Люди и ящеры - Алексей Барон

Среди егерей появились первые раненые, но держаться они могли еще много времени, уж очень удобной была позиция. Возвышенная, узкая, защищенная с флангов отвесными утесами, она казалась неприступной. Однако в сумерках пришел приказ ее оставить.

– Почему? – удивился Иржи.

– Да за ночь ящеры могут обойти нас, – сказал Паттени.

– Они же холода боятся.

– Тут еще не слишком высоко, на вершинах снег не лежит. Вполне могут обойти.

Эпс спрятался за дымом вулкана Демпо. На небе еще горела заря, но в ущелье быстро смеркалось.

– Ахтунг! Отходить повзводно! – крикнул эскадронный командир.

Коноводы подвели лошадей. Егеря поспешно собрали оружие и цепью начали покидать укрепление. Там оставались одни саперы. Они молча возились со своими страшными бочками, обкладывая их камнями. Вверх по склону уже протянулись длинные фитили.

– Вот слуги дьявола, – со смесью осуждения и восхищения сказал Нарген. – Бабахтеры...

Уже в темноте эскадрон поравнялся с поляной, где всю последнюю неделю располагался их палаточный лагерь. Но палаток там уже не было. Ни палаток, ни даже самой поляны. Ниже нее вездесущие «бабахтеры» устроили плотину, перекрывшую боковой ручей от склона до склона. Вода из гейзеров заполнила узкое ответвление ущелья, и на месте поляны под звездами смутно белел пруд. От воды поднимался пар

– А это зачем? – спросил Иржи.

– Похоже, что ящеров ждет хороший душ. Даже не душ, а горячая баня. Видишь, туда опять бочки волокут?

– Порох? – догадался Иржи.

– Нет, – усмехнулся Паттени. – Соленая свинина.

– Много народу поперхнется этой свининой, – сказал Нарген. – Хотя какой это народ? Дикари. Ящеры.

– Ящеры – тоже народ, – неожиданно возразил Паттени. – Темный, злобный, но все же – народ.

Иржи удивленно посмотрел на своего сержанта. Ничего подобного от него он еще не слышал. Здравомысленный, но вроде бы не слишком далекий служака оказался не совсем тем, кем выглядел. Иржи припомнил, что Паттени никогда не рассказывал пошлых анекдотов, столь излюбленных в армии, даже не смеялся над ними. Зато любил перед отбоем побродить в одиночестве либо посидеть на камне, любуясь прощальными отблесками заката. Однажды ночью в задумчивости перечислил названия дюжины звезд, но потом, спохватившись, оборвал себя на полуслове. Были и другие мелкие странности. Иржи, не будь у него отца-небесника, быть может, и не обращал бы на них внимания.

– А вы откуда, Паттени?

– Из Ортоны, герцогство Сентуберланд. А что?

– Нет, ничего.

– Еще вопросы будут?

Иржи сначала замолчал, но потом вдруг выпалил тот самый вопрос, который уже однажды задавал и который задавать не следует:

– Так точно. А кто вы, Урс?

– Я? Вот те раз! Я есть третьей отдельной бригады егер-сержант Паттени. По-моему, ты переутомился, парень. Начальство нужно знать в лицо, милый мой.

– Вот я и пытаюсь, – сказал Иржи. Паттени усмехнулся

– А много будешь знать, скоро состаришься, рядовой Неедлы. Этого я допустить не могу, поскольку снизится боеспособность курфюрстенвера. Ферштеен зи?

– Не очень.

– Ну и не надо делать успехов раньше, чем это потребуется.

После такого ответа Иржи уже не сомневался в том, что егер-сержант Паттени – сержант непростой.

Ночевали у костров. Не раздеваясь, подложив под головы седла. Сначала Иржи спал мертво. Убаюкали тишина, горный воздух и усталость первого военного дня. Но незадолго до рассвета холод его пронял. Вставать еще было рано, поэтому, укутавшись поплотнее в шинель, он вновь попытался вздремнуть.

Не получилось. Вместо этого вдруг вспомнилась прощальная вечеринка, когда его вместе с Ламбо и Ференцем провожали в армию. Иржи тогда рано ушел из корчмы, хотя и веселье было в разгаре, и Анхен так на него посматривала, что дыры могла прожечь. Но совсем не она занимала его мысли. Камея... что за дивное имя, какая таинственная девушка... Иржи тогда и предполагать не мог, что случится то чудесное воскресенье в Бауцене.

Камея... Кто же она такая? Удастся ли еще увидеться? Скорее бы хоть полевую почту наладили! Ни бумаги, ни карандаша... Иржи в сотый раз принялся сочинять письмо, начинающееся вполне допустимым словом «Дорогая», но тут земля дрогнула.

Снизу, из бокового ущелья, докатился грохот, сменившийся непонятным гулом и шумом воды.

Иржи вскочил на ноги.

– Что... что такое?

– А, плотину рванули, – позевывая, сообщил Паттени. – Вон, полюбуйся. Ящеры хотели в темноте подобраться

Со склона, на котором они ночевали, был виден поток, бурлящий в каньоне речки Алтын-Эмеле. В его мутных серых волнах мелькали черные точки.

– Много их посмывало, – опытным глазом определил капрал Нарген. – Сотни две-три будет.

– Да. Невеселая смерть, – сказал кто-то из егерей.

– А когда она бывает веселой?

– Да когда ящеры до нас доберутся, – ухмыльнулся солдат.

– Типун тебе на язык! – обозлился вахмистр Махач. – Взво-од! К ручью умываться... лошадей чистить... бегом марш!

Егеря умылись, почистили и напоили лошадей, позавтракали сами, а ящеры все не показывались.

– Большое у них получилось впечатление от наших бабахтеров, – сказал Нарген.

Взошел Эпс. Ниже поляны, на которой располагался бивуак эскадрона, солдаты-пехотинцы деловито складывали из камней новую стену. За их спинами обустраивалась полковая батарея, к которой подходили навьюченные мулы. Перед штабной палаткой, склонившись над раскладным столиком, совещались офицеры. К ним, ведя за собой лошадь, пробирался адъютант генерала с пакетом в руке.

– Ага, вот и пехота. Семьдесят первый полк в полном составе, – удовлетворенно сообщил Паттени. – Теперь воевать будет веселее.

Однако к середине второго дня войны выяснилось, что веселиться рано. Оправившись от утреннего взрыва, ящеры бросились на приступ, проявив невероятную волю и полное пренебрежение к потерям.

Небольшие ядра горных пушек производили настоящее опустошение. В сомкнутых рядах они пробивали бреши, сшибая по семь-восемь нападающих. Но ящеры все лезли и лезли. Ущелье ниже стены было покрыто сплошной серой массой. Два батальона пехотного полка сначала вели огонь размеренными залпами, поротно, как на учениях. Потом перешли на беглую стрельбу. Через некоторое время она сменилась беспорядочной, все более жидкой трескотней, солдаты уже не успевали перезаряжать штуцеры.

В третьем часу дня, карабкаясь по трупам, ящеры преодолели наконец стену и ворвались на позицию.

В ущелье закипел страшный рукопашный бой. Там, внизу, все перемешалось. Полковая батарея замолчала, поскольку артиллеристы боялись попасть в своих.