси, — возразил он. — Конечно, такой чудесной девушке, как ты, обязательно нужно дарить цветы.

Он улыбнулся мне так славно, что сердце мое подпрыгнуло, душу затопило счастье, и все стало хорошо. Как же я была рада, что не убежала от него через задний ход.

— Это еще не все, — продолжал Гас. Он снова запустил руку в свою сумку и, словно Санта-Клаус из мешка, достал оттуда нечто, завернутое в бумагу с младенцами, аистами и сосками.

— Ой! Люси, извини, я не заметил в магазине, что это бумага для новорожденных.

— О-о… Ничего страшного, — успокоила я его и сорвала неуместную обертку. Внутри обнаружилась коробка шоколадных конфет.

— Спасибо, — восхитилась я тем, что он затратит столько усилий ради меня.

— И это еще не все, — провозгласил Гас и снова нырнул в свою сумку.

Я была совершенно очарована тем, что Гас создавал этот дождь из подарков, строго следуя нашему разговору в пиццерии в воскресенье вечером. Но если на этот раз он вытащит мини-пылесос для диванов, то я определенно умру со смеха. Наконец передо мной появилась маленькая коробочка, упакованная все в ту же бумагу с аистами. Размером она была со спичечный коробок, значит, мини-пылесос отменялся. А жаль. Мередия была бы потрясена.

— Я не мог купить тебе шубу за один раз, — пояснил Гас. — Поэтому я начал приобретать ее по частям. Открывай! — расхохотался он, когда я непонимающе уставилась на него.

Я открыла, и внутри оказался меховой брелок для ключа. Как мило! Гас помнил о шубе!

— Пусть меха всегда будут с тобой, — пожелал он мне. — Я думаю, это норка. Или даже соболь. Но ты не волнуйся, я знаю, что некоторые люди очень расстраиваются, когда зверушек убивают из-за их меха (сам-то я фермерский парень, и меня не смущают подобные вопросы, но я понимаю, что у других людей могут быть другие взгляды), поэтому при покупке я удостоверился, что ни один зверек не пострадал при изготовлении этого брелока.

— Понятно.

Это значило, что брелок сделан не из норки и не из соболя… Но зато можно было не опасаться нападок активистов движения за права животных и их ведер с красками.

— Огромное тебе спасибо, Гас, — сказала я, переполняемая чувствами. — Спасибо за все эти славные подарки.

— Пожалуйста, Люси. — После чего он многозначительно подмигнул мне: — Кто знает, может, и это еще не все! Не забывай, что вечер еще только начинается! — ухмыльнулся он.