Попала, или Форс-мажор! - Наталия Гапанович

– Бедная Рада! Она, наверное, ужасно перепугалась, увидев меня в таком состоянии.

– Она чувствует себя виноватой, ещё Кира на неё напала со своими обвинениями. Может, так защищает, а за обвинениями прячет свой страх за тебя. Ты ведь знаешь, сестра тебя любит, только таким странным образом выражает свою любовь.

– Но при чём здесь Рада? Ей, бедной, досталось больше всего. Мало того, что меня нашла в таком состоянии, так ещё её же и обвинили, – возмущаясь, поёрзала на постели. По телу разрядом электричества прошла боль. Уф-ф, как больно. Пока не шевелюсь, кажется, что всё нормально.

Увидев моё перекошенное от боли лицо, мама сразу нажала на кнопку и вызвала медсестру.

– Потерпи, милая, сейчас тебе впустят обезболивающие, – гладя по волосам, успокаивала она.

На вызов прибежала медсестра и впустила мне обезболивающие и успокоительные.

– Сейчас боль пройдёт, ты уснёшь, а я сбегаю домой. Переоденусь и принесу тебе твой любимый борщ, хорошо?

– Мам, отдохни. Я никуда не убегу, буду спокойно спать, видишь здесь за мной ухаживают, – велела усталой маме. Опять я ей доставляю кучу забот и нервотрёпки. – Давай сделаем так. Когда я проснусь, позвоню тебе, и ты придёшь, хорошо?

– Во-первых, у тебя нет телефона, во-вторых, как ты собираешься его взять в руки? На руки то посмотри, обе забинтованы.

Посмотрела на руки, одну могла поднять, но она загипсована до кончиков пальцев, другой могла бы провести пальцем по экрану, да и только, взять – без шансов.

Лекарство начало действовать. Я зевнула, глаза сами собой стали закрываться.

– Спи, я обо всём позабочусь, – её слова слышала, будто издалека, проваливаясь в царство Морфея.

Проснулась, никого рядом нет. Пусть мама отдохнёт, наверное, все ночи не спала, волновалась, устала. Я вполне могу полежать одна.

Осторожно открывается дверь, входит Рада.

– Привет, как хорошо, что ты пришла в себя! – обнимает меня моя давняя подруга. Я ей столько хотела рассказать, но что рассказывать, если это всего-навсего сон?

– Привет, – ответила с приветливой улыбкой. Как мне всё это время её не хватало, даже во сне.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня перемололи и выплюнули.

– Что с тобой случилось? – спросила она, серьёзно на меня смотря. На лбу появилась вертикальная складка, как всегда, когда Рада проявляла искрению заботу.

– Если честно, сложно сказать. Я не знаю, где сон, а где реальность – ответила, опустив глаза.

– Так Кира сказала правду?

– Что я чокнулась? – приподняла бровь, смотрю на растерявшуюся Раду. – Может, и правда.

– Не надо верить всему, что болтает Кира, – отрезала, входя, мама.

– Привет, мам.

– Мне тоже интересно услышать, что же всё-таки произошло, – произнесла мама, садясь рядом, готовая слушать. – А где правда, мы как-нибудь сами разберёмся.

Рассказала всё с того момента, как попала в другой мир, до последнего нападения.

– Что, вы теперь думаете, я чокнутая? – кончив рассказывать, спросила, внимательно смотря на них.

– Ты только не сердись, но другие миры, в наши то времена, сама посуди, – произнесла, сморщив носик, скептически настроенная Рада.

– Это просто сон, – вынесла вердикт мама. – Кома продолжалась восемь дней, вот тебе и кажется, что всё это было реально. Не волнуйся, выздоровеешь, придёшь окончательно в себя. А что не помнишь нападения, оно и к лучшему, не будет психологических проблем.

Пожала плечами, боль как молния прошла сквозь всё тело. Скривилась от боли. Да, я бы сама не поверила. Остаётся признать, что это был только сон. Красивый, полный приключений и романтики, но лишь сон. А Рейнольд – мужчина моей мечты, плод моей фантазии. С таким воображаемым мужчиной ни один парень не сравнится. Теперь точно останусь старой девой.

Дни в больнице ползли, как ленивая черепаха. Боль потихоньку уменьшалась, раны затягивались, только не сердечные. Как раз они с каждым днём всё больше кровоточили. Я безумно скучала по Рейнольду, волновалась за Тая, мой мозг отказывался воспринимать их, как выдуманных персонажей. Этот мир стал мне не мил. Безуспешно пыталась уговорить себя их забыть, ведь это только сон. Но сердце категорически отказывалось в это верить и всё сильнее кровоточило.

С каждым днём я всё больше погружалась в бездну отчаяния. Душа не находила покоя. Разговоры с психотерапевтом результатов не дали. Полицейские пожимали плечами, следов не было, а я найдена чуть живая. Историю другого мира я им не рассказывала, соврала, что ничего не помню.

Пролежала в больнице два месяца, потом отправили на реабилитацию, после неё ещё два месяца была на бюллетене. Чувствовала себя нормально, если говорить о физическом состоянии. Я уже ходила, рукой владела, могла взять любой предмет, но сердце ныло и не принимало факта, что это был сон. Хотелось выть от одиночества. Что делать, если иллюзия была настоль реальна? Как её развеять? Мысли о Рейнольде не давали покоя каждый божий день, час, минуту, секунду.

Стояла в своей комнате у окна, смотрела на улицу. Приближалась весна, зима уступала ей свои позиции, с каждым днём всё смелее выглядывало солнышко и разгоняло унылые облака. Прохожие смеялись, дети радостно визжали, у них жизнь шла полным ходом. Странно это наблюдать, когда собственная жизнь, казалось, решила сделать паузу. Мир должен перестать вращаться. По моему настроению небо должно быть затянуто тяжёлыми тёмными тучами, а слёзы должны вызывать дождь, но нет. Мир продолжал жить своей жизнью, не спрашивая меня и не одобряя моего настроения, развеивая тучи и расцветая вместе с весной. Солнце светило, небо голубое, вскоре полопаются первые почки, птицы заливались трелью, призывая себе партнёра, парочки сидели, прижавшись друг другу на лавочках. День как день, а мне хочется выть от одиночества.

Мне выписали успокоительные и антидепрессанты, сказали, что это посттравматический синдром. Лучше бы выписали лекарство от разбитого сердца, потому что это больнее, чем физическая боль. Сердце ныло и не успокаивалось, оно наотрез отказывалось отпускать Рейнольда. Как будто его вырвали с корнями, оставив незаживающие раны и ледяную пустоту. От безвыходности хочется выть, как одинокому волку. Если бы только это помогло, я бы так и сделала.

Больше никому не рассказывала о другом мире. Зачем? Чтобы посмеялись или закрыли в психушке? Нет уж, спасибо.

Стремясь занять чем-то мысли, связалась со своим учителем по педагогике и подготовилась к зачёту, также заочно сдавала и другие зачёты, чтобы не потерять год.

Привыкшая к темпам академии, здесь легко подготовилась к экзаменам. Если там была мотивация научиться и прижиться в их мире, то здесь – забыть Рейнольда. Хотя всем говорила, как не хочу пропустить учебный год из-за травмы.

Рада удивилась, когда я сама взялась за учёбу.