Лес за Гранью Мира (сборник) - Уильям Моррис

С этими словами граф сделал знак рукой, и Кристофер шагнул на возвышение. Котта его была из белой парчи, пояс украшали камни ювелирной работы, на боку висел подобный поясу великолепный меч. Красной парчи плащ с горностаевой отделкой и зелёной подкладкой спадал с его плеч, жемчужный венец украшал его золотые локоны.

И таким прекрасным и бесстрашным он показался вассалам графа и всему народу, что они громко приветствовали Кристофера. Голдилинд встала со своего места, прекрасная, как лилия в июне, и, подойдя к Кристоферу, протянула ему руку, но он не взял её сразу в свою, а подождал сперва, чтобы все смогли увидеть, как красива и нежна её рука. Когда он всё же взял её за руку, то, притянув к себе, поцеловал в губы перед всем народом. Он не отпускал её руки до тех пор, пока аббат Лугфордский не подошёл и, встав рядом с ними, не благословил их.

Тогда граф вновь заговорил:

– Смотрите все! Сегодня эта пара обручилась, и вы видите, что они подходят друг другу и по красоте, и по доброте, и нет преград, что помешали бы тотчас же их обвенчать. В часовне всё уже подготовлено к этому торжеству, и если сей святой муж пройдёт с нами и отслужит мессу, то наша радость будет полной. По окончании же мессы в этом зале вас ожидают пир и веселье. Здесь мы будем приветствовать всех пришедших в замок Зелёной гавани, где долго и счастливо жила наша милостивая госпожа.

Гости переглядывались и слегка улыбались, но никто ничего не говорил, поскольку в зале были только слуги графа да жалкие бедняки.

После речи графа все вошли в часовню, где и провели обряд венчания так пышно, как могли его провести, находясь в Зелёной гавани. Когда же церемония подошла к концу и народ начал покидать часовню, а Голдилинд сидела смущённая, но странно счастливая на большой скамье на хорах, граф отозвал Кристофера к себе и сказал:

– Юноша! Думаю, тебя ожидает великая судьба, раз положено такое удачное начало, но смотри, не прерви свою судьбу, вернувшись в земли Лугодолья со своей прекрасной женой, иначе ты можешь лишиться жизни, а это принесёт ей горе, как я понимаю.

Хотя граф улыбался, когда говорил, лицо его было мрачным. Впрочем, продолжил он более мягко:

– Я не отошлю вас двоих с пустыми руками. В большом мире вам понадобятся две крепкие, хорошо оснащённые лошади для верховой езды. Одна из них должна быть с женским седлом. Кроме них я дам вам ещё и вьючную лошадь. Груз её будет нелёгок, поскольку на одном боку ей придётся нести, во-первых, одеяния миледи, а во-вторых, немного серебра, золота и жемчуга, а на другом пропитание для вас обоих и твою, юноша, одежду. Что ты скажешь, хорошо ли это?

– Это хорошо, милорд, – ответил Кристофер, – но всё же, могу ли я получить ту одежду, в которой прибыл сюда, а также мои лук и сакс?

– Конечно, но зачем? – удивился граф Джеффри.

Юноша ответил ему:

– Мы поедем через Дикий лес, и безопаснее будет, если я оденусь так, как раньше, ведь в лесу есть люди, поджидающие путников.

Когда Кристофер произнёс это, он покраснел, а граф воскликнул:

– Святые угодники! Это недурная мысль. И, возможно, подобная одежда лучше, чем нынешнее одеяние, спрячет королевское звание твоей супруги от глаз лесных братьев.

– Всё верно, господин, – подтвердил Кристофер.

– И всё же, я попрошу вас покинуть замок в господском одеянии, чтобы мои люди не говорили, будто я раздел госпожу и прогнал её из замка, а свою бедную одежду наденете, когда будете уже в лесу.

Он позвал оруженосца и приказал ему найти бедные одежды юноши, который только что женился, а также принести его лук и стрелы и погрузить всё это на вьючную лошадь. Затем он попросил передать одной из служанок госпожи, чтобы та нашла и погрузила на лошадь некоторые из старых и поношенных платьев королевы. Оруженосец выполнил все приказы графа: принёс вооружение Кристофера, а также нашёл Алоизу и передал ей слова милорда.

Алоиза улыбнулась и сразу же ушла, а затем принесла то самое зелёное платье, в котором Голдилинд на днях бежала из тюрьмы. Когда же она уложила его в сундук поверх всего остального, то пошла к лошадям отъезжающих молодожёнов, где уже собрались слуги и оруженосцы, чтобы посмотреть на отъезд.

И вот молодая пара вышла из ворот замка, держась рука об руку. Граф Джеффри следовал за ними. Он сам помог Голдилинд сесть в седло и опустился перед ней на колени в знак прощания, затем граф также помог сесть Кристоферу и любезно попрощался с ним. Но когда молодожёны уже было тронули поводья, чтобы отправиться в путь, Алоиза упала на колени перед графом, и он спросил её:

– В чём дело, женщина?

– Милости, милорд, милости!

– Встань, – сказал граф, – а вы отойдите, чтобы не слышать.

Те, к кому это было обращено, так и сделали, и граф разрешил служанке говорить. Она сказала:

– Милорд, миледи уезжает из Зелёной гавани, и Вы также скоро уедете обратно, а я останусь с этой льстивой дьяволицей, которую вы наслали на нас. Замок превратится в ад, и от этого ада не будет спасения теперь, когда уезжает миледи, поэтому я и прошу Вас взять меня с собой, в Лугфорд, даже если при этом Вы отошлёте меня в темницу, ибо здесь я умру худшей смертью.

Граф Джеффри угрюмо улыбнулся:

– Если я верно понял, ты поднимала руку на миледи. В таком случае, отправившись вместе со мной, ты не пройдёшь дальше первого дерева. Можешь считать везением, что я оставляю тебя здесь. И не следует бояться дамы Элинор. Теперь ты не часто будешь слышать о ней.

Но тут вмешалась Голдилинд:

– Милорд, граф, я прошу Вас проявить милость к этой служанке. То, что она делала со мной, она делала по принуждению, а не по собственной воле, и я прощаю её. Более того, в последний раз она сама пострадала за то, что помогла мне. Я буду рада, если Вы сможете исполнить её просьбу.

– Я исполню Ваше желание, миледи, – ответил ей граф. – Я возьму её с собой при условии, что она будет жить в Лугфорде уединённо, но, клянусь угодниками! если бы не Ваше заступничество, мы прогнали бы её кнутом в Дикий лес, где и повесили бы на первом же дереве!

Алоиза встала перед Голдилинд на колени, поцеловала её ноги и, плача, поднялась. Она была бледна и дрожала. Голдилинд тронула поводья, и серый в яблоках конь вынес её к воротам. Кристофер отправился следом, ведя на поводу вьючную лошадь. Так они и пустились в путь, выехав за открытые ворота замка, на ту самую лесную тропу, по которой Голдилинд убежала несколько дней назад.

Они долго ехали, не разговаривая друг с другом. С полудня прошло уже три часа, и день был светел и ясен, как никогда. Кристофер молчал, ощущая сладкий стыд оттого, что был наедине с самой красивой девушкой, которая к тому же принадлежала ему. Голдилинд тоже молчала, то краснея, то слегка бледнея, по временам искоса бросая взгляды на мужа, который заметил, что взгляды эти могли бы быть и добрее.