Вот такое кино, или "Рабыня Изаура" отдыхает - Валентина Седлова

— Каким же образом?

— Мы напишем серию, в которой пострадает много людей. И посмотрим, случится ли с нами после этого что-то или нет.

— А не боишься того, что кто-то из авторов пострадает, а кто-то нет? — резонно спросила его Рита.

— Нет, не боюсь. Тут все зависит от того, что именно мы выберем в качестве этого самого группового несчастного случая. Предлагаю — что-нибудь малореальное. Ну, то, что в нашей жизни с очень большой долей вероятности никогда не произойдет.

— И что, например?

— Ну, да хотя бы падение самолета! Съемки, по-моему, не настолько дорогие, как может показаться. Я видел в наших павильонах один салон, почему бы не снять в нем? Или арендовать что-нибудь подходящее. В крайнем случае, я даже на вертолет согласен. Кадры падения — компьютерная графика. Вставки по паре-тройке секунд, не больше, чтобы зритель не успел прочухать, что его дурят.

— Ладно, если эту серию нам зарежут по экономическим мотивам, может, оно и к лучшему. Лучше скажи: сюжет-то в чем заключается? И при чем здесь сыскное агентство?

— Да это проще пареной репы! Кто-то из пассажиров перевозил с собой дипломат с важными документами. Либо дипломат с большой суммой денег. На выбор, так сказать. После падения несколько пассажиров числятся пропавшими без вести. В том числе и наш герой. Те, кому он вез свой дипломат, нанимают Дану с Олегом выяснить его судьбу.

— И что выясняют?

— Ну, жив он и здоров. Скрывается от пары злобных ребят, также летевших в этом самолете-вертолете и претендующих на содержимое дипломата.

— А падение самолета с чем связано?

— А у них драка из-за дипломата началась. Кто-то стрелять начал, попал в пилота. Вот, собственно, и все.

— А что, в пилота так просто попасть? Или у них никакой перегородки с пассажирским отсеком нет?

— Да это все детали. Надо будет — я своего крестного спрошу. Он у меня МАИ заканчивал. И вроде как даже полетать где-то успел.

— Ой, что-то не нравится мне все это, — искренне призналась я Геннадию. — Отписать мы эту серию, конечно, отпишем, но гарантии того, что начальство ее не завернет и нам на уши не повесит, дать не могу. Да и масштаб бедствия что-то меня смущает. Как я понимаю, в результате этой авиакатастрофы есть погибшие?

— Ну да. Куда же без них. Иначе совсем не правдоподобно получается, — отозвался Геннадий.

— Да хватит тебе, Лиз, цепляться ко всякой ерунде! — подала голос Летка. — Мне лично эта идея очень нравится. На самолетах, равно как на вертолетах, я в ближайший год точно летать не собираюсь. А вы как, ребята?

— Ну, в целом симпатичная идея, — отозвалась Рита и бросила ехидный взгляд на Андрея. Боже мой, они что, опять свою пикировку затеяли? Тогда Андрей сейчас должен выступить против, или я ничего уже не понимаю в людях.

— А мне не нравится, — словно услышав мои мысли, отозвался Андрей. — Слишком уж все неубедительно выглядит. И если речь идет о целом самолете, то на месте трагедии должна работать комиссия из представителей авиакомпании, МВД, и еще хрен знает кого. Наше доморощенное агентство туда просто не пропустят. Гробить самолет ради такого слабого сюжета — это все равно, что из пушки по воробьям палить. Или гвозди микроскопом забивать.

— Стас, твое слово!

— Ну, вроде бы ничего. Да и попробовать стоит. Если с нами после такой серии ничего не произойдет, это означает, что у нас в резерве минимум три-четыре серии с масштабными трагедиями. Взорвавшийся дом. Заваленные шахтеры. Авария на производстве. Ну и так далее.

— Да что там рассусоливать! — вновь влезла Летка. — Писать надо, и все дела!

— Понятно. Итого у нас один автор против, четверо за. Я, с вашего позволения, в числе воздержавшихся. Но все равно получается, что большинством голосов сюжет принят. Работаем.

Ух, как же тяжело дался нам этот сюжет, кто бы знал! Мы перекраивали его вдоль и поперек, в итоге уже просто плюнули на стандартную схему обсуждения и начали сразу отписывать карточки, потому что так хоть что-то было видно наглядно. Было выпито немереное количество кофе, а когда секретарша попыталась намекнуть, что наша группа ликвидировала трехдневный запас сего напитка, и посему нам советуют притормозить, на девушку посмотрели столь злобно, что она мигом забыла о своем порыве бережливости и пулей выскочила из нашей комнаты. Когда, наконец, на доске обрисовалось что-то более-менее похожее на серию нужного формата, команда не смогла сдержать дружный вздох облегчения.

Бросив взгляд на часы, я поняла, что в своем творческом энтузиазме мы рискуем остаться голодными, поскольку через полчаса закрывается наша столовая. Группа сегодня, что ни говори, заслужила обед, поэтому я скомандовала отбой, и мы толпой отправились на перекус.

Андрей вызвал лифт, как на заказ перед нами раскрыл двери грузовой, и мы вошли туда. Рита со Стасом, правда, решили ехать на соседнем лифте, поскольку в нашем яблоку негде было упасть, но Андрей сказал:

— В тесноте, да не в обиде. Ну что, съежимся?

И мы съежились, так что образовалось место как раз для еще двоих. Было очень весело стоять по стеночке, ощущая боками, плечами, да решительно всеми частями тела близость своих коллег. Прямо передо мной обнаружился торс Геннадия — бери, да обнимай. Слева меня впечатали в Летку. Была в этом какая-то бесшабашность пионерских лагерей, интимность первых свиданий — да все сразу и в таком невообразимом коктейле. Кто-то нажал кнопку первого этажа, и мы поехали.

Внезапно пол лифта ушел из-под ног. Ух ты, я, конечно, знала, что он у нас скоростной, но не настолько же! Прямо космонавтом себя ощутила! Но тут же поняла, что здесь что-то не так: обычно этот «полет в космос» длится крохотные доли секунды, а тут это ощущение все никак не проходило. Раздалось чье-то приглушенное «ой». И тут зловредный пол со всей силы ударил мне по ногам, да так, что отдача через позвоночник ушла в голову. Между прочим, и так больную и сотрясенную. Я не выдержала и рухнула на пол. Моему примеру последовал Геннадий и еще кто-то, не успела разглядеть. Слева со всей мочи заголосила, запричитала Летка, где-то справа раздался визг Ритки, и тут же смолк.

— Что это было? — поинтересовалась я, держась за голову, когда окончательно сообразила, что лифт остановился, и больше полеты нам не грозят.

— Судя по всему, — отозвался побледневший как мел Геннадий, и так никогда не отличавшийся яркостью красок на физиономии, — оборвался трос.

— А почему мы тогда живы? Нам же лететь до земли хрен знает сколько?

— Сработала стандартная противоаварийная система. Страховочные ловушки, или как они там называются. Между прочим, падение лифтов со смертельным исходом — это один из любимых мифов Голливуда. На самом деле разбиться таким образом практически невозможно. Если не ошибаюсь, изобретатель современной версии лифтов Отис это еще в середине девятнадцатого века продемонстрировал.

— Слушай, ты, умник, заткнись, а? Мы тут едва не погибли, а ты! — заверещала Летка. Я отвесила ей пощечину. Если не ошибаюсь, так всегда поступают с человеком, впавшим в истерику. Да и что греха таить: руки на нее у меня уже давно чесались. Летка заткнулась и захлюпала носом. Ладно, пусть лучше сырость разводит, чем мне на барабанные перепонки давит.