Атака мертвецов - Андрей Расторгуев

Тогда кто-то из пехотных офицеров предложил предупредить немцев, сообщив им о предполагаемом дне и часе. Идея понравилась. Тут же написали записку на немецком, завернули в нее камень и бросили в неприятельские окопы.

Не так-то просто все оказалось. Прежде чем записка попала по назначению, их было написано штук семь. Лишь после ряда неудачных попыток очередное послание, наконец, достигло цели. Ответа ждали долго. Уже и надеяться перестали, но он все же пришел – по той же «воздушной почте». Разворачивали с нетерпением. Согласятся ли?..

Они согласились. Но какова цена такому согласию, которое дано неизвестно кем?

– У нас нет никаких гарантий, что это не ловушка, – горячо доказывал Федотов, младший офицер передовой роты.

– Не делайте поспешных выводов, прапорщик, – возразил ему штабс-капитан по фамилии Кирпичников, командовавший той самой ротой. – Не следует забывать, что и немцы весьма заинтересованы в уборке. У них в окопах, смею вас заверить, амбре ничуть не лучше нашего.

Николай не замедлил поддержать штабс-капитана:

– Верно вы говорите, Сергей Васильевич. Но это во-первых. А во-вторых, должен вам сказать, уже то хорошо, что германцы предупреждены. И теперь, если все же откроют огонь, то не сгоряча, а по заранее обдуманному намерению.

– Ну, вы меня успокоили, – саркастически усмехнулся Кирпичников. – И кто, по-вашему, при таком раскладе рискнет выйти к немцам?

Для себя Буторов давно решил, что раз уж он заварил эту кашу, дав согласие на явную авантюру, то и расхлебывать будет сам. Поэтому, вздохнув, твердо сказал:

– Первым из окопа выскочу я.

Студенты-медики, которые набились в землянку перевязочного пункта до отказа, немедленно зашумели, протестуя:

– Почему вы?.. Если жертвовать, то не начальником же!.. И вообще, вы не владеете немецким…

Последний аргумент, что ни говори, был справедлив.

– Ладно, ладно, согласен, – вроде бы сдался Николай, но тут же ткнул пальцем в Негго, довольно храброго юношу, который, ко всему прочему, прекрасно говорил по-немецки: – Пусть Негго пойдет со мной. Заодно флаг Красного Креста будет держать…

Назначенный день выдался хмурым. Снег таял. Перенасыщенный влагой воздух, казалось, вот-вот разразится дождем. Но и без него было слишком сыро.

Николай в сопровождении Негго и других добровольцев из отряда вошел в ходы сообщения. Кирпичников со своими офицерами встретил их у своей землянки в окопе. От невообразимого смрада сразу закружилась голова. Он был настолько невыносим, что невольно приходилось удивляться, как люди, постоянно находившиеся на этом участке, могли так долго его терпеть.

То здесь, то там редко пощелкивали сухие, одиночные выстрелы. Стреляли с обеих сторон. Волнуясь, Николай вслушивался в эту трескотню, гадая, смолкнет ли она в оговоренное время.

Двенадцать часов… Кажется, тихо. Подождать еще?

Буторов стоял в глубокой траншее, не решаясь вылезать на бруствер.

Негго рядом. Сжимает намертво сцепленными пальцами гладкое древко белого полотнища с крестом цвета крови.

Деликатно кашлянул Кирпичников.

– Николай Владимирович, время, – напомнил тихо и вдруг предложил: – Давайте я досчитаю до трех, и вы полезете на окоп. Раз… – начал сразу, не получив согласия.

Впрочем, Буторов был признателен штабс-капитану. Именно чья-то команда нужна ему сейчас, как чувствительный пинок под зад. Самому начать карабкаться наверх, вполне вероятно, не хватит духу.

– Два…

Вдруг Негго, не дожидаясь окончания счета, поднял флаг высоко над головой и выскочил из окопа. Сердце у Николая ухнуло вниз. Не думая, он буквально запрыгнул на бруствер вслед за студентом. Те несколько минут, в течение которых они стояли вдвоем под флагом Красного Креста, представляя собой прекрасные мишени, показались вечностью. Буторов почувствовал себя совершенно беспомощным, будто враз остался один-одинешенек на пустой, обезлюдевшей Земле, а надменный Космос в этот миг смотрел на него миллионами глаз через прорези ружейных и пулеметных прицелов.

Где-то справа хлопнул выстрел, заставив Николая вздрогнуть. Нет, слишком далеко. Теперь слева стрельба. Это еще дальше… До боли в глазах он упорно всматривался в линию немецких окопов, которые выглядели абсолютно пустыми.

Наконец, там что-то мелькнуло. Появилось несколько голов, но резкий окрик загнал их обратно. Еще мгновение ожидания, наполненного страхом, и тот же громкий голос пролаял что-то по-немецки.

– Просят подтвердить, что с нашей стороны стрельбы не будет, – перевел радостно улыбающийся Негго и сразу прокричал нужный ответ.

Только теперь Буторов понял, что почти не дышит. Показалось, вместе с ним свободно вздохнула и вся траншея за спиной. А в душе Николая поднялась волна радости. Его безумная попытка увенчалась успехом!

Немецкий офицер с револьвером в руке встал во весь рост. Снова послышалась чужая, непонятная речь.

– Говорит, что необходимо провести демаркационную линию, – не замедлил подсказать студент.

Молча кивнув, Николай двинулся вперед. С немцем встретились примерно на середине. Встали во фронт, отдали друг другу честь. Повернулись как по команде – Буторов налево, германский офицер направо – и побрели в разные стороны, протаптывая тропу, должную стать той самой демаркационной линией.

Когда снова сошлись, оговорили условия через того же Негго. С каждой стороны вызвали по четыре человека и приступили к выносу тел. Разлагающиеся мертвецы пахли не приведи господи! Хоть сколько тряпок на лицо намотай, эта страшная вонь проникала сквозь любую материю. Раздражала, высверливая мозг. Потому и работали споро, стараясь поскорее закончить. Уложились в считаные пятнадцать минут.

По завершении уборки Николай вернулся к линии, где стоял давешний офицер. Его люди тоже закончили работу. Было видно, как уносят последнего покойника. Немец достал флягу. Подавая Буторову, сказал: «Битте. Гут кон’як». Тот нюхнул, с удивлением уловив запах действительно хорошего коньяка. Отпил пару глотков, чувствуя приятное тепло на пути к желудку. Крякнул от удовольствия. Самое то после ужасающего трупного амбре, как назвал его Кирпичников. Кажется, у Николая тоже найдется чем отплатить за столь изысканное угощение. Порывшись в карманах шинели, достал плитку шоколада и предложил немцу.

Ну вот, выпили, закусили, пора и честь знать. Еще раз козырнув, они пожали друг другу руки, после чего разошлись, и каждый спрыгнул в свой окоп. Спустя буквально секунду с той и другой стороны вновь застрочили пулеметы, возвещая о том, что недолгое перемирие кончилось.

Не теряя времени, Буторов поспешил с докладом к начальнику дивизии. На душе было удивительно радостно. И вовсе не от выпитого коньяка…

Студенты-медики, несмотря на въедливый, не выветривающийся запах тлена, преследовавший их всю обратную дорогу, были весьма довольны собой. Особенно радовался Негго, этот эстонский юноша, полный оптимизма и личной отваги.