Афган - Родрик Брейтвейт

В это время Руслан Аушев спускался к Чарикару с небольшой группой из семи бронемашин и двух танков. Он услышал стрельбу. На тот момент за операции в Афганистане ему уже было присвоено звание Героя Советского Союза. Аушев развернул отряд и бросился на помощь пострадавшей колонне. Они миновали разбитый БТР и несколько нефтевозов, которым удалось ускользнуть от нападения. Две горящих машины развернулись поперек узкого участка пути и полностью его заблокировали. Аушев попытался танком столкнуть их с дороги. Когда стало ясно, что танк может загореться, он отбросил машины в сторону двумя выстрелами в упор.

Остатки колонны были заперты в ловушку выше по дороге. Молодой лейтенант Николай Киселев, командир соседней заставы, передал по рации, что отправляет на помощь свои скромные силы. Бронегруппа Аушева и отряд Киселева выручили выживших. Киселев погиб. Аушев был серьезно ранен.

* * *

Западное шоссе из Кушки (Узбекистан) в Герат, Шинданд и Кандагар было менее значимым, чем трасса через Саланг, но советским войскам и оно нужно было свободным. Это шоссе менее уязвимо, чем дорога через Саланг, поскольку по большей части проходит через пустыню, где мало возможностей устроить засаду. Но безопасно и там не было никогда. Майор Вячеслав Измайлов командовал транспортным батальоном в Шинданде, который отвечал за движение автоколонн между Гератом и Кандагаром. Дорога обычно занимала три дня. Колонны Измайлова насчитывали до двухсот грузовиков и двигались в сопровождении трех-четырех БТР, а в некоторых случаях — танков. Прикрытия с воздуха у них обычно не было.

Измайлов никогда не сталкивался с серьезными проблемами: возможно, потому, что был родом из Дагестана и лучше других понимал местные обычаи. Нужно относиться к афганцам с уважением, говорил он: проезжать через их деревни со скоростью три-четыре километра в час, не уезжать, если произошел несчастный случай, общаться со старейшинами. В случае инцидентов афганцы готовы были принять компенсацию деньгами или натурой, даже если речь шла о гибели человека. Но если русские отказывались признать ответственность или выдать возмещение, афганцы брали компенсацию кровью: минировали маршруты и нападали на автоколонны. Моджахеды через своих агентов всегда узнавали, кто ведет колонну, и на тех, кто соблюдал правила игры, не нападали.

В качестве компенсации могли служить мешки с рисом или деньги на похороны. Однажды подчиненные Измайлова мимоходом расстреляли пару афганских грузовиков, заглохших у дороги. Местные лидеры сообщили ему, что владельцы грузовиков могут потерять средства к существованию, и им ничего не останется, кроме как вступить в ряды моджахедов. Измайлов устроил сложную сделку, в ходе которой из его цистерн слили топливо, через третьи руки передали его местным вождям, а оно по цепочке попало к хозяевам грузовиков.

Другой транспортный батальон придерживался иной политики, и судьба его оказалась иной. Полковник Кретенин всегда водил автоколонны на большой скорости как на открытой местности, так и в населенных пунктах, поднимая тучи пыли и не останавливаясь при несчастных случаях. Афганцы решили преподать урок. В феврале 1987 года он отправился с колонной из Кандагара в Шинданд. Измайлов следовал за ним, но медленно. В ста пятидесяти километрах от Кандагара он услышал по рации, что Кретенипа обстреливают. Когда он добрался до места, большая часть колонны была уничтожена. Кретенин погиб.

Советские пути снабжения никогда не оказывались под серьезным ударом. Но отдельные колонны время от времени неизбежно несли потери. Одна автоколонна направлялась в Файзабад из СССР; в начале пути она состояла из 1200 машин, но пункта назначения достигли лишь семьсот. Другой колонне понадобилось одиннадцать дней, чтобы преодолеть сорок километров. Организацией многих автоколонн занималась совместная афганско-советская компания «Афсотр» (она продолжала функционировать и через двадцать лет после войны). Водители грузовиков были гражданскими служащими. Многие из них погибли, более девяти тысяч получили за время войны советские или афганские награды. Было потеряно одиннадцать тысяч грузовиков и автоцистерн, и даже сейчас на перевалах и в долинах лежат их обломки.

Советские войска, конечно, не только оборонялись, но и наступали. В 1983 году полковника Рохлина, командующего 860-м отдельным мотострелковым полком в Файзабаде, сняли с должности за ошибки, допущенные в ходе крупной операции против моджахедов. Ценой ошибки стала гибель пятнадцати бойцов (еще 7% были ранены). Та операция стала известна как «Бахаракская бойня». Льва Рохлина сменил полковник Валерий Сидоров, офицер со связями, чей отец преподавал в Академии Генштаба, а мать была депутатом Верховного совета. Сидоров был непопулярным командиром. Он был храбр и тверд, но солдаты видели в нем честолюбивого человека, без колебаний рискующего их жизнями и планирующего все более замысловатые и опасные операции, чтобы продвинуться по службе. После «Бахаракской бойни» на полк легла тень, но это только подстегивало Сидорова: он намеревался восстановить репутацию полка.

Его первая большая операция, проведенная в феврале 1984 года, была направлена на уничтожение мятежников в окрестностях кишлака Карамагуль, в ущелье в нескольких километрах от Файзабада. Предполагалось задействовать весь личный состав полка, включая взвод хозяйственного обеспечения (поваров, хлеборезов, кладовщиков, водовозов). Эти служащие не имели никакого боевого опыта и прежде практически не покидали базу. Особенно расстроены были «деды», собиравшиеся через несколько недель домой. Солдаты говорят, что как только перспектива выживания становится реальной, мужество начинает испаряться.

Солдаты выдвинулись рано утром, после того как полковник произнес пламенную речь. Через час они карабкались к плато на западной стороне ущелья. Температура была чуть выше ноля, шел дождь, и к двум часам они промокли насквозь. Из-за дурной погоды у них не было прикрытия с воздуха.

К пяти утра Карамагуль был заблокирован. Температура упала до минус пятнадцати — минус двадцати, офицеры и рядовые сгрудились, чтобы согреться. Солдаты из разведроты направились к Карамагулю в шесть утра. К тому моменту кишлак уже опустел, хотя печки были еще теплыми: местные жители и повстанцы своевременно скрылись. Оставаться там смысла не было, и в восемь утра солдаты начали покидать кишлак. Тут на них напали моджахеды. Только разведчики успели добежать до своих БМП и вырваться оттуда.

Отступление на плато прикрывал третий взвод. Его солдаты были вооружены лучше моджахедов, но на стороне последних были мобильность и численное преимущество. Поварам и водителям, а также раненым и солдатам из минометной батареи было приказано отступать на полковую базу под командованием прапорщика С. Они двинулись по плато, но попали под перекрестный огонь, и С. повел их вниз по ущелью в сторону базы, надеясь, что так они доберутся быстрее всего. Оставшаяся часть батальона смогла отбиться, лишь несколько солдат получили легкие ранения. Правда, достигнув края плато, выходящего к базе, они вновь оказались под обстрелом. Они съехали по заснеженному откосу на собственных задницах и вернулись на базу.

После переклички обнаружилось, что С. и его отряд так и не вернулись. Разведчики, у которых оставались силы, сели в БМП и выехали на поиски. Они вернулись в пять вечера с телом одного из поваров. По дороге они встретили еще шесть солдат, ковылявших к базе. Среди них был и С., но он был слишком потрясен, чтобы рассказывать о случившемся. Ночью вернулись еще двое: повар, потерявший ботинки, чьи ноги были изрезаны, и один из водителей по прозвищу Молдаванин, из замерзших рук которого пришлось вырывать оружие. Он выдавил лишь, что все остальные погибли, кроме одного солдата — того взяли в плен.