Гарольд Храбрый - Борис Финкельштейн

— Опять забавлялся? — улыбнулась Елизавета. — И не стыдно тебе? А? Старый ты разбойник?

— Не шуми, душа моя, — расхохотался Гардрада. Обхватив жену за талию, он прижал её к груди и поцеловал прядку волос, выбивавшуюся из-под чепца.

— Отстань, медведище! — отбивалась Елизавета.

Гардрада отпустил жену и откинулся к стене. Елизавета встала, взяла чистый рушник и отёрла потное лицо мужа.

— Дитя ты моё неуёмное, — вздохнула она. Закончив вытирать, Елизавета присела подле короля, прижалась головой к его могучему плечу и, закрыв глаза, вспомнила тот день, когда впервые увидела Гардраду.

* * *

Давно это было. В тот год в битве при Стикластадире погиб его старший брат — Олаф[31]. Норвежский король слишком рьяно насаждал в своих землях христианство и поплатился за это жизнью. Гардрада же спасся и нашёл приют в Новгороде у князя Ярослава. И не только приют — принц влюбился в одну из дочерей князя — Елизавету. Юный викинг пользовался взаимностью, ибо, несмотря на свой грозный вид, обладал тонкой и поэтичной душой, что было в те времена редкостью.

Однако он не пожелал играть роль бедного родственника и не стал просить милости у князя. Чтоб удостоиться руки княжны, он отправился в Византию, где и стяжал для василевса славу в бесконечных битвах с врагами империи. Командуя варяжской гвардией, он воевал и в Африке, и в Сицилии, и в Палестине, и везде ему сопутствовала удача.

Следует отметить, что и в Византии его жизнь была окутана романтическим флёром — к нему воспылала страстью императрица Зоя. Но сердце героя было занято Елизаветой.

Императрица пыталась удержать его силой, но он сумел бежать, причём, как говорили, не без женской помощи. В конце концов Гардрада вернулся на Русь прославленным и богатым полководцем. Княжна дождалась его. После свадьбы он увёз её на родину, где получил от племянника полкоролевства, а затем распространил свою власть и на всю Норвегию.

* * *

— Что ты притихла, душа моя? — спросил Гардрада.

— Да так, вспомнила былое. — Елизавета вздохнула.

— А не тряхнуть ли мне стариной? — улыбнулся викинг.

— О чём ты? — насторожилась королева.

— Не наведаться ли мне летом в Англию?

— Зачем? — не поняла жена.

— Будто ты не знаешь, что там воцарился сын Годвина!

— И что с того? Бог с ним. Пусть царствует на здоровье.

— Ну уж нет, — нахмурился Гардрада. — Не кто иной, как мой брат Олаф, помогал саксам, когда те воевали с данами. Поэтому старый Годвин намеревался передать корону моему племяннику. Принимал его в Англии с почестями. И обманул, возведя на трон Эдуарда. А теперь сын Годвина завладел короной, которая по праву принадлежит мне!

— И Свену Датскому, — уточнила жена.

— Свен не в счёт. Он не воин. Ему бы управиться со своим королевством!

— А Вильгельм? Ты забыл, что писала моя сестра Анна[32]?

— Вильгельм храбр и самонадеян, — кивнул король, — но со мной ему не совладать. Я ему не Генрих. А мои викинги — не чета изнеженным франкам!

— Нужно ли тебе всё это, Харальд? — озабоченно спросила Елизавета. — Ты уже повоевал на своём веку. Не хватит ли? Неужто тебе мало твоего королевства?

— Ты рассуждаешь как женщина! — проворчал Гардрада. — С какой стати я должен уступать Англию этим наглецам?

— И когда ты хочешь уйти в поход? — упавшим голосом сказала королева.

— Спешить я не буду, ибо Гарольд не должен заподозрить неладное. Дам Вильгельму подготовиться к вторжению и лишь тогда соберу Тинг. Когда же герцог высадится на юге и втянется в войну, я для начала захвачу север.

— Но ведь, насколько мне ведомо, у англичан на севере немалые силы, — возразила Елизавета.

— Ерунда, — отмахнулся Гардрада. — Северные графы — сопливые мальчишки. Я одним махом разделаюсь с ними!

— Всё у тебя легко и просто, — вздохнула расстроенная супруга.

Харальд обнял её и ласково произнёс:

— Не печалься, душа моя. Я бился в десятках сражений и не проиграл ни одного. Так что, клянусь Одином, всё кончится хорошо!

— А Олаф? — встревожилась Елизавета.

— Отправится со мной, — кивнул король. — Он мужчина, пусть привыкает к ратному делу.

— Тогда и я поплыву с вами! Одних не отпущу!

— Куда ж я без своей славной жёнушки. — Гардрада улыбнулся и, поцеловав Елизавету, покинул её покой.

Он вышел на воздух, прошёл к краю обрыва и взглянул вниз. Там у береговой черты замерли в ожидании его верные боевые товарищи — «морские кони». Стемнело, полная луна взошла над фиордом, посеребрив утёсы и мачты кораблей. Время от времени её заслоняли тяжёлые тучи, двигавшиеся в сторону Англии. Гардрада с улыбкой взглянул на них и громко произнёс:

— Берегись, сын Годвина! Ворон Одина уже распростёр свои крылья над твоими землями. Вслед за ним приду я! И тогда ты узнаешь, на что способны викинги!

Канул в Лету промозгло-унылый февраль. В марте потеплело, солнце стремительно набирало силу. Зажурчали ручьи, унося в реки зимние страхи, отогрелась омытая влагой земля, проснулись деревья. У самых облаков в радостном танце закружились птицы, поздравляя друг друга с приходом весны. Природа вступила в очередной этап извечного кругооборота жизни и смерти — зелёный этап возрождения.

Природа оживала, враги готовились к войне. В апреле на побережье Нормандии вовсю закипела работа. Тут скопилось множество разномастных судов, из которых формировался флот вторжения. Стучали топоры, скрипели лебёдки, озабоченно сновали люди, тащившие строевой лес и прочие необходимые материалы. На дорогах, что вели к Руану, появились первые рыцари удачи. Покачиваясь в сёдлах, они мечтали о богатстве, которое ожидало их за морем.

А там, за Ла-Маншем, король Гарольд пополнял и обучал регулярные дружины, в то время как графы Моркер и Эдвин со своими хускерлами стерегли север страны. Спешно восстанавливались укреплённые районы — бурги, ремонтировался флот. Англосаксы были настроены воинственно и оптимистично, они верили в своего короля и с энтузиазмом выполняли все его повеления.