Печать света - Елена Чалова

— Не знаю. Может, и плохи. Зависит от критериев оценки того, кто строил город. Что для него было хорошо?

Мири растерялась:

— Наверное, ты прав. Критерии за давностью лет и скудостью данных и правда оценить сложно. Но тогда зачем он нас вообще пустил? Если мы недостойны, зачем открылась пещера?

— Пещера открылась, потому что у тебя был ключ — Печать света. А еще… Может, чтобы страж получил смену?

Они остановились, чтобы попить.

— Что, если у выхода нас караулят бойцы из «Мудрости Сиона»? — спросил Анри.

— И пусть. Кто угодно, только с человеческим лицом и телом. И я готова поцеловать первого, кого увижу… если мы вообще отсюда выберемся.

Они шли и шли, ноги подкашивались от усталости. Больше всего Мири удивляло, что им не встретилось ни одной развилки. Тоннель время от времени поворачивал или шел под уклон, но никаких ответвлений не было. У них не осталось воды, и не было больше сил на разговоры. А потом впереди показался свет. Мири рванулась было, но Анри поймал ее за куртку:

— Погоди, пристрелят еще. Давай вместе.

Но никто не ждал молодых людей у выхода из пещеры. Они выбрались, щурясь от света, который казался очень ярким, повалились на землю, поросшую какими-то кустиками и мелкоцветковыми травами, и некоторое время просто лежали, глядя в серо-голубое небо. Потом Анри сел и хрипло сказал:

— Это не то место.

Мири с трудом поднялась на дрожащие ноги и огляделась. Да, тоннель вывел их невесть куда. Пропала крепость, не видно ни моря, ни признаков человеческого жилья. Кругом только горы. Старые, живописные, открыточно-красивые. Ближние пики и хребты видны ясно, а дальние частично скрыты за дымкой.

— Как-то это не похоже на пейзаж в окрестностях Дувра, — пробормотал Анри.

— Тоннели прокладывают во тьме, а во тьме нет расстояний. И еще много чего нет… начинается тоннель в одном месте, а ведет в другое или еще дальше, — сказала Мири.

— В смысле? — Анри уставился на нее удивленно.

— Так мне сказал один человек…

Они еще помолчали, собираясь с силами.

— Надо идти, — сказал Анри. — Где-то должны найтись люди.

Им повезло. Через час с небольшим, когда Мири готова была упасть и умереть, они заметили группу людей в ярких жилетах, цепочкой двигавшихся по склону. Анри закричал и замахал руками, Мири села на камни, ноги ее не держали.

Группа туристов с сочувствием взирала на молодых людей. Гид, оценив состояние девушки, вызвал вертолет. Еще он поделился с несчастными водой и прочел им суровую нотацию о том, что бывает с безрассудными туристами, которые, ища приключений на свою голову, отправляются в одиночку бродить по горам Шотландии.

— Это только кажется, что наши горы не так уж и велики. Уверяю вас, здесь ничего не стоит заблудиться и пропасть… Ведь в этих горах есть и разломы, и трещины, и оползни…

— И пещеры, — прошептала Мири.

— Пещеры? — переспросил гид. — Ну, пещер-то как раз немного и они не особо интересны.

Когда найденных привезли на базу, где формировались экскурсионные группы, и врач подтвердил, что жизням молодых людей ничто не угрожает, им выписали крупный штраф и отпустили, строго-настрого запретив — под страхом суда — приближаться к горам без сопровождения проводника. Мири и Анри были согласны на все. Пока сердитый констебль выписывал штраф, они успели выпить по кружке какао и рассмотреть висевшую на стене карту.

— Значит, мы здесь? — третий раз спросила Мири, тыкая пальцем в красный флажок на карте.

— Да, мадам, — отозвался констебль, подумав про себя, что если кавалер под стать дамочке, то немудрено, что они заблудились. Бестолковые какие-то… Впрочем, чего ждать от французов? — Мы у подножия Грампианских гор, в Шотландском высокогорье. Если вы выглянете из окна, то увидите Бена.

— Кого?

— Самая высокая вершина этих гор — пик Бен-Невис. Со старого языка переводится как «злая гора».

— Это другой конец страны, — прошептала Мири, завороженно глядя на карту. — Дувр находится на юге, а мы в Шотландских горах — на севере.

— Мы не могли столько пройти, — пробормотал Анри.

— Это все тоннели. Их так проложили.

— Не говори глупостей, этого не может быть…

— Да? А все остальное могло быть?

Следующие два дня Мири провела в маленьком лондонском отеле. Она спала, ела и смотрела телевизор. По скайпу отзвонила Эмилю и наврала, что у нее появилась срочная работа в Англии. «Да, милый, все хорошо. Да, приеду через пару дней». Он уже попрощался и хотел отключить связь, когда Мири неожиданно даже для себя выпалила:

— Эмиль, а когда мы поженимся?

Мужчина помедлил, внимательно вглядываясь в ее лицо, потом очень серьезно сказал:

— Как только ты решишь, что хочешь этого.

— Почему ты так говоришь? Мы ведь все уже обсудили.

— Обсудили, — он кивнул. — Но мне казалось, что в глубине души ты все время искала то ли причины не спешить, то ли еще что…

— Нет, — Мири закусила губы. Неужели это было так очевидно? — Даже если так и было… Я нашла, что хотела.

— Что же именно?

— Я нашла в своей душе уверенность в том, что именно с тобой я хочу делить горе и радости. И от тебя хочу детей. — Сказала и испугалась. А если он спросит: «Почему ты не разделила со мной горе смерти моего брата? Нет, он ведь еще ничего не знает о гибели Поля. А я… я никогда не скажу ему об этом. Или он может спросить: почему ты не сказала просто: “Я тебя люблю”».

Но Эмиль не спросил ни о чем.

— Если ты не против, то я хотел бы назначить свадьбу на начало января, — спокойно сказал он. — Так мы успеем с приглашениями, ведь сейчас только начало октября. Ты не спеша выберешь платье, закажем ресторан.

— Хорошо, — кивнула Мириам. — Начало января.

— Мы еще поговорим об этом, когда ты вернешься.

— Хорошо.

— Приезжай поскорее.

Мири опять кивнула. Она улыбалась и старалась не моргать, чтобы не пролились слезы. Выключив компьютер, долго ревела. Но все же этот разговор принес успокоение. Эмиль нужен мне, думала она. Нам будет хорошо вместе. Это будет нормальная, настоящая жизнь. Без всяких дурацких и страшных приключений.

Тем же вечером позвонил Анри и спросил, могут ли они увидеться. И вот названые брат и сестра сидят в кафе на Лечестер сквер. На столе остывают остатки пиццы, и согревается белое вино в бокалах. Мимо окон течет празднично разодетая публика. Это район театров, и люди спешат за развлечениями.

— Я принесла твой перстень, — Мири положила на стол бархатный мешочек. — Прости, что забыла отдать сразу.

— Ничего, — он опустил мешочек в карман.