Верность - Марко Миссироли

ему, что теперь у нас есть отличная швея в Милане, – улыбнувшись, она начала спускаться, из-под пальто мелькнул алый лист – сам Ив спускался по лестнице дома на виа делле Леге.

Алый лист Сен-Лорана и тонкая талия женщины, именно об этом думала Анна, когда к ней в комнату вошли Маргерита, Карло и Лоренцо и снова предложили пирожные.

– Будешь «дипломатичи»?

Едва на них взглянув, Анна силилась вспомнить выражение лица Франкина, когда протянула ему конверт из рисовой бумаги и попросила открыть. Тот буквально остолбенел – столько банкнот!

– Ты правда не хочешь пирожное?

– Принеси мне, пожалуйста, визитную карточку из Турина. – Маргерита задумчиво почесала лоб. – Ну, ту визитку из Турина, – повторила она, протянув тарелку с десертом Карло. Лоренцо во все глаза смотрел на бабушку и жевал марципан. Анна обернулась к внуку:

– Сейчас бабушка раскроет тебе один секрет.

Маргерита вернулась и протянула ей визитку цвета слоновой кости, Анна аккуратно взяла ее пальцами, выглядывавшими из-под гипса. И хотя почерк был четкий, буквы расплывались у нее перед глазами.

Карло забрал у нее визитку и продекламировал написанное низким голосом: «Благодарим Вас за доброту и мастерство. От имени Сен-Лорана. М. А.».

Лоренцо откусил марципан, Анна ему подмигнула:

– Это был подарок судьбы.

– Знаешь, я совершенно не помню тот вечер.

Маргерита подняла спинку кровати.

– Ты была совсем крохой, солнышко.

– Папа рассказывал, что после того случая вам пришлось отключить телефон.

– После того случая от клиентов не было отбоя, но телефон мы никогда не отключали.

– Франко говорил, что Адвокат[16] потом заходил к вам за костюмом.

Карло положил подбородок на голову сына.

– Франко любил все приукрасить…

Она впала в ностальгию с тех пор, как начала делать вид, что идет на поправку. А на самом деле страдала от глухой боли, от которой раскалывалась голова, пульсировали виски и камнем сдавливало грудь. Она терпеть не могла жаловаться, поэтому лгала ночной медсестре и той, что приходила днем; она лгала даже Андреа на последнем сеансе. Глядя в окно, Анна искала заснеженные крыши, но снег растаял. Затем ее потянуло в сон: порой, перед тем как заснуть, она, выбрав доверительный тон, мысленно обращалась к Мадонне – это был женский разговор. Она вымаливала милости для других, для себя же просила одного – не мучиться. Этот червь точил ее днем и ночью: больное, немощное тело приковало ее к кровати, превратив в обузу для родных, а ей так хотелось вечером пройтись по виа Монтенаполеоне и полюбоваться яркими витринами. Анна кивком подозвала Карло (зять понимал ее без слов). Тот опустил Лоренцо на пол и попросил помочь маме на кухне. Как только они остались вдвоем, Анна схватила его за запястье.

– Если дойдет до… Сделай все так, как с Франко.

– Анна!

– Я очень тебя прошу!

– До этого не дойдет.

– Не давай, чтобы я…

Он погладил ее пальцы:

– Что с тобой?

– Я… – пробормотала она, сжав его руки, – я боюсь.

Карло остался с Анной, пока та не заснула. Затем потушил верхний свет, оставив включенной только лампу у швейной машинки, вытащил из рук Анны визитку и положил на тумбочку. Прошел в гостиную. Маргерита мыла тарелки, напевая какую-то мелодию, он прижался к ней сзади, руки Маргериты застыли под струей воды, он прошептал: продолжай. Маргерита снова взялась за мочалку, Карло стоял рядом с ней, уткнувшись подбородком в плечо. Потом сказал, что сегодня они переночуют здесь. Маргерита, ополоснув еще одну тарелку, уточнила, было ли это маминой просьбой, а он повторил: давай переночуем здесь. Она кивнула, он взял ее за руку, капли стекали на пол. Маргерита обернулась, заметила, что за окном снова пошел снег, посмотрела ему в глаза и сказала: сегодня я испугалась, что ты не вернешься.

Андреа откинул капюшон мастерки, выставив голову на колючий холод, закрыл машину, перешел через дорогу, у подъезда, перед тем как войти, еще раз взглянул на мартовскую зиму в Милане.

Обтрусив обувь на коврике у входа, начал подниматься по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и понял, что хочет поскорее оказаться дома. С тех пор как он делил квартиру с Джорджо, он часто так поднимался, останавливался на лестничной клетке и испытывал нечто вроде облегчения. Повернув ключ в замке, чуть было не спросил разрешения войти. В квартире царил полумрак; не зажигая света, он застыл на пороге, потом сделал шаг вперед в полной уверенности, что внутри никого нет. Затем разглядел Джорджо на диване в гостиной – тот спал, его очертания проступали вытянутой, неровной синей линией.

Притворив тихонько дверь, чтобы не будить Джорджо, пусть отдыхает, Андреа замер и улыбнулся – с улицы доносился голос, казалось, он шел из-под снега.

– Франкин, я бирюзовая рыбка, Франкин, я…

Голос эхом доносился с улицы, Карло даже не сразу понял, что это Анна. Встав с кресла, он прошел в ее комнату, свет с заснеженных крыш сочился в квартиру, освещая спящую Анну. Карло послушал с порога ее свистящее дыхание и прошел мимо закрытой двери, где спали Маргерита и Лоренцо, в гостиную. Подошел к выключенному проигрывателю с пластинкой Лучо Далла, приглушил свет торшера и направился к книжному шкафу: ему захотелось прикоснуться к книжным корешкам. Книги стояли ровными рядами, некоторые были обернуты в пластиковую обложку, на каждом титульном листе Анна указывала год и месяц прочтения тома. Карло отошел от шкафа, он был совершенно спокоен и направился к креслу человека, научившего его жизни, показавшего ему ель и три ключа: «Mí sun cuntèent insá». Нечто сродни верности.

Положив ноги на стол, он зарылся в кресло так, что затрещала обивка. И задремал; свет торшера проникал сквозь веки, он не стал его выключать – ребенком он часто засыпал с горевшим светильником. Его разбудил голос Анны, на этот раз четкий, он прошел к ней. Анна лежала в том же положении: голова склонилась к правому плечу, с подбородка тонкой струйкой стекала слюна. Карло подошел поближе: распахнутые глаза Анны смотрели на шкаф, она не дышала.

Бирюзовая рыбка охраняла ее покой.

Когда они отъехали от магазинчика, София увидела Ина Казу и жасмин на балконах, отец ехал медленно, и около рубинового домика София попросила разрешения сесть за руль. Он включил поворотник и съехал на обочину, хотя до оптового склада было рукой подать. Поменявшись местами и пристегнув ремни, они доехали молча до северных бастионов. Затем София включила радио и, миновав исторический центр, свернула к причалу. Склад находился перед зданием военно-морского флота, однако София повернула в противоположную сторону. Отец